Хихила, хихила,
Гнилая бахила!
В болото упала,
Г…м провоняла…
Кому захочется такого? Стать «хихилой» можно в один момент, а отскребать себя потом от этого звания ох как непросто…
Впрочем, почти у каждого из ребят против «стой-замри» была защита. Марко знал, что есть она и у Кранца. Почему же Кранец будто споткнулся, замер?
Ну, конечно, от неожиданности! Он же, растяпа, сразу не вспомнил! Однако через две секунды сообразил. Встал одним плечом к Марко, другим к ребятам, выпятил живот, сунул руки в карманы широких, полосатых, как матрац, штанов.
— Ну, фига ли клеитесь?
Джольчик из кармашка -
От всего отмашка!
Джольчик и правда был талисманом от всяких заклинашек, запретов и приставалок.
Все сошлись вокруг Померанца.
С Марко поздоровались мельком — кто взглядом, кто быстрой улыбкой, кто коротеньким «здра…». А центром внимания был Кранец-Померанец. Его уши возмущённо полыхали. Он, кажется, готов был сказать гневную речь. Славка его опередила:
— Врёшь ты, Фимочка! Нету у тебя джольчика… — Тощая, с тонкой шеей, она ехидно и непримиримо смотрела на Кранца сквозь белые прядки на лице.
— Есть!.. — Кранец отчаянно зашарил в кармане, портки перекосились так, что одна штанина съехала до лодыжки, а другая задралась выше колена. — Вот! — Он вытащил на свет гранёную пробку от одеколона, та засверкала.
Славка растянула губки в тонкую улыбку.
— Это просто стекляшка. А твоего джольчика у тебя нету…
Кранец замигал и запыхтел:
— Докажи…
— Вот и докажу… — Славка задрала на животе длинную мальчишечью футболку (рыжую с черным пиратским портретом). Под футболкой была модная джинсовая юбочка с мундирными пуговицами и карманом у пояса. Из кармана Славка извлекла двумя пальчиками такую же, как у Кранца, пробку. — Смотрите, здесь приметка, скол на кончике…
Все вытянули шеи. Посмотрели на пробку, потом на Кранца. Тот глядел на свои растоптанные кроссовки и пыхтел всё сильнее.
— Ну? Будешь отпираться? — с беспощадной ласковостью спросила Славка и отдула от губ невесомую прядку.
И все смотрели на Кранца-Померанца с тем же вопросом.
Разные были здесь люди. Кроме Славки и Кранца, два приятеля — деловитый коренастый Топка и непоседа-вьюн Пиксель (тоже из шестого класса), маленький коричневый Икира; круглая, как полнолуние, и всегда невозмутимая Галка Череда (Славкина подружка, пятиклассница), любопытный и неумытый четвероклассник Матвейка Кудряш… Да, разные, но про одно знали они одинаково: нельзя клясться фальшивым джольчиком. Так поступают лишь окончательные хихилы…
— Н-ну? — снова сказала Славка.
Было похоже, что Кранец сейчас заревёт.
— А чего… — выдохнул он, — я это… пошутил…
— Шуточки у тебя, Померанец, — хмыкнула Славка. Похоже, что с облегчением. — А теперь скажи всем, где потерял настоящий джольчик? Вот этот…
— Я, что ли, знаю? — буркнул Кранец.
— Небось, догадаешься, если подумаешь, — заметила круглая Галка.
— Чего думать-то…
— А потерял он его в саду у бабки Лександры, — со сдержанным торжеством сообщила Славка. — Лазал туда попробовать первый урожай черешни…
— Ну и что? Он один, что ли лазал? — рассудил справедливый Икира. — Отдай ему джольчик, Мирослава…
— Другие, кто лазали, посуду у бабки не били, — возразила Славка. — А Померанец не только все банки у неё расколотил, а ещё и расписную макитру грохнул. Она эту макитру в прошлом году на ярмарке в Камышах купила. Радовалась, какая разноцветная посудина. Для неё это чуть ли не главное счастье в жизни было: поставит перед собой и шепчет: «Я же ще такой радуги нигде больше не бачив…» А он…
— Я нарочно, что ли? — плаксиво взвыл Кранец. — Я не знал даже!..
— Да что случилось-то? Объясните по-понятному! — встрял любопытный Кудряш.
Тогда Славка неторопливо и с подробностями принялась рассказывать.
Сегодня утром бестолковый и бессовестный Померанец (прогуливая, кстати, уроки) забрался к бабке на участок и начал, чмокая, лакомиться ранней черешней. Бабка усмотрела это безобразие из окошка. Завопила и, растопырив костлявые руки, бросилась за нахалом и обжорой. Кранцу на этот раз повезло. Хоть и был неповоротлив, а сумел увернуться от хозяйкиных лап и кинулся к плетню. Перемахнул и брякнулся на той стороне, как мешок с кукурузой (это Славка так сказала: «мешок с кукурузой»; Кранец хотел было ответить «сама такая», но счёл за лучшее промолчать). И всё бы хорошо, но во время бегства Кранец попал ногой на валявшуюся в траве доску. А доска серединой своей лежала почему-то на полене. Её конец подлетел и ударил по лавке, на которой сохла пирамида банок для солений-варений. Банки взлетели, как от взрыва гранаты. Что от них там осталось, можно представить… Мало того! Большая банка по дуге ушла к табурету, где стояла бабкина радость — ведёрная посудина с пёстрыми узорами, петухами и мальвами на лаково-оранжевых боках. Была посудина — сделались черепки…
Бабка Лександра стенала полдня. Её причитания услышала вернувшаяся с уроков Славка — она жила по соседству. Славка всегда жалела бабку Лександру. Та была вредновата, но ведь не от хорошей жизни. Коротала свой век одна, дети давно разъехались, муж утонул десять лет назад на рыбалке (тогда несколько человек погибли во время шторма). Славка попыталась, как могла, утешить бабку. Помогла собрать опасную стеклянную россыпь и нашла среди осколков гранёную пробку. Очень даже знакомую… Заодно Славка выслушала рассказ о малолетнем налётчике.
— Сгоряча-то не разглядела, как надо. Помню только, что задница широкая, да штаны полосаты…
«Ясно, чья задница, — подумала Славка. — А в школе будет врать, что лежат дома с больным животом…». Она не стала выдавать злодея, но и спускать ему такое бесчинство не хотела. Увидав Кранца бредущим по улице, велела:
— Иди сюда, прогульщик.
А Кранец вдруг будто вспомнил про какое-то срочное дело и ударился в бега.
Дальнейшее известно…
Подошёл старший во всей «маячной» компании — Слон. Взъерошил пятерней кудлатую голову Икиры, положил ему растопыренные ладони на коричневые плечи. Икира улыбнулся, запрокинул лицо, теменем прижался к обтянутой тельняшкой груди Слона. Слон стал слушать Славкин рассказ и вникать в события. Все, наконец, повернулись к нему: что скажет самый авторитетный и рассудительный из собравшихся?
Слон сказал:
— Ну, дела в таверне «Рыжий кит»… Славка, ты отдай ему джольчик-то… А ты, Померанец, больше так не мудри. Джольчики вранья не любят, понимать надо…
— Я не… то есть да… то есть не буду… — Кранец запыхтел с облегчением.
Но Славка безжалостно сказала: