– Ты меня вырубил, – сказала девушка. – Вырубил руной и принес сюда. Зачем?
Выражение лица Джейса оставалось пустым и бесстрастным.
– Пришлось. Выбора не было.
Клэри побежала к выходу, но Джейс обогнал ее. Он всегда был быстрее. Преградив путь, он вытянул руки вперед:
– Клэри, постой, не беги. Ради меня, прошу.
Она недоверчиво посмотрела на него. Голос Джейса – и в то же время не его. Те же интонации, нотки, только без жизни. Как она прежде не заметила? Ей-то показалось, что голос Джейса звучит устало, подавленно из-за стресса, а с ней на самом деле говорил не Джейс.
Желудок сделал сальто, и Клэри вновь метнулась к дверям. Джейс перехватил ее поперек талии и развернул к себе. Пытаясь отбиться, Клэри разорвала на нем сорочку.
И замерла. На груди, прямо над сердцем, у Джейса горела руна. Неизвестная, не черная, как у нефилимов. Темно-красная, цвета спекшейся крови. В линиях этой руны не читалось утонченности, присущей рунам Серой книги. Этот знак вился, в углах и острых линиях его было что-то зловещее.
Джейс оглядел себя и, как будто ничего не заметив, сказал:
– Все в порядке. Ты меня не поранила.
– Этот Знак… – Клэри осеклась. Джейс не знает о руне! – Отпусти меня, – попросила она и попятилась. – Не неволь, ты не обязан.
– Ошибаешься, – ответил он и снова потянулся к Клэри.
На сей раз она отбиваться не стала. Ну, убежит, и что дальше? Нельзя же оставить Джейса, бросить его. Он не ушел, его дух где-то там, заперт позади пустых глаз, кричит и просит о помощи. Клэри должна остаться и выяснить, что происходит. Она позволила взять себя на руки и отнести в кабину лифта.
– Братья молчания заметят твое отсутствие, – предупредила Клэри, глядя, как одна за другой загораются кнопки с номерами пройденных этажей. – Они предупредят Конклав. Тебя будут искать…
– Я не боюсь Братьев молчания, потому что не был узником в Городе. Никто не ждал побега, моего ухода до утра не заметят.
– А если монахи пробудятся раньше?
– О, не беспокойся. Скорее заметят твое отсутствие на вечеринке. Впрочем, никто ничего поделать не сможет. Отследить тебя в этом здании нельзя, чары здесь не подействуют. – Джейс убрал с лица Клэри волосы, и она замерла. – Верь мне. Никто за тобой не придет.
Они вышли из лифта, и Джейс достал нож:
– Я никогда не причиню тебе боли, сама знаешь. – С этими словами он острием откинул прядку с лица Клэри и прижал к ее горлу лезвие. Вывел на крышу, где ледяной ветер тут же впился в голые плечи и руки. Теплые руки Джейса касались Клэри, но не грели, не грело и тепло его груди. Ее нутро словно наполнилось острыми осколками льда.
Еще сильнее Клэри ощутила холод, когда увидела Саймона. Тот смотрел на нее большими темными глазами; на лице его, как на листке бумаги, читалось потрясение. Саймон взирал на Клэри и на Джейса как на что-то противоестественное – как на людей с лицами наизнанку, как на глобус, где нет материков, одна лишь вода.
Скользнув мимо женщины с бледным, утонченным и злобным лицом, взгляд Клэри уперся в прозрачный гроб на каменном пьедестале. Изнутри хрустального ящика исходило молочно-белое сияние, и Джонатан плавал не то в воде, не то в какой-то магической жидкости. Обычная Клэри закричала бы при виде мертвого брата, погруженного неизвестно во что, неподвижно лежащего внутри хрустального гроба, как Белоснежка. Однако эта – остолбеневшая – Клэри могла только смотреть на труп, потрясенно и без эмоций.
Губы красные, как кровь, кожа белая, как снег, волосы черные, как смоль. Частично описание совпадало: при первой встрече Себастьян и правда имел черные волосы, которые теперь стали бело-серебристыми и окружали его голову подобно водорослям-альбиносам. Они совсем как у отца, у родного отца. Кожа белая, словно составлена из светящихся кристалликов, и губы бесцветны, как и веки.
– Спасибо, Джейс, – сказала женщина, названная госпожой Лилит. – Славно сработано, а главное – быстро. Я ожидала трудностей с тобой, но беспокоилась понапрасну.
Клэри во все глаза уставилась на нее. Внешне женщина не казалась знакомой, однако ее голос… Где-то Клэри слышала его прежде. Она попробовала вырваться из объятий Джейса, отчего хватка сделалась только крепче. Лезвие ножа царапнуло кожу на шее. Случайность. Джейс – даже в таком состоянии – ни за что не обидел бы Клэри.
– Ты, – процедила она сквозь зубы. – Что ты сотворила с Джейсом?
– Дочь Валентина говорит… – Темноволосая улыбнулась. – Саймон? Будь добр, объясни.
Вампира, казалось, вот-вот вырвет.
– Понятия не имею, – чуть ли не задыхаясь, ответил он. – Поверь, я вас тут совсем не ждал.
– Братья молчания говорили, что всему виной демон, который залез в голову к Джейсу, – сказала Клэри. Саймона ее слова вогнали в еще больший ступор. Темноволосая просто взирала на Клэри глазами, похожими на плоские обсидиановые монеты. – Этот демон – ты, да? Зачем тебе Джейс? Чего ты хочешь от нас?
– «От вас»? – Лилит разразилась смехом. – Как будто ты важна для меня, дитя. В чем твоя роль? Ты – инструмент, от начала и до конца. Мне нужны эти юноши, и оба они тебя любят. Джейсу Эрондейлу ты доверяешь больше остальных на свете, а светолюб за тебя отдаст жизнь. Может, тебе навредить нельзя, – обратилась Лилит к Саймону, – зато можно ей. Достанет ли тебе упрямства смотреть, как Джейс перережет ей горло? Или все же отдашь свою кровь?
Похожий на смерть во плоти, Саймон медленно покачал головой. Открыл рот, желая ответить, но его опередила Клэри:
– Саймон, нет! Не соглашайся! Джейс не причинит мне вреда!
Женщина обратила бездонные глаза в сторону Джейса:
– Порежь ее… чуть-чуть.
Плечи Джейса напряглись, совсем как тогда, в парке, когда он учил Клэри драться. Что-то холодное и горячее одновременно коснулось горла, и по шее на ключицу потекла теплая струйка.
Глаза у Саймона полезли на лоб.
Джейс порезал ее, все-таки причинил ей вред. Клэри вспомнила, как Джейс корчился от боли на полу спальни. «Снится, как ты приходишь ко мне, и мы… начинаем то, что не закончили сейчас. А потом я режу тебя, душу, колю, и ты умираешь, глядя на меня своими зелеными глазами. И твоя жизнь утекает у меня сквозь пальцы».
Клэри остолбенела, ведь это – Джейс! Он никогда не поднимет на нее руку! Клэри посмотрела на воротник платья – запачканный кровью, словно красной краской.
– Теперь видишь? – спросила женщина. – Джейс выполнит любой приказ. Не вини его, он полностью в моей власти. Неделями я рылась в его мыслях, смотрела его сны, изучала страхи, желания, совесть, устремления. Во сне Джейс принял мою Печать. Знак, пройдя сквозь кожу, впитался в его душу. Теперь она в моих руках. Джейс мой раб.
Вспомнились слова Братьев молчания: «Когда рождается Охотник, над ним свершается обряд: Братья молчания и Железные сестры накладывают на ребенка защитные чары».