Катька перепугалась, она же еще цыпленок, ей шестнадцати нет. И позвала Ольгу. Та тоже перепугалась. Правда, Виктору поверила и сама пошла в милицию на разведку. Но Толика Голицына не застала, он уехал брату крышу крыть, а был в отделении Верчихин, мордоворот, который Виктора уже как-то исколотил за мелкую провинность полгода назад. Верчихина все боятся. Он очень подлый. Тогда Ольга решила, что надо с кем-то посоветоваться. Хотела с Вересковым, но он уехал на встречу в детдом. Осталась только Лидия Кирилловна.
Лидочка была в растерянности. Она никак не могла сообразить, почему потребовалось вызывать ее из Москвы.
— Вы хотели со мной посоветоваться? — неуверенно спросила она.
Ольга сидела за столом напротив, подливала Лидочке чай. Она была похожа на королеву Марию-Антуанетту, которая, как и ее благородные предки, много и хорошо питалась, радовалась жизни, но тут нежданно нагрянула Французская революция. На самом-то деле Ольга была королевой в первом поколении.
Когда-то природа запрограммировала предков Ольги на каждодневный изнурительный труд на земле. Предки рождались, жили и умирали, не обретя ни грамма жира. А потом народилось революционное поколение, которое бросило деревню и переселилось в города или пригороды. Лет до двадцати, а то и тридцати дети крестьян умещались в молодежных платьях. А потом, особенно после рождения единственного чада и перехода в длительный декретный отпуск, здоровый, крепкий жир брал свое. И они присоединялись к обширной армии толстых женщин, детей пролетариата, в которых и не угадаешь трудового происхождения. А вот Ольгина дочь Катюша была сказочно хороша еще потому, что, не дотянув до шестнадцати, обрела женственность линий, высокую грудь и круглые бедра, так как ее предки выходили замуж в пятнадцать, а к двадцати уже рожали своего третьего-четвертого. Правда, Катюша, понимала Лидочка, может и не стать такой же, как мама, — она будет следить за фигурой, делать гимнастику и употреблять гербалайф. Так что Катя выросла сиреной, сиреночкой, чистой воды соблазном, который себе цены еще не знает и может даже влюбиться в трудного подростка Виктора.
Как бы в ответ на размышления Лидочки, хлопнув дверью, в дом влетела сиреночка Катя, пес радостно залаял и принялся молотить хвостом по мебели.
— Вы правильно сделали, что приехали! — вместо приветствия заявила Катя. — А то мама совсем растерялась.
Ольга налила дочке чаю, размышляя вслух:
— Вообще-то я придумала отнести все в милицию и сказать, что шла из санатория и увидела одеяло.
— Но почему нельзя сказать, что все нашел Виктор? Милиция будет ему благодарна…
— Как бы не так! — возмутилась Катя. — Да мордоворот спит и видит, как Витьку в лагерь засадить.
— Катя, так нельзя о взрослых говорить!
— Может, подождем до понедельника? — предложила Лидочка. — Приедет Анатолий Васильевич, и мы ему расскажем.
Внезапно Лидочка сообразила, как тревожно все оборачивается… Если грабитель спокойно отошел от дома на триста метров и затем выбросил свою добычу в траншею, значит, он не нуждался в этой добыче. Имитация кражи была призвана запутать действие.
Катя допила чай, отставила чашку и сказала:
— Ждать до понедельника невозможно.
Из ее глаз выкатились две жемчужные слезы и покатились по персиковым щекам.
Лидочка поглядела на ее мать.
— Ждать нельзя, — подтвердила Ольга. — Потому что моя дура вчера же вечером Виктору про пистолет рассказала.
— Что?
— Я не зна-а-ал-а…
— Она, видите ли, не знала! — Ольга была в ярости. — Услышала наш с Толиком разговор, что пистолет не нашли… ну кто тебя просил этому уголовнику все выкладывать?
— Он не уголовник! Он все нам принес.
— Катя, он тебе не пара!
— Да объясните же, пожалуйста! — попросила Лидочка.
— Витька обязательно к траншее вернется, будет искать пистолет. Может, не сейчас, а попозже, вечером, но вернется. Как он тебе, Катерина, сказал?
— Он обещал, что Владимиру расскажет.
От расстройства Катя говорила хриплым басом.
— Владимир — старший брат Виктора, — разъяснила Ольга, — фактически настоящий уголовник. Тюрьма по нему плачет.
— Я его ненавижу, — пояснила Катя.
— Положение безвыходное, — сказала Ольга. — Чаю еще налить?
— Они темноты дождутся и полезут, — сказала Катя, — я вам слово даю.
— Я пойду в милицию, — сказала Ольга. И в ее утверждении заключался небольшой вопросительный знак.
— А что вас беспокоит, Ольга? — спросила Лидочка.
— Если я принесу вещи, мордоворот все сделает, чтобы нам насолить.
— Почему же?
Ольга молчала, перебирая пальцами край скатерти.
— Мама за него замуж не пошла, — сказала Катька. — Он ей всю жизнь мстит. Как цыган Алеко. Как только мама скажет, он сразу сообразит, что это Виктор виноват.
— Почему? Почему именно Виктор?
— Я его знаю, — вздохнула Ольга, соглашаясь с дочерью. — Он решит, что это Виктор, а я его выгораживаю ради Катьки.
— Ну уж очень сложно…
— Нет, не сложно, у нас все не сложно, — сказала Катька.
— И что же вы предлагаете? — спросила Лидочка. Ей не хотелось лжесвидетельствовать, но все шло к этому.
— А может, вы скажете? — спросила Катька. — Вы приехали сюда, шли через траншею и увидели. Вы же Витьку даже не знаете.
— С какой стати мне идти через лес и через траншею? — удивилась Лидочка. — И вообще, что мне делать здесь в субботний день?
— Это неудивительно, — рассудительно ответила Ольга. — Вы к своим друзьям приехали и решили ко мне зайти, спросить, что у нас нового. Да не будет он допрашивать! Он вас уважает.
— А через лес вы шли потому, что короче, — подсказала Катька.
Лидочка выпила еще чашку чаю. Собака положила ей на колени тяжелую слюнявую морду.
— Судьба Виктора у вас в руках, — сказала Ольга.
— И моя проблема, — пробасила сирена Катя.
Ольга осталась снаружи, в теньке у магазина, откуда было удобно наблюдать за входом в милицию, а Лидочка прижала к себе газетный сверток и шагнула внутрь.
Милиция располагалась на первом этаже стандартного девятиэтажного дома, у входа стояли два «газика» и серая «Волга». Пожилой усатый милиционер курил в дверях. Он посторонился, пропуская Лидочку, но сделал это через силу, так как находился во власти полуденной истомы.
За барьером сидел дежурный. Он был похож на комсомольского ангела, правда, чуть потрепанного, с мешками под глазами.
При виде Лидочки он провел рукой по пшеничным волосам, показал золотые зубы. Алый румянец расплылся по крутым скулам.