Впрочем, ничего этого Батен в тот момент не видел. Все это просто отразилось и зафиксировалось в его сознании. На самом деле для Батена в этот момент существовало только темное, неровное, шершавое и надежное слева от него — и светлое, далекое и бесплотное справа. Словно земля и небо встали вдруг дыбом, и он висел в странном узком промежутке между ними, каким-то чудом не падая с земли в небо. Он чувствовал, как вздыбившаяся твердь отталкивала его, грозилась опрокинуться и сбросить в бесконечность пустоты, в которую он будет лететь вечность. —Еще мгновение — и право и лево перестанут быть сторонами, а обернутся низом и верхом… И он полетит… полетит… полетит…
— Эй, парень, ты меня слышишь? — вернул его к реальности голос шедшего позади Груса. — Я говорю, если что, так ты не тушуйся, трави прямо в сторону. На тропу все одно не попадет, а полегчает. Я, помнится, раз вел одного, так…
Батен только тряхнул головой, приходя в себя от нахлынувшего наваждения. Небо, да что это с ним было такое? Чуть сам не прыгнул в пропасть. А ведь всего-то, что глянул вниз краем глаза. Не глянул даже, а просто покосился. Ну нет, больше ни за что! Только в спину Волантиса смотреть, в его бритый затылок, в ямочку под затылком. Больше никуда…
Так он и шел, не отрываясь глядя в выбранную точку, ни на что больше не обращая никакого внимания. Ноги сами делали свое дело, руки сами нажимали рычажок карабина, когда он натыкался на очередной крюк, и сами же отпускали его, перенося на следующий участок леера, пока наконец вместо леера карабин не зацепил пустоту, а ноги вместо привычного наклона ощутили под собой ровную поверхность.
Батен автоматически сделал еще шаг и чуть не уперся в спину Волантиса. Тот обернулся и глянул на него:
— Ну как, парень, не так уж и страшно, верно?
Батен вымучил из себя улыбку:
— Пожалуй. Только если бы не Грус…
— Это верно, — весело сказал Волантис. — Любит наш Грус языком почесать на переходе, хлебом его не корми. Ты просто в следующий раз не обращай на него внимания.
— Да нет, — улыбнулся Батен уже искренне. — Я наоборот… Спасибо тебе, Грус, — обернулся он к подошедшему золотарю.
— За что это? — не понял тот. — Тебе ж мой совет не понадобился.
Они все втроем стояли на казавшейся просторной после узкой тропинки площадке, напоминающей ту, что покинули. Сходство увеличивалось тем, что тут тоже имелся вход в пещеру и точно так же вниз уходила еще одна тропа с леерами. Батен с некоторой тревогой поглядел на нее, но Волантис пошарил в котомке за своей спиной, вытащил откуда-то длинную толстую палку, похожую на свечу, шаркнул ею о подвернувшийся плоский камень, и «свеча» вспыхнула ярким искристым пламенем. Горела она не как свеча, фитилем, а всей поверхностью верхнего среза, как факел, и света давала даже больше. Подняв руку с горящей палкой, Волантис пошел к пещере, заранее пригибаясь. Грус последовал за ним, и Батен вздохнул с облегчением — значит снова ползти по краю Стены не придется. Хотя бы временно.
Так и вышло. Когда Батен вошел в пещеру последним, он увидел, что Волантис наполовину скрылся в каком-то углублении в ее полу, а Грус погружается туда же следом за ним по каменным ступеням.
— Нам сюда, — кивнул он Батену. — Не отставай, парень!
Батен кивнул в ответ.
Углубление оказалось не просто ямой или ходом, а системой гротов естественного происхождения, соединенных короткими туннелями. Необыкновенный факел в руке Волантиса освещал то стены, вплотную подступающие к ступеням, стесанным множеством прошедших по ним ног, и низкий потолок, то свет его тонул во мгле, а из темноты доносились звуки капающей воды, какие-то шорохи, многократно повторяемые эхом. Сами ступени были неровными и по длине и высоте, превращаясь порой просто в каменный пол или наклонный пандус, а порой сворачиваясь в винтовую лестницу такой крутизны, что Батен боялся ненароком наступить на ухо идущему впереди Грусу. Батен никак не мог приспособиться к этим перепадам, то и дело спотыкался и пару раз даже чуть не упал. Золотари же шли уверенно, видимо, хорошо зная и путь, и норов лестницы; Грус даже что-то беззаботно насвистывал.
— Проклятие, — в очередной раз споткнувшись, выругался Батен. — Долго еще идти?
— Ярдов сто осталось, — не оборачиваясь ответил Грус.
— А потом? — осторожно поинтересовался Батен. — Опять по карнизу?
— Нет, — охотно откликнулся Грус. — Карнизов больше не будет, сразу в деревню выйдем. Мы и сейчас по карнизу не пошли бы, а спустились бы по грузовому желобу. Всего и делов-то — полминуты. Тебя просто пожалели, — усмехнулся Грус. — Можно, конечно, было дать тебе по башке аккуратно и отправить вниз, как бурдюк с дерьмом. Только тебе это вряд ли бы понравилось, верно?
Батен не ответил.
Вскоре впереди забрезжил свет. Волантис потушил факел, просто прижав его пламенем к стене, и через десяток ступеней они вышли в узкую щель из толщи скалы на Стену.
Они находились в нескольких ярдах над просторной террасой, вытянувшейся на добрых полмили вдоль Стены и выступающей в самом широком месте ярдов на сто. Вся она представляла собой хорошо возделанный и ухоженный огород, с прилепившимися к скале постройками деревенского вида. Высаженные вдоль внешней кромки террасы высокие деревья совершенно скрывали край обрыва и с террасы должны были представляться просто опушкой близлежащего леса.
Так на самом деле и оказалось.
Когда они спустились вниз, Батен, побаивавшийся повторения постигшего его при переходе приступа высотобоязни, вздохнул с облегчением. Тут все было почти совсем как наверху. Даже громада уходящей ввысь Стены казалась не более чем уступом большой, очень большой, но обыкновенной горы; такие Батен видел не раз во время похода на Север. Тропка, на которую они вышли и теперь двигались к постройкам, была очень узкой. Видимо, хозяева огородов экономили каждый дюйм драгоценного пространства — делянки располагались не только на террасе, но и на Стене, и на крышах построек, и вообще на любой мало-мальски горизонтальной поверхности. Сельский опыт у Батена был невелик, но он узнавал многие растения, которые росли у него в Шеате, хотя шеатские не шли со здешними ни в какое сравнение.
Деревня тоже располагалась в трех измерениях. На самой террасе деревни, собственно, не было. Те постройки, что Батен сверху принял за домики, оказались чем-то вроде сараев, установленных на сваях прямо над плантациями. Сама деревня почти вся целиком была расположена на Стене и в ней. Улица в этой деревне была одна и шла вдоль Стены, с небольшим наклоном опускаясь вниз, а дома располагались выше и ниже главной улицы в живописном беспорядке, образуя проулочки и переулки, соединенные мостками, площадками и лестницами. Чем-то они напоминали старинные гравюры времен, когда рисовавшие их монахи еще не владели законами перспективы, или детские рисунки всех исторических эпох. С детскими рисунками картину роднила яркость красок. Особенно это касалось домов; именно домов — назвать разнообразно и красиво изукрашенные входы в пещеры как-то иначе у Батена не повернулся бы язык, так они были приятны глазу, уютны и симпатичны. И наверняка не только снаружи.