«А нищим привередничать не приходится», — подумала Элизабет. Правда, будучи леди Элизабет Коупленд, она еще не настолько обнищала, чтобы охотно принимать знаки внимания старого сухаря вроде Руфуса Теннанта!
Кроме того, ее теперешнее сложное положение совершенно никак не связано с теми чувствами, которые она питает к молодому, мужественному и очень красивому Натаньелу Торну! Хотя нет, связано… Хотя сей джентльмен ее несказанно раздражает, невозможно отрицать, что всякий раз, когда Натаньел рядом, сердце ее бьется чаще, а его поцелуи вселяют в голову мысли, совершенно не подходящие для девицы знатного происхождения! Вот и сейчас, стоило ей вспомнить, как он обнимал ее, как груди ее словно увеличились в размере, а розовые соски отвердели! Она неловко заерзала на кончике стула и сказала:
— Вчера вечером я сообщила сэру Руфусу, что не испытываю никакого желания ехать с ним на прогулку…
— Он скучен, но не назойлив. — Миссис Уилсон неодобрительно покачала головой. — Не волнуйтесь, дорогая моя, с сэром Руфусом я разберусь сама, — обещала она. — А если вам когда-нибудь все же захочется поговорить со мной… о чем угодно, знайте, что во мне вы найдете сочувственную слушательницу. — Она ободряюще улыбнулась. Ее внимание едва не переполнило чашу терпения Элизабет; она почувствовала, как глаза наполняются слезами. Диана была самой чудесной из сестер, после ухода матери из семьи она стала им с Каролиной настоящей защитницей, гораздо в большей степени, чем тетя Хамфриз, которая много лет жила с ними; но сочувствие миссис Уилсон лишний раз напомнило Элизабет, как ей хочется поделиться своими девичьими сомнениями с женщиной постарше.
Она встала и севшим от переполняющих ее чувств голосом произнесла:
— Вы очень добры, миссис Уилсон…
— Пожалуй, не стоит передавать эту тайну Осборну — иначе мне ни за что не удастся его женить! — Миссис Уилсон добродушно рассмеялась.
— Тетя, боюсь, ваша тайна уже стала мне известна! Мне ли не знать, как вы добры, — заметил Натаньел, входя в гостиную.
Последние несколько минут он стоял на пороге; ему невольно удалось подслушать разговор тетушки с Элизабет. Юная компаньонка так рассердилась, что не сразу нашлась с ответом.
— Милорд, у леди должны быть хоть какие-то тайны!
Натаньел прекрасно понял, что она имеет в виду вовсе не доброту его тетушки. И все же он залюбовался Элизабет. Как она сегодня красива! Ярко-желтое платье оттеняет просто уложенные черные кудри и ярко-синие глаза. Правда, ее красивые глаза грозно темнели всякий раз, как она смотрела на него.
— Если леди, о которой идет речь, понимает, что именно своими тайнами она усиливает интерес к себе… — Он прищурился и стал наблюдать, как лицо ее постепенно окрашивается нежным — виноватым? — румянцем.
— Осборн, закончил ты на сегодня со своей перепиской? — осведомилась его тетка.
Натаньел покачал головой:
— Нет, тетя, я просто устал сидеть в четырех стенах. До такой степени устал, что решил попросить у вас разрешения сопровождать на прогулке мисс Томпсон и Гектора.
Элизабет совсем не обрадовало, что лорд Торн нарушил их уединение и подслушал ее разговор с миссис Уилсон; и еще меньше ее радовала мысль о том, что она снова останется с ним наедине. Вчера они расстались совсем не по-дружески — впрочем, когда было иначе? — и Элизабет не собиралась продолжать вчерашний разговор, грозивший стать для нее рискованным.
— Милорд, вы уверены, что хорошо себя чувствуете после вчерашних… усилий?
— Какие именно усилия вы имеете в виду, мисс Томпсон? — многозначительно осведомился Натаньел, сразу напомнив Элизабет, как они танцевали и он прижимал ее к себе…
— Разумеется, милорд, я имею в виду танцы и светские беседы. — Она искренне надеялась, что миссис Уилсон не догадается, почему она так покраснела.
Натаньел скривил губы:
— Возможно, последние несколько дней я и был нездоров, но, уверяю вас, я вовсе не калека и не намерен лежать пластом на следующий день после нескольких танцев и приятных бесед с гостями!
Она еще ярче зарумянилась, вспомнив на собственном опыте, что стоящий перед ней мужчина отнюдь не калека!
— Я совершенно не хочу сказать, что…
Миссис Уилсон поспешила ей на помощь:
— Осборн, прекрати дразнить Элизабет!
Обернувшись к тетке, Натаньел удивленно поднял брови:
— Элизабет?! Я думал, вы предпочитаете звать ее Бетси.
— По-моему, это имя ей уже… не подходит, — ответила миссис Уилсон. — Зато не сомневаюсь, что прогулка на свежем воздухе пойдет вам обоим на пользу, — продолжала она. — А вот мне будет куда полезнее немного полежать в постели! — Улыбнувшись, она встала, явно собираясь осуществить задуманное.
Элизабет угрожающе нахмурилась, заметив, какое выражение появилось на лице у графа. Слова тетки о постели навели его на не совсем приличные мысли. Ей показалось, будто он живо представляет, как сам будет лежать в постели вместе с Элизабет. Появившаяся перед ее глазами картина и смутила, и взволновала ее. Несомненно, очень соблазнительно лежать в постели рядом с красавцем Натаньелом Торном. Но ее неопытность в подобных делах заставила ее испытывать неуверенность и тревогу при мысли о возможных последствиях!
Диана, следуя примеру тети Хамфриз, которая в свое время поделилась с ней некоторыми тайнами бытия, в свою очередь, побеседовала с двумя младшими сестрами и объяснила, чего следует ожидать от супруга после свадьбы. Но Элизабет пока хотелось лишь, чтобы Натаньел Торн сжимал ее в объятиях, целовал, ласкал. Приятно сознавать, что между мужчиной и женщиной может происходить нечто приятное. По словам тети Хамфриз, задача примерной жены — лечь на спину и покорно позволить мужу наслаждаться собой…
Почему у нее так покалывает в груди, когда он обнимает или целует ее? Почему набухают ее розовые соски, когда он до них дотрагивается? Почему всякий раз, когда он рядом, между ног появляется влага? Наверное, отношения мужчины и женщины все же гораздо приятнее, чем то, что описывала Диана со слов их тетки!
Любопытство, желание узнать, что же такое это «большее», было должным образом пробуждено в ней очевидно более опытным графом Осборном…
— Значит, вчера вы не шутили, когда уверяли, что не испытываете никакого желания ехать с Теннантом на прогулку…
Элизабет покосилась на графа из-под полей своей соломенной шляпки. Они снова поднимались по склону холма. День был солнечный, и Элизабет крепко сжимала в руке поводок. Перед ними со всех сторон раскинулись величественные виды Девоншира. Однако Элизабет не замечала окрестных красот, потому что думала только об одном: о близости лорда Торна и о своих волнующих утренних мыслях… Судя по замечанию графа, он подслушал гораздо больше, чем предполагала Элизабет.
— Я, милорд, редко шучу на такие темы, — ответила она, останавливаясь, чтобы Гектор мог обнюхать особенно душистые цветы.