Ольга молчала. Да, он все угадал — про бабку. И это было ужасно: получается, он знает все и про нее саму?
— Знаю, — сказал Виктор, девушка вздрогнула. Глаза Мастера удовлетворенно блеснули.
— Ты так до сих пор и не поняла, с кем имеешь дело, — сказал он, внимательно глядя на нее. — В этом мире нет никого, кто бы мог со мной соперничать. Еще десять лет назад могли — но не теперь. Я сильнее, чем когда бы то ни было. И не твоему Илье воевать со мной. — Он взял ее за руку. — А теперь пошли ужинать. Если не хочешь есть, просто составишь мне компанию...
Пришлось согласиться. Стол был уже накрыт, прислуживали два официанта. Ольга была голодна: какое-то время она сдерживала себя, потом начала есть. Виктор был явно доволен.
— И не переживай так, — сказал он, наливая себе вина. — Тебе со мной понравится. Скажи, чего ты хочешь, и это у тебя будет. Более того, я посвящу тебя во все магические секреты. Ты станешь настоящей ведьмой, сможешь сама вершить чужие судьбы. Сможешь побывать в мирах, о которых простые смертные не имеют никакого представления.
— Мне ничего этого не нужно. Я все равно никогда не буду с тобой.
Виктор покачал головой.
— Ты упрямее, чем я думал, — спокойно сказал он. — Но у тебя просто нет выбора. Ведь это простая логика: или ты со мной, или отправишься к Охотнику. Или получишь все блага мира, или выносишь упыренка и умрешь в жутких муках. Наконец, если останешься со мной, я обещаю оставить Илье его жалкую жизнь.
— Это нечестно... — Ольга взглянула на Мастера. — Так нельзя...
— Нечестно? — удивился Виктор. — А что есть честность? Пойми, наконец, что я сам устанавливаю правила. Сам, понимаешь? Я делаю то, что хочу, и не вижу никаких причин к тому, чтобы поступать иначе. И самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это отправиться в мою комнату. Могу тебя заверить: ты будешь довольна, — губы Мастера снова тронула улыбка.
— Нет, — тихо ответила девушка. — Никогда.
— Зря. Но я человек терпеливый, а потому подожду... — Взяв салфетку, он вытер пальцы, скомкал ее и бросил на стол. Потом поднялся и вышел, не глядя на девушку...
Прошла неделя, за ней другая. Наступил сентябрь. Пока Виктор сдерживал свое обещание, и, тем не менее, Ольга очень боялась того, что он, наплевав на все, возьмет ее силой.
В этот день Мастер вернулся около пяти вечера. Поднявшись на третий этаж, постучал в ее дверь и вошел.
— У меня для тебя новость, — сказал он, с улыбкой глядя на вскочившую при его приближении Ольгу. — Она касается Ильи.
— Что с ним?.. — одними губами прошептала девушка.
— Пока ничего. Могу также заверить, что я ко всему этому не имею никакого отношения.
Ольга продолжала смотреть на него, ожидая объяснений.
— Ближайшие лет десять твой дружок проведет в местах не столь отдаленных, — продолжил Виктор. — А то и весь остаток жизни.
Девушка молчала, пытаясь понять смысл сказанного. Илья проведет в тюрьме десять лет? Но за что?!
— Он убийца, — словно отвечая на ее невысказанный вопрос, произнес Виктор. — Киллер по кличке Винт, весьма известный в своих кругах. И знаешь, о чем все это говорит? — Он шагнул к Ольге и улыбнулся. — О том, что к выбору тела надо подходить более ответственно.
Все происходящее казалось Илье дурным сном. И чем дальше, тем хуже этот сон становился...
— Ну так как, Геннадий Владимирович? — поинтересовался сидевший напротив него следователь. — Будем говорить или как?
— Мне нечего говорить, — отозвался Илья. — Я никого не убивал.
— Это глупо... — вздохнул следователь. — Ладно, это уже не мои проблемы. Через пару дней тебя отправят в Омск. Уверен, там ты будешь разговорчивее...
Следователь ошибся: Илью отправили в Омск лишь через две недели. Дорога заняла пять дней: было утро субботы, когда его «атозаком» доставили с вокзала в местный следственный изолятор.
Того, что с ним происходило, просто не могло быть. В камере изолятора к Илье отнеслись с уважением — здесь нашлись люди, которые его хорошо знали. Не его — того, кто раньше владел этим телом. Илья не знал тюремных порядков, не знал никого из тех, с кем Геннадий был знаком раньше. Сослался на потерю памяти: как ни странно, это сработало.
Ему даже сочувствовали: новые — или старые — друзья судачили о зверстве «ментов» — это ж надо было так отделать человека! Своих не узнает...
Илью все это мало интересовало. Он почти ни с кем не разговаривал, старался больше спать. Просыпаясь, смотрел на мир пустым взглядом. Все пропало — осознание этого рвало душу, сводило с ума. Он здесь, а Ольга там, с Виктором... Он погубил ее, погубил себя. Ему уже никогда не вырваться из этих мрачных облупленных стен...
Все пропало, все пропало — мысль билась в сознании, как птица в клетке. Нет выхода. Ладно он — поделом. Но Ольга... Чем она виновата, зачем он втянул ее во все это?
Ему было плохо. Тем не менее, постепенно в душе начало нарастать ожесточение. Слабость прошла — Илья знал, что все равно выберется отсюда. Пусть пока неясно, как именно, — но выберется...
Во время допросов Илья поначалу молчал. Да и что он мог сказать? Поэтому говорил не он, а следователь. От него Илья узнал, что совершил три убийства, что он входил в одну из криминальных группировок, большинство членов которой были арестованы еще год назад. Все это время шло следствие, и теперь, с поимкой его, Свиряева, дело можно считать почти законченным. И если он хочет хоть немного смягчить свою участь, то ему стоит дать правдивые показания...
Илье назначили адвоката, сухощавого пожилого мужчину. При первой же встрече адвокат передал ему привет от некоего Ивана Федоровича и добавил, что о нем не забывают, что материалы дела позволяют надеяться на максимально мягкий приговор.
— Я почти уверен, что нам удастся доказать вашу непричастность к банде Столетова, — заявил он при первой же встрече. — Что касается инкриминируемых вам убийств, то по двум случаям доказательства очень зыбкие, к тому же следствие велось с явными нарушениями процессуальных норм. Остается эпизод с Кочетовым, тут дело гораздо серьезнее. Тем не менее, попытаемся что-нибудь сделать...
Так прошел почти месяц. Адвокат старался вовсю: Илья не знал, кто платил этому человеку, но деньги свои тот отрабатывал сполна. Во время очередной встречи он рассказал Илье о том, что нашел новых свидетелей, что их показания помогут добиться минимального наказания, с возможностью досрочного освобождения.
Наверное, в любой другой ситуации Илья был бы рад такому повороту дел. Но в его положении даже год тюремного заключения был невероятно большим сроком. Нужно было что-то делать — но что?
Осознав, что молчание ничего ему не дает, Илья начал говорить. Что ему может сейчас помочь — ложь? Нет — как ни странно, спасти его могла только правда.