— Что ты хочешь?
— Идиотский вопрос… Помочь вам выбраться, естественно…
— Но разве ты…
— Яна, перестань глупить! — раздраженно ответил Сергей. — Если бы я не присоединился к Дитриху, то сомневаюсь, что смог бы помочь. Между прочим, наш новоявленный капитан сейчас топает в криогенный отсек.
— Зачем? — задрав голову, резко осведомился Хоук.
— Догадайся с трех попыток, Алан.
— Пассажиры?
— Точно так, капитан. Думаю, они теперь стали для него обузой.
— Ты можешь ему помешать?
— К сожалению, нет. Физически он сильнее меня, к тому же у него пистолет, забыли? Я попытаюсь его отвлечь от этого занятия, а вы будьте готовы, я запустил в бортовую систему маленькую программку, она разблокирует склад, как только доберется до нужного узла управления. К сожалению, Миллер очень подозрителен и заблокировал все терминалы своим личным кодом. Иначе я бы уже вытащил вас оттуда.
— Добро, Сергей, не рискуй зря. Попытайся его отвлечь.
— Что я и делаю. Сидите тихо, капитан, и молитесь, чтобы мой вирус прорвался до управляющего дверьми терминала. Я, по возможности, буду держать вас в курсе. Пока.
Где-то под потолком отсека тихо щелкнул отключившийся динамик.
На лице Яны почему-то появились пунцовые пятна.
Второй раз за прошедшие сутки она ошиблась в одном и том же человеке.
* * *
Яркая бледно-голубая вспышка плазменного разряда осветила космос, буквально испарив десяток кубических метров лавового выброса, который не вписывался в рассчитанные для транспортировки внутрь фабрики габариты.
— Ну вот видишь, как все просто, — довольно констатировал Эшгар, наблюдая, как переливается вишневыми волнами перегретая поверхность глыбы. Пятно раскаленного металла расползлось по ней, имея в диаметре не менее шести-семи метров.
Стены той пещеры, где накануне побывал Олег, тоже раскалились, испуская зыбкое, дрожащее сияние.
Они стали мягкими.
В вишневом металле что-то шевелилось.
Крохотные колючие комочки кремния не были подвластны той температуре, которая заставила размягчиться металл. Для них такая термическая обработка означала только одно — долгожданный источник энергии, а следовательно — жизнь.
Миллионы лет они спали в холодном безмолвии вакуума, намертво впаянные в останки циклопических орбитальных сооружений. Бег времени не значил для них ровным счетом ничего.
Эти крохотные кусочки кремния с пронизывающими их микроскопическими прожилками на самом деле являлись неимоверно сложными, выполненными на уровне микроинженерии механизмами.
Микромашины…
Форма смерти некогда великого разума.
Его генетическая и технологическая память, цистовая форма, призванная пережить века и катаклизмы.
Эшгару быстро надоело смотреть на раскаленное пятно.
— Все, можно запускать глыбу, — произнес он, отворачиваясь.
Они с Владой стояли подле переносного тактического пульта, который автоматика выдвинула из специальной ниши в обшивке георазведывательного модуля. Под их ногами была решетчатая аппарель, а вокруг сотни, тысячи бесформенных обломков металла.
Подчиняясь сигналу с пульта, четыре реактивных двигателя на избранной глыбе вспыхнули, выбросив из своих дюз сияющие факела света.
Глыба величаво двинулась по направлению к фабрике. Из-за ослепительного сияния реактивных выхлопов ни Эшгар, ни Влада не видели, как из оплывшего устья раскаленной докрасна пещеры начал медленно выплывать вращающийся вокруг оси воронкообразный вихрь каких-то мелких частичек…
* * *
Стандартная процедура пробуждения обычно занимает от шести до восьми часов, в зависимости от того, как человеческий организм переносит состояние крионического сна.
Первой пришла в движение усыпальница, в которой лежал Патрик Кейн.
Ее колпак медленно поднялся, обнажив тело жилистого старика. Глаза Кейна оставались закрыты, кожа была бледна. Он еще не приходил в сознание.
А вот спавший вместе с ним ксеноморф уже очнулся.
Ему было плохо. Пока туловище вяло шевелилось внутри камеры, пытаясь утвердиться на непослушных лапах, две шеи вытянулись, перегнулись через борт, и одну из голов стошнило желчью.
Очевидно, человеческие технологии замораживания не совсем подходили к особенностям его метаболизма.
Через некоторое время существо нашло в себе силы перевалиться через борт камеры низкотемпературного сна и выпало наружу.
Немного полежав, оно приподняло обе головы и издало жалостливый, переливчатый, щебечущий свист.
Ему ответила тишина.
Потом в коридоре раздались чьи-то шаги.
Ксеноморф будто почуял недоброе. Собравшись с силами, он отполз за ближайший выступ и затих, укрывшись в тени темного, покинутого человеком саркофага.
Тихо прошелестела открывающаяся дверь.
В поле зрения существа попали чьи-то ноги. Они глухо протопали по полу.
Человек остановился подле открывшейся камеры Патрика Кейна.
Этим человеком был Дитрих. Несколько секунд он смотрел в бледное, но спокойное, умиротворенное лицо Кейна, потом его взгляд переметнулся на соседнюю камеру, под закрытым колпаком которой еще клубился молочно-белый пробуждающий газ.
Затем его пальцы легли на клавиатуру терминала, управлявшего процессами криогенного сна.
Несколько пассов руками над сенсорными кнопками, к его досаде, не привели к желаемому результату. Огни терминала изменили свой рисунок, но тут же сработала система контроля жизнеобеспечения, и все вернулось на круги своя: автоматика упорно не желала соглашаться с попыткой грубого вмешательства в процесс инициированной капитаном Хоуком реанимации двух пассажиров.
Дитрих нервно прикусил губу.
Он не желал, чтобы эти двое проснулись. Пассажиры, при данном раскладе, могли катиться ко всем Шиистам космоса, они уже никаким боком не вписывались в его планы относительно дальнейшей судьбы «Спейсстоуна». Ни спящие, ни тем более шатающиеся по кораблю, они не устраивали нового капитана рудодобывающего комплекса.
Выбрасывать же их через шлюз собственноручно Дитриху тоже не хотелось. Он, конечно, мог наплевать на многие условности, но садистом себя не считал. Нет, он не хотел причинять им страдания и боль. Они просто не проснутся, вот и все.
Еще немного поколдовав над пультом с тем же нулевым результатом, Дитрих вдруг почувствовал, что начинает злиться.
«Упрямый, уродливый ублюдок!» — Эта его мысль была адресована бортовому компьютеру «Спейсстоуна».
В этот момент на его наручном коммуникаторе запищал настойчивый сигнал вызова.