Book.

Спустившись по ступенькам, я без стука отво­рил дверь и пробрался внутрь, помянув Чуй недо­брым словом: не мог дверь сделать повыше. Фар­ках — он и есть фарках.

Чуй сидел за столом и что-то пил из большой кружки. Увидев меня, поперхнулся, закашлялся, по­том указал на меня пальцем и удивленно засмеялся.

— Гасклит, гляка барабука! Разрази меня гром, гасклит вернулся!

— Здравствуй, Чуй... — Я подошел к столу и без сил рухнул на колченогий табурет. — В гости вот зашел.

— В гости! — снова засмеялся Чуй. — Альво тебя уже третий день ищет. С Виго из-за тебя по­ругался, Чуй житья не дает. А он — в гости! Ищем его, а он шляется. Гасклит, одно слово — гасклит!

В землянке было тепло, пахло чем-то вкус­ным, я непроизвольно повел ноздрями. Чуй это за­метил.

— А и вид у тебя... — засмеялся он. — Ешь, смотри — вот лувы свежие, только что сварил, а тут мясо. Ешь давай... — Чуй поставил передо мной большую глиняную тарелку, подал двузубую вил­ку. — Ешь, ешь... Сейчас эля налью...

Меня не надо было упрашивать, поскольку ап­петит я себе за эти дни нагулял отменный. Пока Чуй стучал посудой, я успел отведать лувов — по­хожих на картофель клубней, покрытых листьями- обертками на манер кукурузы, — с наслаждением впился в кусок мяса. Да, я много читал о вегетари­анстве и даже в чем-то был со всем этим согласен. Но именно сейчас я совершенно явственно ощутил, что человек по своей природе — хищник. Вкусное жареное мясо, ароматная мякоть лувов — если бы еще немного соли, было бы вообще здорово.

— Вот, — сказал Чуй, поставив передо мной огромную кружку с пенящимся элем. На глаз в ней было литра полтора, не меньше.

— Спасибо, Чуй... — произнес я с набитым ртом.— Только это много, я столько не выпью.

— Хорошего эля? — хмыкнул Чуй. — Да такого эля даже Корриган не пьет. Ты попробуй.

Эль и в самом деле оказался отменным, я разом осушил треть кружки — и понял, что смогу спра­виться и с остальным.

Чуй был доволен. Сев на свой табурет, он обло- котился на стол, подпер кулаками голову и теперь выжидающе смотрел на меня. Я ел — в глазах Чуй появилось нетерпение.

— Ну давай, — сказал он, — рассказывай.

— О чем? — Я взглянул на Чуй.

— Как о чем?! — возмутился Чуй. — Говори, где был. Интересно.

— Я сам не знаю, где именно и у кого я был, — ответил я, отхлебнув эля. — Но если тебе это так интересно...

Я думал, что мне будет неприятно вспоминать события последних дней, но живой интерес Чуй, тепло его дома и хмельной напиток быстро развя­зали мне язык. Более того, я неожиданно стал на­ходить во всем произошедшем со мной множество смешных моментов. Чуй хохотал и дрыгал ногами, когда я рассказывал ему о том, как был гребцом на плоту, как меня привязали к телеге и я помогал ло­шадям. Постепенно мне стало казаться, что я про­сто пересказываю содержание просмотренного на­кануне фильма, при этом Чуй уточнял и объяснял мне некоторые детали. Так, люди на плоту и в са­мом деле оказались речными пиратами, грозой не­больших деревушек. С ними вроде бы боролись,— по крайней мере, деньги на эти цели выделялись регулярно. На деле все оседало в карманах заин­тересованных лиц, пираты имели негласный дого­вор с чиновниками и даже делились с ними частью добычи. В итоге все были довольны, а мнение жи­телей деревень вряд ли кого интересовало. Вопрос главаря пиратов «Сколько будет семь на восемь?» оказался обычной ловушкой, на которую клевали только гасклиты: население страны было едва ли не поголовно неграмотным. Ответившего на этот во­прос автоматически признавали гасклитом.

— Чуй, а ты знаешь, сколько будет семь на во­семь? — спросил я.

— Знаю, — важно ответил Чуй. — Но не скажу.

Карьер, куда я попал потом, формально тоже

принадлежал королевству: туда отправляли ка­торжников со всей страны, а также разного рода бродяг — включая, разумеется, гасклитов. Фак­тически же хозяином карьера был Марк, бывший начальник дворцовой тюрьмы. Сменив тюрьму на карьер, он получил доступ к добыче золота, чем резко повысил свое влияние. Чуй был уверен, что половина добываемого золота разворовьюалась и оседала в карманах все тех же чиновников, в том числе, конечно, и самого Марка.

Мое чудесное спасение Чуй приписал Виго, ска­зав, что только ему по силам такие штуки. Когда же я сказал, что из болота меня втащил Кот, Чуй и вовсе пришел в восторг.

— Тебе повезло, что Чуй не сделал из него по­ловичок, — заявил он, уже порядком захмелев от изрядной порции эля. — Никогда не думал, что этот рыжий мешок на что-то сгодится.

Потом я спросил про Альвароса. Оказалось, что Корриган спалил дом Альво в тот же день, когда схватил меня. Сам Альво живет сейчас в другом месте, ближе к городу, в маленьком домике, где он обычно принимал пациентов. Алина сейчас у свар- гов, ей там нравится, и возвращаться она пока не собирается.

— Без нее лучше. Вредная она. А Чуй тут один теперь, — грустно закончил фарках. — Сижу, ску­чаю. Эль пью. Завтра к Чуке собирался, это... ну, ты ее не знаешь. — Глаза Чуй блеснули, он само­довольно усмехнулся. — Далеко, хотел утром пой­ти. А тут ты... — Чуй шумно вздохнул и залпом допил содержимое своей кружки. Поставив ее на стол, громко икнул, взглянул на меня осоловелы­ми глазами.

— Спать пора, — сказал он и снова икнул. — Утром к Альво пойдем.

— Да, Чуй... — Я устало вздохнул, впервые за последние дни чувствуя себя по-настоящему счаст­ливым. Я был сыт, слегка пьян, глаза слипались. Теперь только отдыхать, и ничего больше. Разве что снять с ноги эту железяку...

— Чуй, как мне снять эту штуку? — Я проде­монстрировал Чуй кандалы.

— Раз плюнуть... — заявил Чуй и подошел ко мне. — А ну, давай сюда ногу...

Я поставил ногу на табурет. Чуй ухватился за кольцо, его лицо напряглось. Увы, железяка никак не отозвалась на усилия Чуй.

— Гляка барабука... — пробормотал фарках и вновь попытался совладать с непослушным кольцом.

Результат был тот же.

— Не хочет. — Чуй взглянул на меня и виновато пожал плечами. — Эль виноват. Давай завтра, а?

— Хорошо, Чуй... — Я устало махнул рукой.— Давай спать...

— Ложись на мою кровать, — великодушно за­явил Чуй, окончательно проникшись ко мне сим­патией. — А Чуй тут, на полу поспит...

— Чуй, — сказал я, — посмотри на меня. Та­ких кроватей, как твоя, мне две надо. Поэтому да­вай на полу лягу я.

Чуй почесал затылок, взглянул на меня, на кровать, снова на меня. И с сожалением признал, что я прав.

— Ладно. У Чуй тут шкура есть...

Он залез куда-то за комод, покопался и с явным трудом вытянул оттуда огромный бурый сверток. Хлопнул по нему рукой, подняв в воздух облачко пыли, пару раз дунул, потом развернул и рассте­лил на полу. Это и в самом деле оказалась шкура какого-то животного.