— A-а, понимаю, — произнёс мистер Реймонд. — Теперь ты хочешь получить свои полшиллинга.

— Не совсем. Мне больше другое интересно, — ответил Алмаз. — Тут есть одно стихотворение, я не могу его толком понять. Объясните мне, пожалуйста, что оно значит.

— Попробую, — согласился тот. — Прочитаешь мне его, когда придём домой, а я постараюсь тебе помочь.

Всё ещё часто запинаясь, Алмаз с трудом осилил стихотворение. Джентльмен взял книжку и прочитал его снова.

Должен заметить, что мистер Реймонд сам был поэтом, и пусть он никогда не бывал в Стране Северного Ветра, он всё равно смог прекрасно понять стихотворение. Но прежде, чем что-то сказать мальчику, он прочитал стихотворение ещё раз вслух, и Алмазу оно сразу показалось гораздо понятней.

— Я полагаю, оно вот о чём, — начал он. — Люди какое-то время могут делать по-своему, если им так хочется, но закончится всё такими большими неприятностями, что потом они сильно пожалеют о своих поступках.

— Я понял. Теперь понял! — воскликнул мальчик. — Как бедный кебмен, что живёт по-соседству. Тот, который много пьёт.

— Именно так, — подтвердил мистер Реймонд. — Но стоит человеку решить поступать правильно, как всё вокруг начинает ему помогать. Только нужно убить змею, понимаешь?

— Я так и знал, что всё дело в змее! — торжествующе закричал Алмаз.

Они ещё долго разговаривали, а потом джентльмен протянул Алмазу полшиллинга.

— Что ты с ним сделаешь? — полюбопытствовал он.

— Отнесу домой, маме, — ответил мальчик. — У неё есть чайничек, чёрный такой с отломанным носиком, она туда складывает деньги. Там немного, но она откладывает их мне на ботинки. А тут ещё малыш растёт, ему тоже скоро башмаки нужны будут. А полшиллинга — это ведь уже кое-что, правда?

— Несомненно, друг мой. Надеюсь, ты всегда будешь так же разумно использовать свои деньги.

— Я постараюсь, сэр, — сказал Алмаз.

— А вот для тебя книжка, в ней много картинок, рассказов и стихов. Я её написал сам для детей той больницы, где, надеюсь, сейчас лежит Нэнни. Я хочу сказать, я её не напечатал, а придумал, понимаешь? — добавил мистер Реймонд, чтобы объяснить Алмазу, что он автор книги.

— Понимаю. Я сам придумываю песенки. Они выходят смешными и глупыми, но мой братик от них в восторге, для него я их и сочиняю.

— Можешь спеть мне какую-нибудь? — попросил мистер Реймонд.

— Нет, сэр, не могу. Я их забываю сразу, как спою. К тому же, они не придумываются, если у меня на коленках не сидит малыш. Мы их вместе сочиняем. Они его не меньше, чем мои. Ведь это он выуживает их из меня.

«А мальчик-то, кажется, гений, — подумал поэт, — вот из-за чего люди считают его дурачком!»

Если кому-то из моих маленьких читателей интересно, кто такой гений, стоит мне им отвечать или нет? Пожалуй, я отвечу очень коротко: гений — это тот, кто понимает суть вещей сам, без чьих-то объяснений. Бог создаёт иногда таких людей в назидание остальным.

— Ты любишь загадки? — поинтересовался мистер Реймонд, перелистывая книгу.

— А что это такое? — спросил Алмаз.

— Загадка означает что-то, а тебе надо сообразить, что именно.

Мистер Реймонд больше всего любил загадки на старинный лад, он сам написал несколько и одну из них прочитал мальчику вслух:

С одной ногой я всю жизнь живу.

Не двигаюсь с места, но ем и пью.

Пью из земли, а еда моя —

Солнечный воздух при свете дня.

Не двигаюсь я, но машу руками,

Шевелюра моя — способ дыханья.

Летом тысячей пальцев играю,

Зимой — замираю и голодаю.

— Знаешь, что это, Алмаз? — спросил он, дочитав до конца.

— Нет, понятия не имею, — отозвался мальчик.

— Тогда почитай её сам и подумай, попробуй догадаться, — сказал мистер Реймонд, протягивая ему книгу. — А теперь тебе пора возвращаться домой к маме. Когда разгадаешь мою загадку, приходи снова.

Если бы Алмаз пытался найти разгадку только, чтобы вновь прийти в гости к мистеру Реймонду, я сомневаюсь, что они когда-нибудь ещё встретились бы.

— Раз так, — слышу я голоса моих маленьких читателей, — никакой он не гений, ведь гении всё знают сами, без объяснений.

А я отвечу:

— Гений знает истину, а не хитрости.

Если же кому-то это непонятно, боюсь, им придётся подождать, пока они подрастут и поумнеют.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Ранняя пташка

огда Алмаз вернулся, отец был уже дома. Он сидел у камина с несчастным видом, потому что ему нездоровилось и болела голова. Недавно он попробовал работать по ночам, но это оказалось слишком тяжело, и хотя он прекратил ночные выезды, но успел подхватить лихорадку. Утром ему пришлось остаться в постели, жена весь день заботливо за ним ухаживала, а Алмаз присматривал за малышом. Если бы не болезнь, как было бы здорово, что отец дома! Алмаз пел братику больше обычного, а папа не без удовольствия слушал. Но на следующий день ему стало так худо, что он не мог вынести даже ласковый голос сына, пришлось мальчику забрать братишку к себе в комнату, где они весь день тихо играли. Алмаз стащил свою постель на пол, но мама и не думала ругаться, ведь они не шумели, а вечером мальчик сам её заправил обратно и лёг спать вместе с малышом. Так они и спали вместе в тот день, и ещё много дней потом.

Отец всё ещё болел, а у мамы подошли к концу все сбережения. Она ни словом не обмолвилась об этом в присутствии мужа, чтобы не расстраивать его. Но однажды ночью, не в силах сдержать слёзы, она пришла в комнату Алмаза, где муж не мог её услышать. Она полагала, что сын давно уже спит, но ошиблась. Услышав её рыдания, Алмаз перепугался и спросил:

— Папе стало хуже, мам?

— Нет, Алмаз, — она постаралась успокоиться, — он поправляется.

— Чего же ты тогда плачешь?

— У меня вышли почти все деньги, — ответила та.

— Ой, мамочка, ты напомнила мне стишок, который мы с крохой сегодня прочитали в книжке Царицы Северного Ветра. Помнишь, я ещё спрашивал у тебя некоторые слова?

— Да, сынок, — рассеянно отозвалась мать, думая лишь о том, что ей делать через два-три дня.

Алмаз начал читать стихотворение наизусть: у него была отменная память.

Птичка в гнезде накормила птенцов,

Всем перепало по пять червяков.

Дети заснули без всяких забот,