Вдруг откуда ни возьмись послышался какой–то шум, похожий на шелест голубиных крыльев, стройные ряды смешались, несколько девочек непроизвольно вскрикнули, и никто из них не мог понять, что же происходит. Но немного успокоившись, они увидели, что воспитательница гневно тыкает зонтиком в лицо какого–то странного мальчика, сияющего солнечной улыбкой и совершенно не обращающего никакого внимания на сердитые возгласы набросившейся на него женщины. Этот необычный с виду парнишка схватил замеченную нами девочку за руку, затянутую в изящную перчатку, положил ей на плечо свою руку, которую по светским меркам вряд ли можно было назвать рукой джентльмена, и теперь стоял, с нескрываемым восторгом смотря ей в лицо.
— А ну–ка отойдите! Что за неслыханная дерзость! — возмущённо завопила миссис Кимбл.
Она неистово тыкала его в грудь тем же самым зонтиком, который оказался не в силах стереть с его лица радостную улыбку. Какой неотёсанный грубиян! Наверное, умалишённый или что–то вроде того! В замешательстве первого испуга и всеобщего смятения мисс Кимбл не заметила, что её воспитанница и не думает вырываться. Девочка стояла неподвижно и всматривалась в сияющее мальчишеское лицо; щёки её порозовели, глаза наполнились слезами, и, по всей видимости, она совершенно забыла о том, что ей следует вырвать у него свою руку и высвободить плечо из–под его ласковой ладони. В следующее мгновение к ним быстро, но с достоинством приблизилась знакомая фигура. Это был священник их собственного прихода, преподобный Клемент Склейтер. С красным от спешки и досады лицом, на котором ясно читался упрёк, он взял мальчика за плечи и попытался оторвать его от жертвы, на которую тот кинулся с таким ликованием.
— Помните, это не горные пастбища, а респектабельная городская улица, — несколько глуповато произнёс он.
Мальчик повернул к нему голову, так и не отходя от девочки, и на лице его отразилось недоумение. И тут заговорила она сама.
— Мы с Гибби старые друзья, — сказала Джиневра и, потянувшись вверх, положила свою свободную руку ему на плечо, как будто пытаясь защитить его.
Гибби нисколько в этом не нуждался, потому что всем своим видом излучал молодую силу и грацию, но в ней слишком живо всколыхнулось воспоминание о прошлом ужасе. Увидев Джиневру, Гибби со всех ног кинулся к ней, оставив своего спутника на другой стороне улицы. На бегу с него свалилась шапочка (мистер Склейтер настоял на том, чтобы Гибби непременно её надел), но он даже не заметил этого. Его волосы вздыбились во все стороны, и солнце освещало их, как золотой ореол, точно так же, как в самый первый раз, когда он появился возле торфяного болота, встав над головой Джиневры, точно ангел. И хотя миссис Кимбл и остальные девочки видели в нём только «безумного дикаря» в нескладной мешковатой одежде, сшитой сельским портным по последней деревенской моде, для Джиневры он оставался всё тем же чудесным ангелом–спасителем. Непредубеждённому глазу он показался бы, скорее, корабельным юнгой, сошедшим на берег, нежели мальчиком–пастухом, спустившимся с гор.
— Мисс Гэлбрайт! — произнесла мисс Кимбл недовольно раздувая ноздри. — Я очень Вами недовольна! Какой пример Вы подаёте всей школе? Уж от Вас–то я никак не ожидала подобной дерзости. Немедленно снимите руку с плеча этого… этого… этого невежи!
Джиневра послушалась, но Гибби остался стоять, как и прежде.
— Немедленно уберите свою руку! — воскликнула мисс Кимбл, рассердившись ещё больше, и начала колотить зонтиком по его руке, лежавшей на плече Джиневры. Гибби, по видимому, принял всё это за забавную шутку и громко рассмеялся.
— Не тревожьтесь, мадам, прошу Вас, — сказал мистер Склейтер, медленно отдуваясь и приходя в себя. Он ещё не совсем был уверен в Гибби и не знал, как лучше всего с ним управляться. — Этого юного… джентльмена зовут сэр Гилберт Гэлбрайт. Он находится под моей опёкой. Сэр Гилберт, познакомьтесь, это мисс Кимбл. Наверное, Вы были хорошо знакомы с её отцом, преподобным Мэтью Кимблом. Он служил в соседнем приходе.
— Ах, вот как! — только и могла произнести воспитательница, в замешательстве опуская зонтик и чувствуя себя ещё более неловко из–за того, что к тому времени их уже окружили остальные девочки, с любопытством прислушиваясь и глядя во все глаза.
Глаза Джиневры тоже расширились от удивления. Потом она опустила взгляд, и на её милых, решительных губах появилась странная улыбка. В одно мгновение она оказалась в настоящей сказке, и теперь никто не мог предсказать, что будет дальше. Её немой мальчик–пастушонок — и вдруг баронет! И что ещё более удивительно, его тоже зовут Гэлбрайт! Наверное, это сон. Последний раз она видела своего немого друга в тот день, когда отец силой увёз её из имения, сразу после того, как Гибби спас ей жизнь. Это было всего несколько недель назад, и вот он стоит перед ней, и его зовут сэр Гилберт Гэлбрайт! Это было удивительно и прекрасно!
— Ах, вот как! — повторила мисс Кимбл, постепенно приходя в себя. — Теперь всё понятно. Это Ваш родственник, мисс Гэлбрайт. Простите, я не поняла сразу. Теперь–то, конечно, всё разъяснилось, но только всё же… я не знаю,.. прямо на улице… Я уверена, Вы меня поймёте, мистер Склейтер. Прошу прощения, сэр Гилберт. Надеюсь, мой зонтик не причинил вам особого вреда!
Гибби снова рассмеялся.
— Благодарю Вас, — сказала мисс Кимбл, всё ещё смущаясь и из–за этого сердясь на саму себя, особенно потому, что рядом стояли её воспитанницы. — Мне было бы очень жаль, если бы Вы пострадали. Так Вы, наверное, приехали поступать в колледж, сэр Гилберт?
Гибби посмотрел на мистера Склейтера.
— Сначала я сам с ним позанимаюсь, — ответил священник.
— Очень рада это слышать. Лучшего учителя ему не найти, — сказала мисс Кимбл. — Пойдёмте, девочки!
И дружелюбно раскланявшись, она прошествовала дальше, ведя за собой послушный хвост учениц и размышляя о том, каким жутким деревенщиной выглядит этот юный… Кто же он? Баронет? Да, скорее всего, баронет; он слишком молод, чтобы быть произведённым в рыцари… Где же, интересно, он воспитывался?
Мистер Склейтер действовал весьма осмотрительно и последовательно. Он мягко, но настойчиво убедил стариков Грантов расстаться с Гибби. Один из местных священников хорошо знал мистера Склейтера и вместе с ним навестил Роберта и Джанет, чтобы рассеять всяческие сомнения в том, что тот на самом деле является законным опекуном мальчика. Здравый смысл подсказал им, что мистер Склейтер вряд ли стал бы утруждаться и брать на себя заботу о брошенном сироте, если бы вся эта история была неправдой. Однако полностью они убедились в этом только тогда, когда священник привёл к ним в дом Фергюса Даффа, чтобы тот подтвердил истинность его уверений и притязаний. Роберту и Джанет было тяжело прощаться со своим Гибби, но как бы горько и грустно им ни было его терять, они ничуть не сомневались, что он никогда их не забудет. Главной трудностью мистера Склейтера был сам Гибби. Сначала он просто смеялся над безумной мыслью о том, что ему придётся куда–то уехать, оставив отца, мать и своих овец. Ему сказали, что на самом деле его зовут сэр Гилберт Гэлбрайт. В ответ он написал на дощечке, что и раньше говорил им об этом, что так оно и было всегда и «какая в этам разницца?» Мистер Склейтер сказал ему, что он не только баронет, но и очень богатый баронет — ну или, поспешно добавил он, будет очень богатым, когда достигнет совершеннолетия.