– Только встаньте точно на то же самое место, – велел Анатоль.
– Э, да тут невольно становишься на это место, – сказала я. – Ой!
В зеркале вместо своего лица я увидела отражение картины, висящей на стене.
– Согласен, что не слишком впечатляет, но принцип понятен. А вот так можно видеть Петра Александровича. Еще один поворот, но уже другого зеркала, того что на стене висит, и…
В зеркале отразилось окно.
– Да, несомненно, можно сделать эффектный трюк, – согласилась я.
– Полумрак или темнота, – начал таинственным шепотом рассказывать Анатоль, – чуть-чуть дыма от ароматических палочек. Чуть легкого дурмана от них же. Слегка мерцающий свет свечей. Вы вглядываетесь в свое лицо, вас нечто отвлекает сбоку, вы лишь успеваете дернуть глазами, но когда вновь глянете на себя, вдруг увидите чужое лицо!
– И тут повеет ветром и заскрипит! – подсказал Петя.
– Вот, вот, – обрадовалась я, – мне давно было интересно спросить про скрипы, шепоты и вздохи. И что там еще было?
– Стенания! – воскликнул увлекшийся Анатоль. – Это тоже мое изобретение! Техническая новинка, приспособленная для создания эффекта различных звуков. В особняке, помимо прочего, есть система труб. Переговорных труб наподобие тех, по которым капитаны на кораблях отдают команды в трюмы. Раньше там сидел актер. Стонал или плакал. Скрежетал зубами. Ну и всякое такое! Сейчас все нужные звуки записаны на граммофонные пластинки. Рупор граммофона прикрепляется к трубе, и вы слышите… Там, между прочим, есть этакие необычные звуки, что человеку сделать не под силу! Хотя кому я это говорю? Вы же на театре нечто подобное делаете! Понимаете, о чем я. О, принесли наши закуски!
Официант ловко сервировал стол, мы принялись за еду.
– Анатоль, а отчего Бушнеры то продавали особняк, то вновь его покупали и снова продавали? Мы кое о чем догадываемся, но все равно непонятного много.
– Ну, я все-таки не член семьи и всего не знаю, – чуть задумчиво и осторожно начал отвечать Анатоль. – Но из многих случайных разговоров понял вот что. Изначально зала в особняке строилась для организации столоверчения и прочих таких же вещей. С расчетом использования на несколько лет кряду. Может лет на пять-шесть. Но госпожа Бушнер серьезно заболела, врачи рекомендовали сменить климат. Пришлось спешно уезжать. Некоторое время Бушнер-старший, он умер давно, и я его лишь по рассказам знаю, пробовал оставить здание за собой. Но вскоре понадобились деньги, пришлось продать. Госпожа Бушнер так и не поправила здоровье. Но подросла дочь, еще более талантливая медиум. Или актриса, если вам будет угодно, хотя в этом деле одним актерским талантом не обойтись. Семья вновь вернулась к привычному ремеслу. Вскоре даже капитал приличный сколотили. Сами догадываетесь, да и я уж говорил про это, что на одном месте очень долго просидеть при такого рода деятельности непросто, рано или поздно возникают нехорошие разговоры, обиды у высокопоставленных чинов или среди людей знатных, богатых. Так что скитания по свету неизбежны. Вот однажды судьба, или, если угодно, семейный рок Бушнеров, вновь забросила их в эти края, а находясь в Сибири, уж сам бог им велел и в этот город заехать. Тем более что особняк как раз был выставлен на продажу. Так и прожили они здесь сколько-то лет, мне точно не известно. Уезжая, тоже не на один год, оформили продажу своему подставному лицу. Тот лет пять сдавал особняк в аренду и поддерживал в достойном виде. Так что следующее возвращение не вызвало затруднений. Но вот отъезд был непрост! Да и не отъезд это был, а натуральное бегство! Люди, специально нанятые выяснять подноготную самых богатых лиц в городе, отыскивать в их прошлой и настоящей жизни полезные для гаданий, предсказаний и общения с духами их предков факты, ошиблись. Можно сказать, трагически ошиблись, принесли недостоверные сведения об одном из купцов. А госпожа, или, если вам угодно, фрау Мария, ну или там мадам М., при гадании этими фактами воспользовалась. Была почти разоблачена! Запахло уголовным делом, пришлось буквально сбежать.
– Странно, что об этом нигде не упомянуто, – сказала я. – Даже в полицейских архивах ничего нет.
– Я подробностей не знаю, – задумался Анатоль, – но, как мне кажется, раз не на кого стало гнев излить, купец остыл и не счел нужным шум поднимать. Его репутация тоже ведь могла пострадать. Тогда Бушнеры сочли, что особняк для них потерян навсегда, и весьма обрадовались, когда им предложили выкупить его у них через посредников, пусть и за несоразмерно низкую цену. Но прошло немало лет, и судьба забросила в Сибирь уже новое поколение – уж не знаю, сколько у них поколений этим промыслом на жизнь зарабатывало, но еще при Екатерине Великой они этими делами занимались. Дальше вы, верно, и сами все поняли. Я непосредственно в представлениях участия не принимаю, занимаюсь тем, что изобретаю, изготавливаю и чиню их технику для трюков. Очень сложную, надо сказать, и хитроумную! Но, с другой стороны, уже стал вполне своим человеком. Вот меня и послали арендовать или купить особняк.
– Одного? – немного неожиданно даже для самой себя спросила я.
– Вы полагаете, что я не способен с таким важным делом справиться? – обиженно произнес Анатоль. – Но, сказать правду, я и сам предпочел бы, чтобы со мной послали еще кого-то, может, он бы удержал меня от глупых поступков. Вот только некого было мне в сопровождение выделить, все своими делами заняты, а чужого в наши дела посвящать никак нельзя. Но отчего вы об этом спросили?
– Мне показалось, что вам непросто было в одиночку справляться с теми сложными механизмами, что оставлены в особняке. Даже добраться до них непросто, уж наверняка там имеется немало секретов.
На самом деле о возможном втором посланце от Бушнеров я спросила в поисках мотива для злодеяний, возможно совершенных господином Ольгиным, а то никаких причин для них не находилось. Хотя могла бы заранее сообразить, что художник и Бушнеры никак не могут быть связаны. Не было им ни малейшего резона привлекать кого-то постороннего, и тем более такого, кто станет действовать столь жестокими методами. Семейный промысел Бушнеров законным не назовешь, но даже случись какая оплошность, вроде той, о которой только что рассказывал Анатоль, под арест сразу не возьмут, а значит, есть возможность сбежать или откупиться. Но случись убийство, бросающее хотя бы тень подозрения на эту семью, и все у них пойдет прахом. Нет, господин Ольгин никаким боком не может иметь отношение к Бушнерам, а значит, и к Гурьеву…
– Секретов там, само собой, немало! – тем временем отвечал на мой последний вопрос Анатоль. – К примеру, не зная их, невозможно попасть спокойно во двор особняка и найти во флигеле спуск в подземный ход, ведущий под залу к механизмам. Но мне заранее подробно все объяснили. А уж с любой техникой я и сам способен справиться. Удовлетворены?
– Вполне!
– Тогда позвольте и мне задать вопрос вам, Дарья Владимировна? Если он покажется вам излишне дерзким или у вас будут иные причины не отвечать, так и не отвечайте.
– Спрашивайте.
– Отчего вы и ваша маменька играете на театре?