– Коллеги, а вот еще один образчик психосоматической реакции на внешнюю опасность. Судорожные движения рук, ног, бегающие глаза… – услышала я слова профессора Медведева.

«Господи! Ну отчего они не уходят!» – подумала я, не имея даже возможности обернуться или отвлечься и приказать отойти всем в сторону, и неожиданно почувствовала, как мне в руку что-то вкладывают. Вероятно, медицинскую склянку, довольно увесистую. Я переложила ее чуть удобнее и, не задумываясь, без замаха, снизу вверх метнула этот необычный снаряд в преступника. Что-что, а бросать или метать в цель хоть камень, хоть нож, хоть любой прочий предмет, подвернувшийся под руку, у меня всегда выходило замечательно. Склянка угодила господину Копылову в лоб и разбилась на мелкие осколки. Вопреки моим ожиданиям Копылов лишь тряхнул головой, даже не подумав падать без сознания. Вот у кого здесь самая крепкая голова! Но долей мгновения спустя Копылов схватился обеими руками за лицо, похоже, склянка не была пустой, и жидкость из нее, попав в глаза, вызвала сильное жжение. Собственно в тот же миг я да и все вокруг узнали, чем была эта склянка наполнена, – от разлившегося нашатыря стало невозможно дышать. Тем не менее, я скинула одним движением плеч давно расстегнутую шубку и рванулась вперед, упускать такой момент, когда твой противник почти ослеп, было непозволительно. Но и сама я едва не ослепла и не задохнулась, так что револьвер мне пришлось вырывать практически на ощупь. Это мне удалось, пусть в который уж раз, при этом у моего противника противно хрустнул палец. Но и господин Копылов не остался безучастным, попытался меня схватить и отшвырнуть в сторону. Сразу сбить его с ног не вышло, пришлось его рывок превратить в движение вокруг меня и, улучив момент, сделать подножку. Но он и в этот раз удержался на ногах, лишь выпустил меня или вырвался от меня, тут уж сами решайте, и пробежал несколько шагов, удивительным образом попал точно в распахнутую дверь, сбил пару студентов и сам упал на колени. Но вновь вскочил на ноги и побежал в сторону лестницы. Я бросилась следом, может, больше для того, чтобы вырваться из отравленной палаты, а не чтобы помешать его бегству. Но столкнулась по пути с еще одним человеком в белом халате и отстала. Нагнала я Копылова уже у самой лестницы, по которой как раз поднимался Петя. Он понял все правильно и, не особо изощряясь, просто подставил ногу. Фельдшер Копылов полетел вперед, подобно ныряльщику с вышки, и в этот раз, наверное, разбился бы до смерти, несмотря на прочность своей головы, но удариться со всего размаха в стену ему не дали Андрей Иванович и Михаил, появившиеся на лестничной площадке. Удержать такую тяжесть им не удалось, все трое повалились на пол, и господин фельдшер все же ткнулся головой в выступ на стене. И замер, оглушенный ударом. Во всяком случае, сыщики уже поднялись на ноги и надели на него наручники, а он так и не пошевелился.

– Еле нашел вас! – воскликнул Петя. – А отчего вы плачете? И чем здесь так ужасно пахнет?

– Потому и плачу, что здесь пахнет, а там, где я только что была, вовсе нечем дышать.

– Ну слава богу! А то я увидел, что вы гонитесь за этим типом, и подумал, вдруг он вас чем-то обидел!

– Как же! Не нашелся еще человек, кто нашу Дарью Владимировну обидит, – откликнулся снизу Михаил. – Вон как она его напугала! Вниз головой прыгнул! Кабы не мы, убился! Надо бы ему дать нашатырного спирта понюхать, потому как на себе нам его не отнести.

– Михаил! – всхлипывая, засмеялась я. – Тут и так все пахнет нашатырем!

– А ведь верно! Тогда что же сделать?

– Чем могу быть полезен? – спросил подошедший профессор Медведев.

– Спасибо вам! – сказала я.

– Не за что. Жаль, что склянка не самая подходящая оказалась. Мне господин Еренев про ваше умение метать всякие пепельницы и вообще все подряд рассказывал, как я его голову лечил, вот я и решился помочь.

– А господин Козловский?

– Не извольте беспокоиться. Никто существенным образом не пострадал, а вашего знакомого уже отвели туда, где имеется хоть немного свежего воздуха. Есть надежда, что такое место сыщут.

– Э-э-э… – сказал подоспевший доктор Красильников, взглянув на лежавшего на лестничной площадке бывшего коллегу. – Это что же?

– Это обещанный вам, коллега, новый пациент, – ровно и спокойно объяснил профессор Медведев. И обернулся к одному из своих ассистентов. – Окажите любезность, сходите в аптеку и принесите сюда самую большую бутыль с валериановыми каплями. Они сейчас едва не каждому понадобятся. Вам, сударыня, не надобны капельки? Тогда рекомендую срочно пойти дышать свежим воздухом.

– Я вас провожу, – вскинулся Андрей Иванович, которому уже самому пришлось утирать глаза платком. – Дмитрий Сергеевич велел вам кое-что передать.

39

Мы шли к Петиному дому, совершенно перестав замечать мороз. И молчали. Если кто-то полагает, что подвергаться опасности штука пустяковая, то не прав. Поэтому возбужденное состояние никак не желало меня отпускать. Да и Петя слишком резко размахивал руками, наверное, тоже был возбужден оттого, что очень за меня испугался. После того как я ему все рассказала. Ну и за судьбу господина Козловского мы переволновались.

– Ох, Петя! – наконец сказала я. – Видимо, не судьба нам сегодня фехтованием заняться. У меня вот до сих пор руки трясутся.

Для подтверждения этих слов я вынула руки из муфты, встречный прохожий шарахнулся от нас в сторону. А нам сделалось смешно. В руке я держала револьвер! Ведь умудрилась одеться и укутаться, но забыла о нем напрочь, пусть и держала его все время в руках. И Андрей Иванович с Михаилом, не говоря уже о Пете, его видели, но ничего не подсказали.

– Ладно, мы его вечером полиции сдадим, – сказал Петя. – Раз уж нам предстоит еще раз сегодня встретиться.

Обед вышел приятным и веселым. За столом в основном обсуждали то, как станем завтра встречать Новый год.

– Хотелось бы встретить его так же весело, как мы встретили Рождество! Пусть погода и не благоприятствует, – высказал общее желание Александр Сергеевич, и все стали предлагать развлечения, которые им нравились.

Мы с Петей в такой атмосфере быстро оттаяли во всех смыслах этого слова.

Даже приход Михаила ничуть не испортил нам настроения. Даже поднял его еще выше. Дело в том, что Михаил Аполлинарьевич потребовал короткой беседы наедине со мной и моей маменькой. Петя и его отец спросили, могут ли присоединиться. Против Пети сыщик не стал возражать, а вот господину градоначальнику отказал в категорической форме. При этом спросил разрешения позвать для участия в предстоящем коротком совещании кучера Антона Парфеновича. Кажется, Александр Сергеевич слегка обиделся. Впрочем, разговор получился коротким, и мы вскоре вернулись к столу, где пришлось приложить немало стараний, чтобы, никого не обидев, не раскрыть содержание тайной беседы.

Уезжали мы довольно поздно и, поскольку в это время темнеет весьма рано, то можно сказать, что уже ночью. Петя настоял на том, чтобы проводить нас до дому.