Ответ пришел не сразу. Прошло некоторое время, прежде чем в центре зала возник призрачный силуэт.
– Я боюсь, Рогман… – призналась она, приближаясь к креслу.
Невесомая поступь призрака не потревожила ни одной пылинки. На сером ковре забвения не оставалось следов от ее легкой походки. «Она всеми силами пытается подчеркнуть мою материальность, сама при этом оставаясь призраком…» – такая мысль не принесла Рогману удовольствия – ведь он видел, что окружающие предметы сформировались прямо на его глазах, все из того же серого тумана, а значит, его вещественность и даже нарисованный им в пыли замысловатый узор – все это лишь ложь во спасение.
Пока он предавался своим мрачным размышлениям, Кимпс, подойдя к креслу, присела на широкий подлокотник – такая близкая и в то же время совершенно неосязаемая…
«Протяни руку, и она пройдет сквозь воздух…» – невольно подумал Рогман.
Казалось бы, чего может бояться призрак, у которого нет и никогда не было тела, а значит, не было и связанных с ним физических страданий, инстинктов, страха…
– Я понимаю… – голос Рогмана прозвучал хрипло, натянуто. – Мир рушится, и ты боишься исчезнуть вместе с ним… умереть, да?
– Да. – Она склонилась к нему, стараясь заглянуть в глаза, и вдруг спросила: – Ты не понимаешь, как может умереть призрак, голос? Ты думаешь, что понятие «жизнь» присуще только телу? А что тело без мысли? Много ли оно осознает? Жизнь – это мысль. Не важно, в какую оболочку она заключена и чем стимулируется: электронным импульсом или электрохимической реакцией между нейронами мозга…
– Ты говоришь загадками! – с раздражением произнес Рогман. – Я почти ничего не понимаю, – признался он.
– Дело не в терминах… – Она отвернулась, посмотрев куда-то в сторону. – Ты человек. Ты превосходишь меня в понимании сути вещей. Ты только что сформулировал то, чего я не могла понять… Ты обозначил мой страх. Страх перед окончательным разрушением Мира. Я мечусь от системы к системе, от одного носителя к другому, но эта гонка со временем обречена на провал. Рано или поздно все кончится, потому что погибнет обветшалый Ковчег…
– Ковчег? – нахмурясь, переспросил Рогман. – Объясни мне, что такое Ковчег!
Он удивился, когда после его слов наступила тишина. Разве он просил о чем-то невероятном?» ЧТО ТАКОЕ КОВЧЕГ?» – этот вопрос присутствовал в нем с того самого момента, как Бриан зачитал ему вслух письмо, адресованное далекому предку воина.
– Я боюсь, Рогман… – после затянувшейся паузы созналась Кимпс. – Я думаю, что ты не выдержишь… – Она подняла глаза, посмотрев на него с виноватым, испуганным выражением.
– А что, есть какой-то иной выход?! – насупился Рогман. – Я что, смогу спокойно жить в этом сером облаке, Бриан будет посапывать внизу, разгоняя пыль, а ты продолжишь бояться?! Зачем я тогда шел сюда, ради чего я умер?! – воскликнул он, уже не скрывая обуревавших его чувств.
– Ты не умер, Рогман! – вскрикнула она, впервые обнаружив столь отчетливые, явные эмоции, будто упрямство блайтера причиняло ей вполне осязаемую боль.
– Не будем спорить, Кимпс. – Он попытался взять ее за руку, и, к величайшему изумлению, ему это удалось!.. Пальцы Кимпс были тонкими, прохладными и едва ощутимо дрожали. Он почувствовал, как она напряглась, но не отняла руку, а только повернула к нему голову, потрясенно глядя на блайтера своими бездонными глазами…
– Расскажи мне всю правду… – едва смея перевести дыхание от ощущения этой неожиданной близости, попросил он. – Клянусь, для меня это единственный выход… Или я выдержу, или…
– Для меня тоже… – в тон ему ответила Кимпс. – Ты еще не понял, что мое существование в прошлом было неотделимо от людей? Боги живут ровно столько, сколько о них помнят люди. Ты последний настоящий человек на Ковчеге. Я – это ты.
– Что значит «последний настоящий человек»? – резко спросил Рогман. – А Бриан? А остальные?
– Они люди… – успокоила его возмущение Кимпс. – Но не такие, как ты. Ты от рождения способен воспринимать меня, ты был сформирован не волей случая, при слиянии хромосом, – ты продукт тонкой и вдумчивой генной инженерии. Если хочешь, я выскажусь проще, ты приспособлен для жизни на Ковчеге и управления им, а остальные люди – нет. Они растеряли врожденные способности предков, потому что у них больше не оказалось возможности программировать рождение каждого ребенка…
– Тогда я тем более должен узнать все! И прежде всего – что такое Ковчег, которым, как ты говоришь, я могу управлять!..
Взгляд Кимпс по-прежнему оставался испуганным. Рогман видел – она боялась по-настоящему, и будь у нее реальное тело, ее бы сейчас трясло от избытка эмоций…
И тем не менее она была вынуждена согласиться с ним. Если он не узнает правды, не испытает на прочность свой р??ссудок, то зачем тогда все произошедшее с ними?..
Не дождавшись больше возражений или вопросов, она отняла руку, встала и вышла на центр пропитанного пылью столетий зала.
– Я буду манипулировать виртуальной реальностью Ковчега, – обернувшись к Рогману, пояснила она. – Иначе я не смогу показать тебе, как должен выглядеть этот зал на самом деле.
Секунду ее рука висела в воздухе, а потом…
Стены, пол, потолок – все дрогнуло, смазалось на мгновение, словно по предметам пробежала рябь, и Рогман в немом изумлении понял, что находится в совершенно ином помещении. Куда-то исчезла столетняя пыль, возвышающиеся вокруг Алтари напитались огнями, вокруг что-то защелкало, запищало, зашелестело, наполняя помещение загадочными звуками уснувшей много веков назад жизни, а затем…
Сферический потолок, составленный из сотен многометровых секций, внезапно на несколько мгновений просветлел, а потом так же неожиданно и необъяснимо начал наливаться чернотой, мраком…
Рогман смотрел вверх, не в силах понять сути происходящих там перемен, но и не смея оторвать взгляд от чернеющего купола. Он весь сжался, наполнился тревожным предчувствием и, когда свод зала вдруг перестал существовать, РАСТВОРИЛСЯ, он не закричал, нет – только подался вперед, впившись побелевшими от напряжения пальцами в мягкий материал широких подлокотников.
То, что для его сознания всегда являлось незыблемым, вдруг распалось, обратившись БЕЗДНОЙ, БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ, в которой сияли мириады ярких, ослепительных точек. Он пытался смотреть на них, но его взгляд ТОНУЛ в этой черноте.
Ощущение нельзя было назвать приятным или отвратительным – Рогман никогда доселе не испытывал подобных чувств.
– Ты хотел узнать, что такое Ковчег… – прорвался издалека голос Кимпс. – Смотри, Рогман, вот он!
Да, действительно, он увидел…
Что-то двигалось на фоне вселенского мрака. Какое-то пятнышко песочно-желтого цвета.
Оно приближалось, выкатываясь из бездны растущим на глазах шариком, и это движение вызывало прилив тошноты.
Постепенно объект превратился в мячик, чуть неправильный, приплюснутый сверху и снизу… Его движение из глубин пространства навстречу Рогману на некоторое время остановилось, и шарик начал медленно вращаться вокруг своей оси, подставляя взгляду неровные, изрытые кратерами бока.