Дверь снова открылась, и Артем даже удивился, что в тот же момент понял: это она. Это действительно была Каменская.
– Ты меня заждался?
– Немножко. Как там Денис?
– Ничего. Состояние средней тяжести, это всегда бывает после полостных операций. Если все будет благополучно, завтра его переведут в общую палату. Но тебе лучше к нему не ходить, пока ты сам окончательно не выздоровеешь. Это ненужный риск.
– Я здоров… – начал было Артем, но Каменская прервала его:
– Пойдем на улицу, там есть где поговорить.
Вокруг больницы не было настоящего парка, было лишь некое подобие сквера, где прогуливались или просто сидели на свежем воздухе ходячие больные. Сейчас время утреннего обхода, все пациенты находились в палатах, и им удалось без труда отыскать свободную скамью.
Каменская достала из сумки плейер и кассеты.
– Я хочу, чтобы ты это прослушал. Здесь три варианта Шотландской симфонии.
Артем надел наушники. Запись на первой кассете он отмел сразу, вторую слушал чуть дольше. Конечно, это она, та самая запись, которая доносилась из наушников незнакомца в то воскресное утро. Он хотел было сказать об этом Каменской, но решил подождать и дослушать первую часть до конца. Музыка завораживала его своим суровым холодом, даже мурашки по коже побежали. Он слушал эту симфонию много раз, но никогда музыка Мендельсона не звучала так, как сейчас. Перед глазами вставали скалистые горы и глубокие озера, наполненные ледяной водой, в этих озерах отражалось свинцовое тяжелое небо, на котором собирались грозовые тучи, налетал ветер, порывы его делались все сильнее и сильнее, пока не превращались в ураган, ломающий деревья, сметающий все на своем пути и заливающий искореженные обломки холодным проливным дождем… А потом все закончилось, ветер стих, дождь прекратился, но солнце так и не выглянуло.
– Это она, – сказал он, снимая наушники.
– Хорошо, – Каменская убрала кассету в сумку, – теперь послушай вот это. Это запись разговора Дениса с тем человеком, который его ранил. Я хочу, чтобы ты попробовал вспомнить, не с ним ли разговаривал тогда, когда слышал музыку.
Нет, этого голоса Артем не слышал никогда, он мог бы в этом поклясться. Тот человек на скамейке разговаривал совсем иначе, и тембр был другим, и интонации.
– Нет, – покачал он головой, снимая наушники, – не он.
– Хорошо, – повторила Каменская, и Артем не понял, что же здесь хорошего, если человек оказался не тем.
– А почему он хотел убить Дениса?
– Не знаю. Может быть, ему действительно показалось, что твой друг хочет забрать диск и не заплатить.
– Неужели за это можно убить? – изумился Артем. – Это же всего пятьдесят рублей каких-то…
– Сегодня и за меньшее убивают. Теперь расскажи мне как можно подробнее, слово за словом, шаг за шагом, что говорил Денис вчера.
Артем начал рассказывать, стараясь ничего не упустить. Он плохо видел лицо Каменской, но чувствовал запах ее духов и хотел запомнить их надолго. Неужели ей и в самом деле столько лет, сколько его родителям? Наверное, у нее есть дети такого же возраста, как и он сам. Чем они занимаются, какой у них характер? А вдруг у нее есть дочка, и у этой дочки такой же голос, как у Каменской?
Мысли текли параллельно, одной частью мозга Артем следил за деталями собственного рассказа, другой – думал о женщине, которая сидела рядом с ним, о ее духах и ее голосе. Он давно уже научился думать о нескольких вещах одновременно, не теряя нити размышлений, не сбиваясь и не путаясь.
– О чем ты думаешь? – внезапно спросила Каменская.
Артем вздрогнул и почувствовал, как начинают гореть щеки. Неужели так заметно?
– Неужели так заметно? – произнес он вслух, прежде чем успел прикусить язык.
– Заметно. Твои глаза где-то… не со мной. Вроде бы разговариваешь со мной, а думаешь о чем-то другом. Верно?
– Верно. – Он улыбнулся. – А у вас есть дети?
– Нет.
– Значит, вы не замужем?
– Замужем. Почему ты спросил?
– Просто интересно. Я подумал, что, если у вас есть дочка, у нее обязательно должен быть такой же голос, как у вас. А как называются ваши духи?
– Артем, откуда такие странные вопросы? Мы с тобой говорим о преступнике, который напал на Дениса, а не обо мне.
От ее голоса повеяло прохладой, Артем сразу это почувствовал. Минуту назад голос Каменской был похож на тихую фортепианную элегию, а теперь в нем явственно проступала партия трубы. Холодный острый металл.
– Извините, – пробормотал он, – я больше не буду отвлекаться.
* * *
В среде сотрудников фирмы «Турелла» единодушия не было, Сергей Зарубин понял это сразу. Интриги процветали, сплетни были основной темой разговоров, и каждый имел собственную версию организации убийства Елены Дударевой. Однако в том, что один из инициаторов убийства работает в «Турелле», все дружно сомневались. Или, по крайней мере, так говорили.
Коля Селуянов, подувшись на своего начальника минут десять, отправился в организацию, вызвавшую наибольшие подозрения, и быстренько свел знакомство с той самой Галочкой, на которую указала ему Анастасия. Галочка действительно знала все и обо всех, но самое главное – любила об этом рассказывать. За первые два дня знакомства Николаю удалось узнать о сотрудниках торгово-закупочной фирмы массу интересного, но не относящегося к делу. Задавать вопрос о Дудареве впрямую ему не хотелось, но время шло, а Галочка рассказывала о чем угодно, только не о нем. Наконец он решил пойти ва-банк.
Встретив свою новую знакомую после работы, Селуянов предложил где-нибудь поужинать. Галя с восторгом согласилась.
– А куда мы пойдем? – с любопытством спросила она.
– Есть такой симпатичный кабачок, называется «У Тимура». Слыхала?
– Но это же далеко, – удивленно протянула девушка. – Неужели поближе ничего нет?
– Поближе есть, но мне нужно в те края. Сегодня годовщина смерти одного человека, которому я был очень обязан, и мне хотелось бы положить цветы на могилу. А ресторан как раз рядом с кладбищем.
– А-а, – разочарованно протянула Галя. – Ну ладно, поехали.
Всю дорогу до кладбища Селуянов мысленно хвалил себя за странную привычку собирать информацию «на всякий случай, авось пригодится». Во время похорон Елены Дударевой он внимательно осмотрел находящиеся рядом могилы и постарался запомнить имена и даты: он хорошо знал по опыту, что это бывает очень полезным и часто помогает заводить нужные, но с виду вполне естественные знакомства.
Купив цветы у бабульки, торгующей перед входом на кладбище, Николай уверенно повел Галю по дорожке вдоль могил. Топографическая память у него была отменная, и что такое «забыть дорогу», а уж тем более «заблудиться», он не знал. Свежую могилу Дударевой, накрытую ворохом венков с быстро увядшими на жаре цветами, он нашел быстро, но прошел мимо к тому захоронению, которое было ему нужно. Он отчетливо помнил, что Дудареву похоронили рядом с человеком, на памятнике которого было высечено: «Кошелев Федор Иннокентьевич, 19.02.1929 – 10.06.1992». Умер он, стало быть, шесть лет назад в этот самый день, 10 июня. Николай положил цветы, постоял минутку молча.