Выбравшись из ванны и обтираясь мягким махровым полотенцем, раскрасневшийся Вовка сунул свой нос в шкафчики и обследовал все полки. В бельевом шкафу он обнаружил несколько пар свежих трусов, маек, носков и поразился. Висело там и два белоснежных банных халата. «Они о нас все знают, или сами такие же гуманоиды, как и мы?» — задался вопросом Прыгунов и стал одеваться. С некоторым отвращением напялив на себя пропахший потом, пыльный комбинезон с шевронами «Пеликан», он направился в номер к Сомову.
Дефо уже был там и разговаривал с командиром.
— …почти земная, — закончил фразу Дефо, скользнул взглядом по вошедшему Вовке, кивнул и вновь повернулся к Сомову.
— Да, я тоже это заметил, что сила тяжести слегка изменилась. Судя по всему, нас перебросили на другую планету. Но как? Ведь все произошло практически мгновенно. Неужели телепортация?..
— Похоже на то, капитан, очень похоже.
— А есть-то будем? Вроде как собирались, а? — вставил свой наболевший вопрос давно проголодавшийся Вовка, вываливая из небольшого рюкзака на стол несколько банок саморазогревающихся консервов и термос.
— Да, раб желудка, только свинячить не надо, — сказал Дефо, сходил на кухню и принес что-то напоминающее скатерть и салфетки.
Сомов в это время распотрошил второй. Оба рюкзака составляли часть экипировки Сомова и Дефо. Но, осмотрев груду выложенных банок-склянок, решительно смел часть из них обратно:
— Придется экономить, черт его знает, сколько нас здесь продержат!
Заметив вытянувшуюся Вовкину физиономию, Дефо усмехнулся:
— Наступили разгрузочные дни, Володя. Но не волнуйся — они полезны.
— Может, тем, кто за сто весит и полезны, — беззлобно огрызнулся Прыгунов, посмотрев на Дефо.
— Володя, ты ошибся, перед тобой Аполлон весом всего восемьдесят девять! — выдергивая чеки разогрева банок, заметил Сомов.
— А… откуда вы знаете? — удивился Вовка.
— Я — капитан «Пеликана», бортинженер, и многое знаю об экипаже, что вам не положено! — проворчал Сомов, отвинчивая крышку «вечного» термоса.
Дефо подмигнул Прыгунову и достал универсальный нож с набором столовых приборов.
Минут пятнадцать были слышны лишь щелканье и треск вскрываемых банок да звон ножей, ложек и вилок. Все трое сосредоточенно работали челюстями.
— Ну что, подкрепились? — отставляя полупустой термос, спросил капитан.
— Уф! Готов к дальнейшему прохождению службы, — отдуваясь, произнес Дефо и широко улыбнулся.
Вовка предпочел промолчать.
— Тогда пошли, — посмотрев на часы, сказал Сомов, встал из-за стола и направился к двери.
Дефо двинулся следом. Прыгунов, торопливо пытаясь запихнуть в рот последний кусок горячей тушенки на хлебе, немного не рассчитал финальную траекторию и вывалил ее себе на комбез. Чертыхаясь и пытаясь оттереть жирные пятна от куртки и брюк салфеткой, он поспешил за командиром и разведчиком, выходившими в коридор.
Там их ждал знакомый дроид.
«Идемте».
— Идем, — откликнулся Сомов.
Они опять потратили минут пятнадцать на переходы по коридорам и залам, пока не пришли к стальной двери, открывшейся при их приближении. Почувствовав, как участился пульс, Сомов с товарищами шагнул в проем.
Они очутились в просторной комнате с высокими потолками. Посередине стоял овальный стол, за которым сидел… человек. Это был загорелый молодой мужчина с темными волосами и правильными чертами лица. При приближении троих астронавтов он встал, и оказалось, что он высокого роста — не менее метра девяносто. На нем была рубашка-ковбойка и черные, идеально выглаженные брюки.
— Здравствуйте, добро пожаловать на планету Садалсууд. Вы ведь так называете нашу звезду? — произнес он на правильном интерлингво. — Меня зовут Кью Севенси.
Пришедшие застыли, переваривая увиденное и услышанное, хотя психологически и были готовы к подобному повороту событий.
— Рад приветствовать вас от имени планеты Земля. Наверное, нам не имеет смысла представляться?
— Совершенно верно. Прошу вас садиться, Михаил Сомов, Брайан Дефо и Владимир Прыгунов, — всем по очереди поклонившись, предложил Кью Севенси и указал на стулья. Его низковатый голос звучал совершенно индифферентно, что не очень вязалось с радушным выражением его лица. — Хотелось бы знать, нет ли у вас каких-либо просьб или пожеланий.
— Нет, спасибо, все прекрасно. Видно, что вы многое знаете о нашей цивилизации и о нас. В этом смысле мы в неравном положении, — чтобы хоть как-то выровнять положение, произнес Сомов. — Мы о вас не знаем ровным счетом ничего.
— Да, вы абсолютно правы, мы многое о вас знаем. Но нам проще рассказать об этом с экрана. Мы специально смонтировали этот фильм для вас. Прошу вашего внимания.
В центре помещения сначала заискрилось, а потом материализовался большой объемный трехмерный экран, на котором появилось изображение.
Камера медленно наплывала из глубин космоса на Солнечную систему, постепенно приближаясь к третьей планете — бело-голубой Земле.
— Андроиды Садалсууда давно держат в поле своего зрения развитие цивилизации на Земле. Несколько сотен тысяч лет. С самого начала. Задолго до того момента, когда первая робкая искра осветила мрак спящего сознания троглодита, мы установили наблюдение за вашей планетой…
Ричард зашевелился и приподнял голову. Моран, Блумберг и Герберт продолжали разговаривать. Их научный спор протекал на удивление спокойно и чинно. Моран чертил какие-то графики на экране своего МИППСа и показывал собеседникам. Те, в свою очередь, внимательно в них вглядывались, кивали головами и делали различные ремарки.
«Ну и слава богу, хоть здесь обойдемся без разбитых голов и графинов» — усмехнувшись, подумал Ричи, но, вспомнив, что предстоит встреча с экстравагантным и взбалмошным Клейном, окончательно проснулся.
Рубиновая точка на центральном экране мономагга вплотную приблизилась к Гибралтарскому проливу.
— Уважаемые пассажиры, прошу вас занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Через десять минут мы совершим перелет через Гибралтарский пролив. Дальность прыжка — 22 километра, наибольшая высота полета над уровнем моря — 350 метров, скорость одна тысяча сто пятьдесят километров в час. К сожалению, сейчас в заливе штормовая погода, волнение 8 баллов, скорость ветра до 40 метров в секунду. Облачность — 400–500 метров, видимость до двух километров. Над проливом нас немного потрясет, но это не страшно. Мы будем находиться в воздухе 67 секунд. Начинаем разгон, — механический голос умолк.
Из отвесной скалы Геркулесовых столбов выходила наружу под углом в пятнадцать градусов широченная труба ММГ, чтобы оборваться над берегом на высоте двухсот сорока метров. Последние сотни метров, висящие над кипящим пеной штормовых волн Средиземным морем, труба была сильно перфорирована и расширялась к концу почти до семидесяти метров — там находились мощные магнитные приемно-поддерживающие генераторы, которые и обеспечивали перелет вагонов мономагга. С расстояния в несколько километров это сооружение походило на гигантское зенитное орудие с дульным тормозом, нацеленное в небо. Точно такая же «зенитка» находилась на африканском побережье пролива в 22 километрах.