Она очень старалась показать Вите, каким близким другом была она для Джейн, но Вита почувствовала, что для миссис Бертон Джейн всегда была, есть и будет «леди Элленборо, супругой пэра Англии», а вовсе не женой какого-то шейха Мезраба.
В то же время миссис Бертон рассказала ей много захватывающих историй о самой кузине Джейн.
Так, она вспомнила, как Джейн охотилась вместе с мужем и персидскими гончими, как стреляла куропаток, участвовала в скачках на одногорбых верблюдах – дромадерах, – что, кстати, было очень непростым делом, говорила прекрасно на арабском и всегда скакала впереди племени на самой горячей кобыле во время войны.
– А еще она может доить верблюдов, – закончила свой рассказ миссис Бертон, пока Вита переводила дух от изумления.
– Сколько у вас домашних зверей, – чуть позже заметила Вита и тут же узнала еще об одной особенности характера кузины Джейн.
– Да, – сказала Изабель Бертон, – но далеко не так много, как у Джейн. А кроме того, лошади, ослы, дромадеры, персидские гончие, попугаи и даже прирученный пеликан – он известен всему Дамаску. Кроме того, у нее живут около сотни кошек.
– Сотня! – воскликнула пораженная Вита.
– И каждая ест из своей собственной миски, – с улыбкой заметила миссис Бертон.
– Расскажите мне, как выглядит леди Джейн, – попросила Вита.
– Она очень красива, властна и держится с королевским достоинством, – охотно отвечала миссис Бертон. – Бедуины прозвали ее Умн эль-Лалан – Мать молока – за белоснежный цвет ее кожи. У вас тоже белая кожа. Думаю, Джейн выглядела в точности как вы, когда была в вашем возрасте.
Вита не собиралась говорить о себе и повернулась к Ричарду Бертону, почти все время хранившему молчание, испытывая при этом неподдельный интерес и некоторую робость.
Это и в самом деле был самый удивительный мужчина, которого она когда-либо встречала.
У него были темные волосы, черные густые брови и сильно загорелая морщинистая кожа, словно выдубленная солнцем и непогодой. Высокие скулы четко выделялись на резко очерченном, худом лице, а под тонким, с небольшой горбинкой, носом красовались пышные черные усы.
Но самым приметным на его лице, как показалось Вите, были большие черные сверкающие глаза, опушенные длинными ресницами. От их взгляда было невозможно укрыться. Словно пылающие угли, они, казалось, прожигали душу насквозь, проникая в самые потаенные ее уголки.
Неожиданно для себя Вита вспомнила пару других черных глаз, которые видела только вчера, – пронзительных глаз шейха Шаалана эль-Хассейна. Она вспомнила выражение холодного презрения на его лице, когда он осматривал ее с ног до головы.
Во враждебности этого взгляда Вита не усомнилась ни на секунду. Но девушка до сих пор недоумевала, как могло случиться, что она пробудила подобные эмоции у мужчины, которого совершенно не знала. Вита привыкла к совсем другим взглядам. И уж тем более со стороны арабов, которые, как ей всегда казалось, восхищались блондинками с нежной белой кожей.
Ей очень бы хотелось спросить Ричарда Бертона, что он думает по этому поводу, но по какой-то причине так и не смогла решиться рассказать обо всем. Вместо этого она рассказала ему, как плохо ухаживал за лошадью во время путешествия человек шейха. Известный путешественник был немало удивлен.
– Насколько я знаю, все шейхи очень дорожат своими лошадьми и всегда хорошо о них заботятся, – сказал он, качая головой. – Особенно о племенных жеребцах. Впрочем, шейх Шаалан – очень странный человек. Он заклятый враг Меджула эль-Мезраба, поэтому я советую вам поменьше говорить о нем, когда вы присоединитесь к вашей кузине.
– Из-за твоих слов у мисс Эшфорд может сложиться совершенно неправильное представление, дорогой, – вмешалась в разговор миссис Бертон. – Меджул, так же как и наша дорогая Джейн, добрейший человек. Он ненавидит схватки и межплеменную вражду.
– Едва ли шейх Шаалан согласится с тобой! – заметил Ричард Бертон с ноткой раздражения в голосе.
Вита подумала, что знаменитый путешественник, видимо, во многом не согласен со взглядами своей жены на аравийских бедуинов и что споры у них по этому поводу далеко не редки.
Что же касается миссис Бертон, то едва они остались с Витой одни, как она снова заговорила о шейхе Меджуле, чуть понизив голос, чем придала некоторую интимность своим словам:
– Это очаровательный, образованный и очень умный человек, но как муж!.. – Она передернула плечами.
– Вы имеете в виду – из-за того, что он – араб?
– Да, милочка, эта темная кожа… но Джейн просто боготворит его, и, конечно же, она невероятно ревнива.
– Но разве у нее есть на это причины? – удивилась Вита.
После всего, что она знала о любовных победах кузины Джейн, мысль о том, что она может кого-нибудь ревновать, казалась ей невозможной. Но тут она вспомнила рассказ Бевила о том, что бедуины могут иметь четырех жен и, чтобы развестись с любой из них, ему достаточно одного слова.
– Н-нет… я так не думаю, – ответила миссис Бертон, но тон у нее при этом был весьма неуверенным. – Однако бедняжка Джейн постоянно ревнует шейха к красавице Шадияр – вдове Шебиба, старшего сына Меджула.
Помолчав немного, она задумчиво, словно про себя, добавила:
– Когда так страстно, безумно любишь, трудно удержаться от ревности, даже если для этого нет никакой причины.
В ее голосе неожиданно для Виты прозвучала затаенная боль, и девушка поняла, что она сейчас говорила о себе. Затем она внимательно посмотрела на Виту так, словно ей в голову пришла неожиданная мысль:
– Ну конечно, Джейн может приревновать своего супруга к вам. Знаете, это не всегда приятно, когда возле твоего возлюбленного вдруг появляется столь прелестное и юное создание, как вы. А тем более неприятно, если в шестьдесят перед тобой предстает живое напоминание о том, как ты была хороша в восемнадцать.
Вита в немом изумлении уставилась на миссис Бертон. Подобная мысль ни разу не приходила ей в голову.
Но затем она тут же отбросила ее прочь как совершенно абсурдную. Однако спорить не стала.
Вита была в этот вечер слишком возбуждена предстоящим ей на следующий день путешествием, чтобы наслаждаться болтовней с миссис Бертон, даже если речь шла о кузине Джейн. Поэтому, с большим трудом избавившись от болтливой хозяйки, Вита поднялась в комнату для гостей и, забравшись в кровать, мгновенно уснула.
Ее разбудили на рассвете, и, к своему удивлению, девушка обнаружила, что весь дом гудит от развернутой миссис Бертон кипучей деятельности, а мистер Бертон уже отбыл в Дамаск.
Сама миссис Бертон в этот ранний час кормила своих четвероногих любимцев.
После легкого завтрака Вите сообщили, что за воротами дома ее ждет большой караван, готовый сопровождать ее в пустыню, к месту стоянки шейха Меджула эль-Мезраба.