— Убийца? Как! Откуда?
Собравшиеся — кто вскочил на ноги, кто, наоборот, присел на скамью — заговорили взволнованно, перебивая друг друга, пока Анатолий гневно не прикрикнул:
— Прекратите орать! Хуже того, есть подозрения, что убийца до сих пор в лагере!
— Но кого убили? — вскрикнула одна из женщин и обвела коллег испуганным взглядом. — Вроде все на месте…
— Федора убили, — буркнул дендрохронолог, — бригадира. Как раз перед бурей. На берегу!
— Федора? — музейщица прижала ладонь к губам и медленно опустилась на лавку. Растерянно прошептала: — Его-то за что?
— Я уже сообщил куда следует и об убийстве, и о находке, — сказал Анатолий и нахмурился. — Давайте без паники! Нам бы ночь простоять да день продержаться! Думаю, уже к утру прибудут спецназовцы, оперативники, следователи… — и, не договорив, прислушался.
— Кажется, машина подъехала? Пал Палыч, что ли, вернулся? Для полиции еще рановато!
— Так вроде не одна машина? — Ева поднялась из-за стола. — Если это не полиция?..
Громкие крики снаружи, шум и ядреная ругань заглушили конец фразы. Палатка затряслась, заходила ходуном, полог, прикрывавший вход, снесло, словно ветром, в сторону. И, сметая все на своем пути — людей, скамейки, стеллажи, — в палатку влетели четверо дюжих парней в камуфляже, в одинаковых черных масках, с оружием наперевес.
— Всем на пол! Лежать! Руки на затылок! Работает ОМОН! — орали они и, орудуя прикладами, расталкивали людей тычками в спину, подзатыльниками и пинками.
Археологи сбились в кучу и потрясенно молчали, не понимая, что происходит. В принципе, падать и лежать было негде, слишком маленькое пространство. И тогда, расшвыривая ногами оставшиеся стулья и скамейки, омоновцы бросились к тем, кто ослушался приказа. Кого-то схватили за шиворот и бросили на пол, кого-то заставили лечь кулаком, кого-то — прикладом автомата.
— Что вы себе позволяете? — взвизгнула одна из женщин, когда один из бойцов схватил ее за волосы и толкнул в кучу возле стола.
— Заткнись, сука! — рявкнул омоновец и наступил ей на спину ногой в армейском ботинке. — Не трепыхайся! Пристрелю!
— Вы в своем уме? Что за издевательства? — рявкнул Анатолий и оттолкнул державшего его спецназовца. — Я руководитель экспедиции! Предъявите документы и представьтесь! Кто командир?
— Тебя-то нам и надо! — хрипло засмеялся один из омоновцев и ударил его прикладом под ребра. — Вот тебе наши документы!
Анатолий словно переломился в поясе и молча рухнул рядом с коллегами.
— Оттаскивай! — приказал тот, что ударил прикладом.
Двое бойцов тотчас схватили Анатолия за ноги и поволокли к выходу. Татьяна похолодела. Кровавая струйка стекала по подбородку Анатолия, голова безвольно болталась из стороны в сторону. Она вскочила на ноги, готовая вцепиться во всякого, кто встанет на ее пути… Но тут из-за стола вырвалась Ева. Она ловко вывернулась из рук омоновца, хотевшего было ее удержать, и пнула его ниже колена. Боец охнул, схватился за голень и грязно выругался.
— Суки! — яростно выкрикнула полька и мастерски двинула кулаком в лицо второму бойцу, который ринулся на выручку сослуживцу. Видно, угодила в нос, потому что и этот омоновец отшатнулся от нее и выругался. А Ева, толкнув его в грудь так, что он завалился спиной на сейф, кинулась в дальний угол, подняла край палатки и выскочила наружу.
— Держи бабу! — крикнул тот, кого она пнула. И двое бойцов, мигом оставив Анатолия у входа в палатку, бросились следом за Евой.
Слышно было, как они орали:
— Стой! Стой!
А следом — одиночные, но один за другим — три выстрела.
— Господи! — всхлипнула одна из женщин. — Что вы творите? Мы же не преступники!
— Молчать! — рыкнул на нее омоновец. — Есть сведения, что вы присвоили бесценный клад — собственность государства!
— Все разом присвоили? — приподнял голову от пола археолог в очках. — По карманам растащили?
— Он еще шутит! — боец ткнул его в плечо носком ботинка. — На зоне так шутить будешь!
Воспользовавшись суматохой, Татьяна выбралась из своего закутка. Слегка пригнувшись, прошмыгнула за спинами омоновцев к Анатолию и опустилась рядом с ним на колени. Он лежал без движения, лицо и руки в крови… А она никак не могла разобрать: дышит ли он или удар омоновца оказался смертельным? Проверила пульс. Едва ощутимо, но кровь в артерии на шее пульсировала! Радость, что он жив, придала смелости! Теперь надо капнуть нашатыря на что-нибудь. Татьяна быстро огляделась по сторонам. Может, на чей-то платок, втоптанный рядом в земляной пол? И дать Анатолию понюхать, чтобы пришел в себя…
Но тут ее заметили!
— Эй! — окликнул ее один из бойцов. — Ты что там делаешь? Кому сказано: рылом в землю!
И замахнулся прикладом. Прижимая к груди бутылку с нашатырем, Татьяна уклонилась от удара, но больно при этом ушибла локоть о край валявшейся рядом скамьи.
— Чего орешь? — Она с негодованием посмотрела на омоновца, который темной громадой возвышался над нею. — С безоружными людьми легче воевать, чем с бандитами?
И добавила презрительно:
— Дылда в камуфляже! Молодец среди овец!
— Ах ты! — «Дылда», похоже, расстроился и клацнул затвором.
— Погоди! — второй омоновец вдруг отстранил его.
Шагнув к Татьяне, он ухватил ее за рубашку на груди и рывком поставил на ноги.
— А, красотка! Как же я тебя не заметил?
И, склонившись настолько близко к лицу, что она почувствовала резкий запах табака, прошипел:
— Куда нож подевала, тварь блаженная?
— Какой нож? — она попыталась вырваться.
— Отдай нож, а то отделаю — мать не узнает! — глаза в прорезях маски сверкнули яростью.
Татьяна помертвела. Боже! Она слышала именно этот голос. Там, у валуна… И, кажется, поняла, кому он принадлежал…
Она отпрянула назад с такой силой, что затрещала ткань рубашки, и, видно, с перепугу, цапнула бойца за маску, но стянуть ее не успела. Омоновец отклонился в сторону, но только на миг, и тут же, стиснув запястье, завернул ей руку назад так сильно и резко, что она вскрикнула от боли.
— Вот же паскуда! — процедил он сквозь зубы. — Пристрелю!
И, видно, для надежности, схватив второй рукой за волосы, рванул, запрокидывая голову назад, отчего шею пронзила острая боль. Но эта боль вдруг разметала все страхи. Татьяна развернулась, как туго сжатая пружина, и, вложив все силы в удар, словно Айдына боевым чеканом, саданула противника бутылкой с нашатырем по голове.
Глухой удар, звон стекла, вскрик, дикие вопли… Удушливое облако аммиака, выедавшее глаза, ноздри, гортань, мигом заполнило палатку. Зажав рот подолом рубашки, Татьяна метнулась первым делом к Анатолию. Подхватила его под мышки и (откуда только силы взялись?) выволокла наружу, протащила сквозь кусты, заливаясь слезами и дико кашляя. А из палатки, спасаясь от ядовитого газа, громко топая и ругаясь, в панике ломилась толпа — археологи и омоновцы вперемешку. Забыв об опасности и осторожности, люди рвались поскорее выбраться на свежий воздух.