Здесь была акварель и графика. Глядя на уверенные штрихи и четкие линии, Кристина представляла себе карандаш в руке Ника, движения его точеной кисти, его тонкие красивые пальцы настолько живо, что эти фантазии могли бы сойти за самые настоящие воспоминания. Наверное, она любила наблюдать за ним во время работы, иначе откуда в ее голове взялись все эти почти реальные образы?
Ник лишь изредка комментировал рисунки, предоставляя Кристине возможность смотреть и спрашивать самой, но она почти не спрашивала, просто переворачивала страницы и любовалась. Рисунки действительно были чудесными.
Но вот и этот альбом закончился. Отложив его в сторону, оба просто молчали, глядя на огонь. Эта тишина вновь стала доброй, сближающей и такой приятно осязаемой, что Кристина даже вздрогнула, когда Ник неожиданно заговорил.
– Кристи, тебе чего-нибудь хочется? Может, теплого молока? Или чая?
Немного подумав, она ответила:
– Нет, я не голодна. А ты?
– Я тоже. Проводить тебя наверх? Ты, должно быть, очень устала сегодня.
– Хочешь от меня избавиться? – улыбнулась Кристина.
– Нет.
– Тогда не гони.
Они опять помолчали, а потом Ник тихо сообщил:
– Кристи, мне нужно завтра уехать.
Его слова на мгновение словно застыли в воздухе.
– Что?
Наверняка ей это послышалось.
Но Ник продолжил:
– Я должен с утра съездить в город за продуктами и лекарствами. Побудешь без меня, хорошо?
– Ты уедешь? В Хиллвуд? – встрепенулась Кристина, немало удивленная той смеси чувств, которая была вызвана его неожиданной новостью.
– Да, но ненадолго. Я отправлюсь сразу после завтрака и постараюсь вернуться как можно скорее.
– Уедешь… – тихо повторила она.
– Что-то не так? – Ник спустился с дивана на пол, к ее ногам.
– Это обязательно? Твоя поездка?
– Боюсь, что да. Мне следовало съездить сегодня, а я не смог себя заставить. Но дольше откладывать нельзя. Ты еще не вполне здорова и нуждаешься в лечении. Рисковать твоим здоровьем я не буду. Кроме того, – он коснулся пальцами ее подбородка, – позволить тебе умереть от голода в мои планы тоже не входит.
Наверное, Ник хотел, чтобы она улыбнулась и что-нибудь ответила на шутку, но Кристина молчала и лишь растерянно смотрела на него.
Как объяснить ему, что ей не хочется даже подниматься к себе в комнату, чтобы только видеть его, слышать его голос, чувствовать его прикосновения? Не терять ни минуты того неповторимого ощущения близости и приятного волнения, которое охватывает все ее существо в его присутствии?
Ни минуты!
А он так спокойно говорит о том, что уедет на несколько часов.
– Кристи, с тобой все в порядке? Мне показалось, ты…
– Да, конечно, – неуверенно отозвалась она. – Все в порядке. Я все понимаю. Если нужно, поезжай, только…
– Что «только»?
Кристина замялась.
– Не знаю. Да нет, ничего, это я так. Все хорошо. Во сколько ты собираешься уехать?
– Что «только», Кристи? – настаивал Ник, заставляя ее посмотреть ему в глаза. – Может, мне не стоит никуда отлучаться? Ты боишься остаться одна? Или плохо себя чувствуешь, скажи!
– Нет, мне уже намного лучше, я справлюсь. Правда. Просто… просто грустно, что ты уезжаешь.
Ник отвернулся и после небольшой паузы почему-то усмехнулся:
– Наверное, теперь моя очередь. Надо же…
– Ты о чем?
Кристину удивила эта странная фраза, а еще больше – неприкрытая печаль, прозвучавшая в его голосе, да, именно печаль и, пожалуй, горечь.
– Дежавю.
– Я не понимаю. Объясни мне, – робко попросила она. – Если можно.
И вновь ей пришлось долго ждать, пока он заговорит.
– Однажды… это было давно, даже очень, ты уехала от меня. Тогда это случилось в первый раз. В то время решения принимали не мы, и я не мог помешать твоему отъезду. А может, не пытался должным образом, не знаю. Я терял тебя всего на несколько дней, но мне казалось, что навсегда. Я даже представить себе не мог, насколько я был прав. Если бы только…
Он осекся и сидел, глядя в никуда и кусая костяшки пальцев.
Кристина не понимала до конца, о чем он говорит, но чувствовала, что ему тяжело это вспоминать.
А Ник продолжал, словно разговаривал сам с собой:
– Ты уехала из Хиллвуда, а мне оставалось только ждать твоего возвращения. Вроде, казалось, чего там… каких-то несколько дней разлуки. Мелочь… Помню, я уговаривал себя, что этот нелепый страх – лишь проявление моего эгоизма, что я смогу себя занять в ожидании твоего возвращения, отвлечься, не думать… но, как только мы расстались, все изменилось в один момент. Все. Изменились ощущения, мысли, восприятие всего вокруг. Без тебя стало так пусто, так холодно…
Слушая его, Кристина и сама вдруг почувствовала холод, хотя здесь, у огня, было довольно тепло, даже жарко. Она придвинулась ближе к Нику, боясь даже вздохнуть, чтобы не потревожить его, и только вглядывалась в его печальное лицо, пытаясь вспомнить, нет, скорее, понять его состояние. Ей хотелось положить руку ему на плечо, но она не решилась.
Ник моргнул, словно опомнившись, и повернулся к ней:
– Это я так, Кристи, ты не слушай, – заметив, как она смотрит на него, он по-своему истолковал выражение ее лица и забеспокоился:
– Ты хорошо себя чувствуешь? Устала, наверное. Пойдем, я провожу тебя наверх, если хочешь.
Кристина замотала головой:
– Нет-нет, все нормально. Можно я еще немножко посижу тут… с тобой?
– Опять скажешь, что я тебя гоню? – улыбнулся Ник.
На его улыбку, такую светлую и притягательную, невозможно было не ответить.
Не получив прямого отказа, Кристина прилегла на гобеленовую диванную подушку и сквозь полуприкрытые веки рассматривала идеальный профиль Ника, сидящего на полу.
Ей захотелось, чтобы он на нее смотрел, а она – на него. Чтобы при этом она могла не испытывать смущения. Чтобы она имела полное право смотреть на него, смотреть…
Но только обязательное условие – чтобы Ник тоже на нее смотрел. Ей так этого захотелось, что в горле почувствовался колючий ком.
– Нарисуй меня! – хрипло попросила она, поражаясь собственной смелости.
– Что?
От удивления Ник даже привстал.
Кристина смутилась, но все-таки попросила:
– Ты можешь меня нарисовать?
Она прокашлялась, и ком в горле исчез.
– Сейчас? – Ник, похоже, все еще не мог побороть удивление. – Прямо здесь?