Гаст смолк, пробежал глазами карту, разложенную на Бэйзеловом столе, и вновь посмотрел на меня.
– Тебе не понравится, но я не мог все так оставить. Я занялся мальчиком, в чем мне очень помог Ретч…
Он неожиданно засмеялся.
– Наконец-то!
– Наконец-то что? – я разозлился.
– Хоть какое-то проявление эмоций.
– Знаешь, Гаст, после услышанного я всю жизнь буду жалеть, что отдал малыша Авориэн, а не забрал с собой. Дай угадаю, он ведь стал огненным магом?
– Еще не стал, но станет – он усердный ученик. Прости, Тэрсел. Но у меня не осталось выбора. Твой сын оказался никому ненужным. Никто не хотел с ним заниматься, зная, кто его отец, и полагая, что и у него плохая наследственность. Ты сам знаешь – у него есть талант и сила, но они бы пропали зря, поэтому я стал учить его тому, что знал сам. Ретч, кстати, занимается с ним магией ветра. Да и Бэйзел с Мерлиндой тоже приложили руку к его обучению. Но что, в конце концов, плохого в огненной магии?
Он положил мне руку на плечо и утешающе потрепал.
– Эрслайт, кстати, жаждет увидеть тебя, – заметил Гаст. – Едва не помчался сюда, когда Ретч сообщил о твоем возращении.
– Я не готов, – едва слышно выдавил я.
– Что?! – Гаст уставился на меня. – Мальчишка практически лишился матери, а теперь и ты хочешь отвернуться от него!
– Я бросил его давно, решившись отдать Авориэн, Гаст, – я закусил губы. – Я оставил его крохой, а теперь…
– Ты просто струсил, – пальцы Гаста больно сжали мне плечо. – Он здесь, поблизости и ждет этой встречи.
Я глубоко вздохнул.
– Эрслайт! – громко позвал Гаст.
Эрслайт ступил в комнату и замедлил шаг, встретившись со мной взглядом, смешавшись и заробев. Гаст, нахмурившись, даже подтолкнул его ко мне. Сейчас ему было лет двенадцать, ниже меня на голову, черноволосый, да и черты лица все же помягче, чем у меня.
– Здравствуй, Эрслайт, – произнес я и протянул ему руку.
У Гаста брови взлетели вверх – наверное, он ожидал, что я все-таки обниму мальчишку. Но мы обменялись рукопожатием.
– Ладно, пока оставлю вас, – Гаст глянул на меня с упреком и ушел.
Несколько минут мы молчали, и тут я понял, что его смущает моя одежда. Сам Эрслайт был одет в молочного цвета легкую рубашку и светло-коричневые штаны. Я невольно задался вопросом, а как меня теперь будет воспринимать сам Игниферос.
– Гаст сказал, что занимался твоим обучением, – заметил я, чтобы с чего-нибудь начать разговор. – Но, конечно, мало успел рассказать.
Я чуть улыбнулся.
– Он до сих пор занимается, – произнес Эрслайт.
Голос у него оказался хрипловатый, ломающийся.
– Я еще ученик, хотя… – его рука скользнула за пазуху, – и ношу это.
Он показал данный ему когда-то мой талисман – фигурку ястреба из черненого серебра, инкрустированную темным кварцем.
– Гаст сказал, что ты так расстроился – да я и сам помню, – что даже забыл его забрать, – сказал он и стянул с шеи. – Я сохранил его для тебя.
Он протянул амулет. Я, потрясенный, смотрел на него. Глаза влажные, рука, протягивающая мне на тонкой черненной серебряной цепочке талисман, чуть дрожит.
– Мальчишка, – прошептал я, притянул его к себе, обнял. – Не смей плакать.
– Ты больше не бросишь меня? – его плечи дрожали – он все же не сдержался.
– Нет.
– Ты обещаешь?
– Да.
Он обратил ко мне лицо, и сквозь слезы в его глазах сияло счастье.
– Ты простишь меня? – спросил я. – Я чувствую себя виноватым.
– Да, – с готовностью отозвался он. – Но мать я никогда не прощу!
– Эрслайт!
– Не прощу! Неужели ты простишь ей? Она отвернулась и от тебя, и от меня!
– Она – твоя мать, – моя рука скользнула по его волосам, приласкав. – И она – единственная женщина, которую я любил.
– Но она не любит ни тебя, ни меня! – голос его переполнился возмущением и обидой.
– Это не так. Иначе она бы не принудила меня отдать тебя ей.
В локоть мне ткнулся неслышно подошедший Шэд и вопросительно посмотрел на Эрслайта. Мальчишка испугался и попятился.
– Не бойся, он не тронет тебя, – я погладил зверя. – Это друг, Шэд.
Шэд подошел к Эрслайту и лизнул его ладонь.
– Ты говоришь с ним на наречии темных колдунов!
– О, готов поспорить, что Игниферос запретил общаться на нем.
Эрслайт кивнул.
– Значит, тебя не научили ему.
– Нет. Игниферос даже приказал переписать многие книги по магии на светлый язык.
– Тебя это смущает, как и… – я подергал себя за ворот черной куртки.
Эрслайт потупил взгляд.
– Гаст рассказал тебе о черных?
– Черных? Так вы их называете? – я неодобрительно покачал головой.
– Гаст учил опасаться их, – серьезно сказал Эрслайт. – Они хотели воспользоваться моим талантом, думая, что я такой же, как ты.
Я нахмурился. Надеялся, что вернусь в обитель, где царят мир и согласие, но, похоже, ошибся. Кто-то продолжал заниматься излюбленным делом и интригами.
– Думаю, я все улажу.
– Хотелось бы, – Эрслайт кивнул, осторожно погладил Шэда и сразу же отпрянул – зверь лизнул ему щеку.
Я улыбнулся и тут почувствовал чей-то знакомый пристальный взгляд. В дверях стоял Игниферос.
– Ну, здравствуй, – Игниферос шагнул в зал. – Нам предстоит серьезный разговор, Тэрсел.
– Похоже, что так, – согласился я. – Но…
– Тэрсел! – в кабинет вбежала Мерлинда.
Встретившись со мной взглядом, она замерла, словно наткнулась на стену, но тут же, преодолев себя, бросилась ко мне, обняла, а из глаз ее потекли слезы.
– Не надо, пожалуйста, – прошептал я, чувствуя, как краска заливает мои щеки, и высвободился.
Она же бросила встревоженный взгляд на Игнифероса.
– Тэрсел не нуждается больше в твоей защите, – заметил Игниферос и сделал приглашающий жест.
Мы расположились во второй части кабинета, по соседству с книжными шкафами – я и Эрслайт сели рядом на небольшом диванчике, Игниферос и Мерлинда заняли кресла. Шэд вытянулся у моих ног. Старик долго глядел мне в глаза, как делал каждый, кто встречал меня в обители.
– Ищешь следы безумия? – поинтересовался я. – Ты их не найдешь.
– Почему же твое путешествие затянулось?
– Безумие не проходит, – заметил я, задумчиво вертя в руке амулет, отданный мне Эрслайтом, притянул сына к себе, и он доверительно приник ко мне. – Попался один из сыновей Ментепера, запертый охранным заклинаньем в заброшенной башне.