– Но что же это… Вот черт! Андрюша, я его только-только начала подозревать как минимум в причастности к моему делу – к убийству предпринимателя Говорова. А тут – нате вам…
– Ах, так он и у тебя отметился? Ну-ка, расскажи, что там и как!
В это время нам принесли заказ, и я, уминая греческий салат, рассказала моему другу, как вышла на человека, приехавшего в ночь убийства в гаражный комплекс, где погиб Никита. Андрей выслушал меня очень внимательно, он, кажется, даже забыл о своем салате.
– Да, интересная получается картинка: наши дела пересеклись… А теперь, Татьяна, слушай меня: риелторская контора – заметь: солидная – теперь переходит к этому журналюге-неудачнику, равно как и квартира, и дача, и иномарка жены. Я не знаю, причастен ли он к убийству твоего Говорова, но к убийству своей жены – сто процентов! Нет, сто процентов, пожалуй, не дам… Девяносто пять.
– Почему ты называешь его неудачником?
– Ну, сама посуди: печатается он редко, перебивается случайными заработками, его имени практически никто не знает, я имею в виду, из читателей. Статейки у него, как правило, небольшие и неинтересные, он успел поработать во многих изданиях города, но как журналист он – никто, ноль. Так говорят о Крапивине его коллеги. Из трех газет он ушел со скандалом, после чего его долго не хотели брать на работу ни в одно издательство.
– На что же он жил?
– А жена-предприниматель? Нетрудно догадаться, что она кормила своего скандального муженька, хотя, говорят, не упускала возможности хорошенько попилить его.
– Но за это, согласись, не убивают. Сколько жен пилят своих мужей! При этом все они живы и здоровы. Я имею в виду жен.
– Согласен. Но дражайшая половинка Крапивина была, ко всему прочему, еще и богата, не забывай.
Андрюша подвинул поближе тарелку с дымящимся мясом, которое нам к тому времени принесла официантка, потянул носом:
– М-м-м… С баклажанами! Обожаю… А картошечка как славно поджарилась!
– Мельников, ты, того, не отвлекайся. Что у тебя есть еще на Крапивина?
– А что – Крапивин? Я же сказал: я его подозреваю, хочу проверить его алиби лично, съездить в Пензу.
– Что он там делал?
– Якобы ездил по заданию редакции в одну организацию, филиал здешней крупной фирмы. Там случился какой-то криминал… Именно в тот день и была убита его жена.
– Где именно ей плеснули в лицо кислотой?
– В подъезде дома. Она приехала домой на машине, то ли хотела пообедать, то ли еще зачем-то. Вошла в подъезд, ну и… Короче, я хочу съездить в Пензу лично, проверить: действительно ли ее муженек жил в это время в гостинице «Ленинград»?
– Командировочное удостоверение у него на руках?
– Что командировочное, Тань! Сама понимаешь, сейчас любую бумажку можно подделать.
– Слушай, Андрюша, но кислотой в лицо – это как-то… того…
– Хочешь сказать, по-женски?
– Вот именно. Мужчины так не убивают, ты же знаешь.
– Согласен. Хотя в моей практике бывали исключения. Целых два! Поэтому проверить все-таки сто́ит.
– Да, наверное, ты прав. Я тоже люблю все проверять и перепроверять… Слушай, Андрюшенька, возьми меня с собой, а?
– Это еще зачем? – вскинул брови Мельников, орудуя вилкой.
– Да так, прокачусь с тобой, развеюсь… У меня такое ощущение, что мое расследование заходит в тупик. Я подозреваю вдову Говорова, но доказательств на нее у меня нет. Никаких! И это начинает меня злить. Теперь еще вылез этот журналист – Крапивин… Кстати, пробей мне один адресок, если не трудно, – я протянула Мельникову бумажку с адресом.
– А что это такое? Подпольное казино или, пардон, массажный салон?
– Что за проза, Мельников! Это еще одна квартира моей подозреваемой. Она, как выяснилось, туда иногда наведывается. Хотя соседка клятвенно уверяла меня, что дамочка она суперпорядочная, приезжает туда исключительно с мужем либо одна, но кто знает, любые сведения в нашем деле лишними не бывают…
Андрей убрал бумажку в нагрудный карман рубашки:
– Ладно, пробью тебе адресок. Делов-то!
– В Пензу ты когда думаешь ехать?
– Пока не знаю. Как только соберусь – позвоню тебе. Понимаешь, у меня, кроме этого дела, еще куча таких же висит… Вчера опять до девяти на работе задержался…
– Эх, Андрюша, не жалеешь ты себя, не бережешь! Так и сгоришь на своей работе.
– Ну, хоть ты меня понимаешь и, надеюсь, жалеешь… Так. Надо еще со служебной машиной договориться, а начальство у нас, ты же знаешь, Тань, крайне не любит, когда у него выпрашивают машину.
– Андрюш, черт с ней, служебной машиной, едем на моей!
– Да? Здорово! Тогда все, мать: заметано. Уж насчет бензина договориться – не проблема.
– Жду звонка!
На другой день я с раннего утра вновь отправилась следить за Светланой. До обеда она торчала в своем кабинете, а я «загорала» под ее окнами в машине. Потом мы вместе прокатились в налоговую – я висела у нее на хвосте, – под окнами которой я больше двух часов вновь ждала мою подопечную. Потом она отправилась в пенсионный фонд, потом – в соцстрах…
Деловая женщина, что и говорить! Но следить за такими особами до одури скучно: ни тебе романтических свиданий, ни погони, ни хоть какого-нибудь завалящего мордобоя… Того и гляди, уснешь в машине. Но я честно выполняла свою работу: во все глаза бдила за подопечной. Мало ли что…
Ближе к вечеру я уж было подумала, что день пропал даром, но тут, к счастью, неожиданно позвонил Мельников:
– Тань, я готов ехать!
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– На ночь глядя?
– Почему на ночь? До Пензы всего-то ничего – двести километров. Часа за два доедем.
– Тогда я еду домой, собираться. А ты готов?
– Я, между прочим, как пионер: всегда готов. Сейчас домой заеду за зубной щеткой.
– Тогда жди: через час я у тебя.
Ровно через час я подъехала к дому Мельникова. Он, с небольшой дорожной сумкой под мышкой, сел в мою машину. Я направила свою боевую подругу к выезду из города. Андрей пристегнулся и откинулся на спинку сиденья:
– Уф! Ну, теперь можно и расслабиться.
– Рано нам расслабляться, Андрюша, дела пока не раскрыты. Что-нибудь еще удалось раскопать на нашего Крапивина? – спросила я.
– А что, по-твоему, я сегодня делал полдня? Опрос соседей дал хорошие результаты: этот горе-журналист не просто ругался со своей половиной, он, как сегодня выяснилось, еще и изменял ей.
– Он у нас мужчина хоть куда? Покоритель дамских сердец?