— О, реформатор. В этом направлении Аарон двигался неохотно. Его величайшие реформы были проведены в стенах гарема.
Артакс смущенно кивнул. Он знал эти эскапады настолько хорошо, словно они были его собственными.
— И первым делом я похоронил бы эту эльфийку в Устье мира.
— Это принесет тебе гнев по меньшей мере двух бессмертных. Туда посылают в последний полет королей и героев.
— Я не знаю, какой ранг у нее был среди ей подобных. Но она совершенно точно была героиней. Она атаковала этот огромный корабль совсем одна.
— Это можно расценить и иначе: она была сумасшедшей, — произнес девантар тоном, по которому невозможно было понять, шутит ли он или говорит серьезно. — Кроме того, она была твоей убийцей.
— Я считаю иначе, что она сделала возможным мое перерождение. Я на нее не в обиде.
Губы Львиноголового поднялись. Это не улыбка!
— Крестьянин, ставший философом.
— У Аарона были хорошие учителя, — Артакс униженно опустил голову. — Его голова была полна знаний, которыми я теперь пользуюсь. Когда я тянусь к этим сокровищам, меня затапливают потоки мыслей. Ты знаешь, что моя мудрость основывается на краденом знании. Я ведь всего лишь недостойный, который...
— Лживые признания! — прошипел девантар. — Аарон опускался передо мной на колени, когда мы были наедине. И на людях он никогда не забывал оказать мне почести. Уже все заметили, что теперь все стало иначе.
— Тебе нужен сильный бессмертный или тот, который при каждой возможности преклоняет колени? Когда я буду лучшим слугой тебе? Если мой народ будет восхищаться мной или же если я, как и все остальные, буду валяться в пыли? Скажи мне! Я не знаю. Моя голова полна чужих мыслей, и уже сейчас, спустя всего несколько дней, они начинают смешиваться с моими собственными. Аарон всегда хотел казаться сильным, но у него было сердце мыши. Я всегда презирал жрецов. Никогда не уважал мужчин, у которых мозоли не на руках, а, в лучшем случае, на языке. Какова задача бессмертного? Скажи мне! Я не знаю!
— Ты — связующее звено между людьми и мне подобными. Ты исполняешь обязанности, несовместимые с нашей божественностью. Бессмертные — наши слуги. Но для людей вы недосягаемы. Почти полубоги. Вы — посредники людей и наши наместники.
— И? Разве наместник и полубог должен вести себя словно льстивый лакей? Или он должен воплощать гордость бога, избравшего его?
Львиноголовый оскалил зубы.
— Для человека, презирающего болтливых жрецов, у тебя очень хорошо подвешен язык.
— Аарона учили риторике с самых малых лет, — объявил Артакс.
— Что практически не принесло плодов, — девантар настороженно поглядел на него, и Артакс невольно вспомнил о кошке, играющей с мышью. Этот проклятый голос в его голове. Его слова были подобны медленно действующему яду.
Глаза девантара сузились. Сердце Артакса сжалось от страха. И зачем он только открыл рот! Неужели он лишился способности рассуждать здраво, раз решил спорить с богом? Это не он! Он потерялся в потоке воспоминаний Аарона, вот что. Но, признался он сам себе, Аарон тоже не осмеливался спорить с девантаром. Может быть, он сходит с ума из-за того, что у него в голове теснятся воспоминания и желания двух людей? Нужно сдерживаться. Лучше всего будет...
— Ты интересен, — прервал поток его рассуждений девантар. — Поистине это забавное разнообразие. Советую тебе оставаться интересным, чтобы не утратить мое расположение, и в то же время следить за тем, чтобы твои дерзкие рассуждения не разозлили меня. Я тебе пригожусь. Ты очень быстро наживешь себе врагов. Тебе удастся поставить свою жизнь под угрозу, несмотря на то что ты бессмертен. А это поистине непросто, — он улыбнулся чужой, угрожающей улыбкой, и Артакс подумал уже было, что разговор окончен, когда улыбка исчезла с губ девантара.
— Может так статься, что Устье мира станет и твоей могилой, — произнес он.
ОН повертел кинжал в руках, дивясь оружию, которое принесла ему выжившая эльфийка. Ливианна. Она спешила убраться. Возможно, она снова где-то защищает ребенка, которого в конце концов все равно убьет. Она сошла с ума! Но ЕМУ все равно. Она очень хорошая служанка, никогда не разочаровывала ЕГО. В отличие от Талинвин. Она смогла бы добиться большего, если бы была не такой тщеславной и несдержанной. Какое ЕМУ дело до потери одной юной драконницы, пока у НЕГО есть Ливианна?
На миг ОН задумался о том, что Гонвалон все еще не вернулся с докладом о своей миссии. Случилось ли то, что ОН предвидел? Мертва ли Айлин?
Она досаждала, поскольку стала могущественной и служила не ЕМУ. А вот строптивая маленькая эльфийка из Карандамона значения не имеет. Для НЕГО всегда важно было просто избавиться от Айлин. Гонвалон наверняка скоро придет. Эльф, по крайней мере, никогда не разочаровывал ЕГО.
ОН подумал о будущем. О СВОИХ великих планах. Затем снова поглядел на кинжал. Отчетливо почувствовал темную, чуждую магию, вплетенную в металл, — оружие, созданное для того, чтобы лишать вечной жизни.
Клинок кинжала покрывал неровный серо-голубой узор. ЕМУ была ведома кузнечная техника, с помощью которой создавалась такая сталь — гибкая, но крепкая. Ее практически невозможно сломать. Эти волны соединяли магию, пронизывавшую все. Оружие никогда не нужно было точить, и не было ничего, что могло бы противостоять ему. Удар таким кинжалом был смертельным, и все равно, чем ты вооружаешься — лучшей сталью, или магией, или и тем и другим одновременно.
ОН положил кинжал на плоский камень, на котором по кругу было вырезано восемь символов. Каждый из символов означал одного из упрямых. Всех восьмерых можно было застать без свидетелей, если найти подходящий момент. Они считали себя неприкосновенными.
ОН улыбнулся. Этот кинжал научит одного из них уму-разуму. Каждый из этих восьми был виноват в том, что мир замер в летаргическом сне. Именно они вынудили ЕГО ступить на другой путь. Они сами виноваты в том, что произойдет теперь.
Может быть, они даже знают об этом? При мысли об этом ОН вздрогнул. Может быть, они ждут ЕГО действий, чтобы уничтожить ЕГО?
Подобные действия звучат в унисон с их летаргией. Они перестали действовать, они только реагируют. И даже до этого снисходят крайне редко. Как они могут пассивно наблюдать за тем, что происходит в Нангоге? За тем, как нарушается древний пакт?
ОН щелкнул по рукояти кинжала, и оружие завращалось так быстро, что превратилось в сверкающий серебром диск. Может быть, их неспособность принимать решения заразила и ЕГО? Почему ОН решил предоставить судьбе выбирать, на кого укажет острие кинжала? Не мудрее ли принять решение самому? Но если это сделает ОН, то, возможно, на пути у него встанут собственные симпатии. А это должно быть исключено! К большинству из восьми ОН не испытывал глубокой неприязни. Было сложно не поддаться влиянию их харизмы.
Клинок стал замедляться. Вот он слегка покачнулся. Рукоять кинжала была вырезана из китового зуба и заканчивалась львиной головой. В отличие от клинка, эта часть была преходящей.