Джей пытался проанализировать все, что услышал. С одной стороны, ему казалось, что он нащупал подходы к тайне Маризы д'Апи, с другой — что он несведущ, как и вначале. Ни один рассказ полностью не совпадал с тем, что он видел. У Маризы было слишком много лиц, ее суть ускользала, как дым, едва казалось, что Джей ее ухватил. И никто пока даже не упомянул то, что он увидел в ней в тот день, — яростную любовь к дочери. И миг страха, отчаяние дикого зверя, готового на все, даже на убийство, лишь бы защитить себя и своего детеныша.
Страха? Но чего ей бояться в Ланскне?
Хотел бы он знать.
Пог-Хилл, лето 1977 года
Это в августе все непоправимо погибло. Август, время осиных гнезд, берлоги на Дальнем Крае, Элвиса. А потом хлебный барон написал, что они с Кандидой поженились, и некоторое время газеты пестрели ими обоими: вот они вылезают из лимузина на побережье Канн, вот они на кинопремьере, в клубе на Багамах, на его яхте. Мать Джея собирала эти заметки с рвением коллекционера, читала и перечитывала их, жадно вбирала волосы Кандиды, платья Кандиды. Дедушка с бабушкой восприняли это тяжело, вовсю опекали мать, а с Джеем обращались с прохладным равнодушием, словно гены отца затаились в нем бомбой замедленного действия, которая может взорваться в любой момент. Серые дни становились все жарче, рыхлее и унылее. Часто шел дождь, но теплый и не освежающий. Джо угрюмо трудился на своем участке; фрукты погибли в тот год, зеленые от недостатка солнца, они гнили на ветках.
— Можно было и не заморачиваться, сынок, — бормотал он, тыкая в почерневший черешок груши или яблока. — Можно было просто в этом году не напрягаться, во как.
Мать Джилли, однако, извлекла пользу из обстоятельств: где-то раздобыла полный грузовик таких, знаете, прозрачных зонтиков-колокольчиков, они тогда были в моде, и с немалой выгодой торговала ими на рынке. Джилли подсчитала, что барышей хватит до декабря. Мысль об этом лишь обострила дурные предчувствия Джея. До конца августа оставалось всего несколько дней, до возвращения в школу — едва ли неделя. Джилли уедет осенью — Мэгги говорила насчет юга, коммуны возле Абингдона, о которой она слышала, — и никаких гарантий, что она когда-нибудь вернется. Джей ощетинился иглами изнутри, отчаяние мгновенно сменялось мрачной паранойей, он говорил не то, что думал, находил фальшь во всем, что говорили ему. Он постоянно ссорился с Джилли по пустякам. Потом мирился, настороженно и не до конца, они ходили друг вокруг друга, словно недоверчивые животные, их близости пришел конец. Во всем проступала гибель.
В последний день августа он пришел к Джо один, но старик казался далеким, занятым. Хотя накрапывало, он не пригласил Джея войти, но постоял с ним у двери, держась непривычно официально. Джей заметил, что Джо навалил у задней стены груду старых ящиков и то и дело на них поглядывал, будто стремился вернуться к какой-то работе, которую вынужден был прервать. Джей внезапно разозлился. Он заслуживает лучшего, думал он. Он думал, Джо его уважает. С горящими щеками он убежал на Дальний Край. Он оставил велосипед у дома Джо — после случая у моста тайник больше не являлся таковым — и пешком отправился по заброшенной ветке, что шла от переулка Пог-Хилл, врезалась в Край и вела к реке. Он не ожидал увидеть Джилли — они не договаривались о встрече — и все же не удивился, заметив ее на берегу: в руке длинная палка, волосы повисли над водой. Она стояла на коленях и тыкала палкой в воду, и Джей подобрался довольно близко, прежде чем она подняла взгляд.
Ее лицо было розовым и пятнистым, будто она плакала. Джей почти тут же отбросил эту мысль. Джилли никогда не плакала.
— А, это ты, — равнодушно сказала она.
Джей промолчал. Он сунул руки в карманы и попробовал улыбнуться, но улыбка вышла глуповатой. Джилли не улыбнулась в ответ.
— Что это? — кивнул он на воду.
— Ничего. — Она бросила палку в реку, и ее унесло течением. Вода была грязной, коричневой. Волосы Джилли были усеяны капельками, что цеплялись за них, как репейник. — Чертов дождь.
Джей хотел бы сказать что-нибудь такое, что исправило бы все сломавшееся между ним и Джилли. Но небо давило на них, и запах дыма и гибели был повсюду, как предзнаменование. Внезапно Джей понял, что видит Джилли в последний раз.
— Может, пошляемся по свалке? — предложил он. — Вроде я видел там внизу кое-что новенькое. Журналы и еще кое-что. Ну, в общем.
Джилли пожала плечами:
— Нет.
— Хорошая погода для охоты на ос. Последняя, отчаянная уловка. Джилли никогда не отказывалась поохотиться на ос. Осы в мокрую погоду сонные, проще подобраться, безопаснее возиться с гнездом.
— Ну что, пойдем поищем гнезда? Я видел у моста место, где наверняка гнездо найдется.
Тот же жест. Джилли встряхнула влажными кудрями:
— Мне не настолько скучно.
Долгая пауза тянулась бесконечно, разматывалась.
— Мэгги переезжает на будущей неделе, — наконец сказала Джилли. — Мы едем в какую-то сраную коммуну в Оксфордшире. Она говорит, ее там работа ждет.
— Вот как.
Конечно, он этого ждал. Ничего нового. Так почему сердце защемило, когда она это сказала? Она смотрела на воду, внимательно изучала что-то на ее коричневой поверхности. Джей сжал кулаки в карманах. И что-то коснулось его кожи. Амулет Джо. Грязный, лоснящийся, затрепанный. Джей так привык носить его с собой, что вообще забыл, что амулет в кармане. Он сел на корточки рядом с Джилли. Он слышал кислый, металлический запах реки, запах пенсов, вымоченных в нашатыре.
— Ты вернешься? — спросил он.
— Нет.
Должно быть, на поверхности воды было что-то очень интересное. Джилли упорно не хотела смотреть ему в глаза.
— Вряд ли. Мэгги говорит, мне пора ходить в нормальную школу. Хватит мотаться туда-сюда.
И снова вспышка беспричинной злости. Джей с отвращением посмотрел на воду. Внезапно ему захотелось кому-нибудь врезать — Джилли, себе, — и он рывком вскочил на ноги.
— Дерьмо!
Слова хуже он не знал. Рот его онемел. Сердце тоже. Он злобно пнул берег, кусок земли оторвался вместе с травой и плюхнулся в воду. Джилли на него не смотрела.
Он отвел душу, снова и снова пиная берег, так что земля и трава дождем сыпались в воду. И еще на Джилли, пачкая ей джинсы и вышитую рубашку.
— Кончай уже, — устало сказала Джилли. — Ведешь себя прямо как ребенок, я не знаю.
Это правда, подумал он, он ведет себя как ребенок, но слышать это от нее невыносимо. Как и то, что она приняла их разлуку так легко, так равнодушно. Что-то мрачно разевало пасть в голове у Джея, разевало и корчило рожи.
— Ну и черт с тобой, — сказал он. — Я пошел. Голова немного кружилась, когда он повернулся и побрел от реки к тропинке вдоль канала, уверенный, что Джилли его позовет. Десять шагов. Двенадцать. Он дошел до тропинки, не оборачиваясь, зная, что она смотрит. Миновал деревья — теперь она его не увидит — и обернулся, но девочка сидела, где он ее оставил, и не смотрела, не шла за ним, лишь таращилась на воду, занавесив волосами лицо, и безумные серебристые каракули дождя пеленой летели с жаркого летнего неба.