Кошка притихла, не веря в услышанное.
— Я разнесу эти земли в клочья. От твоих владений останется лишь горсть островов в океане.
— Что ты несешь?! — Взвизгнула она в ужасе. — Ты говорил, что не обладаешь свободой воли! Что не можешь сам принимать решения. Почему теперь защищаешь его?!
— Тот, кого ты зовешь Эмилом, дал мне кровь, в которой достаточно силы и воли для того, чтобы желать. И я хочу, чтобы он остался жив.
— Ты не можешь! Ты принадлежишь мне! Ты должен делать то, что я хочу!
— Он зовет меня… Мне нужно на него посмотреть.
Рубин оттолкнул демоницу, поднялся и, растворяясь, шагнул в пустоту. Кусая губы, Хул осталась лежать одна на отвратительно-зеленых подушках.
Я видел, как Карашэхр идет на зов, летящий из срединного мира. Он не переносился, как ангелы, и не телепортировался, как демоны. Просто шагал, и вот оказался в лесу, среди высоких деревьев.
Между неохватными стволами лежали огромные валуны, поросшие мхом. Из высокой травы выглядывали желтые головки цветов. Мне показалось знакомым это место.
Видимо, мысленный голос звучал из-под земли, потому что Рубин внимательно огляделся, увидел широкую нору у подножия одного из валунов и, согнувшись, пролез в нее. Прошел по узкому коридору и оказался в маленькой пещерке.
Здесь было холодно и сыро. На подстилке из листьев, скрючившись, спал то ли человек, то ли зверь. В нем я сразу узнал Эмила — тот выглядел почти так же, как сейчас. Хищная морда, клочковатая шерсть по всему телу, изуродованные ступни, длинные когти на руках.
Рубин сел на корточки рядом, тронул его за руку.
— Зачем ты звал меня?
Эмил дернулся, просыпаясь. Посмотрел на гостя. Резко сел и, судя по выражению глаз, понял, кто пришел к нему… почувствовал. Но не удивился.
— Мне нужна твоя сила.
— Зачем?
— Уничтожить Хул. Отомстить. Вернуть отца.
— Ты называешь его отцом…? — Карашэхр надолго задумался, наблюдая за мокрицей, лениво ползущей по сырой стене. — Да, пожалуй ты прав…А мстить не имеет смысла.
Он обвел взглядом пещерку и произнес медленно:
— Мир и так скоро рухнет. Не останется ни Хул, ни демонов, ни людей, ни тебя. Никого.
Не понимая, колдун угрюмо смотрел на гостя и постоянно тер грудь, словно его обжигало изнутри.
Мокрица пересекла невидимую черту, отделяющую ее от Рубина. Замерла. И вспыхнула, падая на пол съежившимся черным комочком.
— Огня во мне стало слишком много, — пояснил Рубин в ответ на озадаченный взгляд полукровки. — Я не в состоянии сдерживать силу. А того, кто мог бы управлять мной, больше не существует… Когда-то давно одна умная сущность укрыла меня в Храме Огня, где я был в безопасности сам, и никому не мог причинить вреда. Зря ты вынес меня оттуда.
— Мне все равно. — Эмил снова улегся на подстилку, и я вдруг понял, чем он отличается от того злобного вукодлака, которого мне пришлось тащить на своих закорках в Хаос. Выражением глаз. В них застыла человеческая тоска. — Теперь все равно.
— Нет. Не все. — Рубин достал из кармана просторного одеяния сигарету, подул на ее конец, и тот затлел. — Ты говорил, что хочешь вернуть отца.
Полукровка напрягся, его когти снова проскребли по груди.
— Хочу.
— У тебя есть еще что-нибудь ценное?
— Все, кто мне дорог, мертвы. — Колдун горько усмехнулся. — Они были людьми, а к людям слишком быстро приходит старость и смерть…
— Тогда тебе надо вернуться в прошлое.
— Ты смеешься?! — Полудемон оскалился.
— Иди назад во времени.
— Это невозможно.
— Я открою дорогу. — Рубин взглянул на потолок, по которому побежала тонкая трещина. Стряхнул с серых волос песок. — Ты же знаешь, моя мощь безгранична.
— Но какой смысл идти назад?
— У этого мира нет будущего. Какой смысл двигаться вперед?
Эмил посмотрел в пустоту мимо собеседника. Казалось, будто он пытается представить минувшие времена:
— Но тогда незачем отправляться и к началу этого мира. Какой смысл? Наблюдать за самим собой со стороны? За своими ошибками? Попытаться исправить их, и допустить еще большие просчеты… Что я могу? Убить Хул до того, как она завладеет тобой? Попытаться самостоятельно добраться до Храма Огня? Уничтожить Энджи? Жить человеческой жизнью?
Рубин глубоко вздохнул и сказал, обращаясь к своей сигарете:
— И после этого они не понимают, почему не могут управлять мной.
— Что?! — Звериные зрачки Эмила сверкнули в сумраке пещеры. — Что я сказал не так?
— Все. — Рубин склонился совсем близко к получеловеку. — Вы слишком мелко мыслите. Никогда не видите целого. Только жалкие кусочки. Чтобы менять чужие жизни, ты не должен быть рабом собственной. Иди в Хаос. Там, в Зеркалах памяти, хранятся знания, собранные от начала времен. Они помогут тебе стать создателем. Творцом. Тем, кто имеет право и может менять реальность. Тогда сделаешь мир таким, как ты хочешь.
Колдун криво усмехнулся в ответ.
— Хочешь, чтобы я стал богом…? Почему ты помогаешь мне, а не Хул? Она же твоя Хозяйка.
Рубин растер сигарету между ладоней. Сдул на пол пепел.
— Она не в состоянии ни воплотить, ни сдержать мои возможности. Долго я не смогу подавлять огонь, рвущийся изнутри. Этому пространству осталось совсем немного времени. Но, быть может, тебе удастся изменить срединный мир так, что в нем появится кто-то, способный Создавать. Кому я буду нужен.
Он поднял руку. Несколькими небрежными штрихами начертил в воздухе контур двери, и тот тут же загорелся.
— Иди, пока я не передумал.
Эмил медленно поднялся. Посмотрел на одушевленное оружие пронзительным взглядом. Хотел спросить о чем-то, но раздумал. Задевая головой низкий потолок, повернулся к магическому ходу, шагнул в него и исчез в пламени.
Рубин долго смотрел ему вслед. Потом растянулся на полу, движением руки снес половину свода и стал любоваться открывшимся небом в окружении зеленых деревьев. А от его тела, наполненного разрушительным огнем, по земле во все стороны бежали тонкие трещины…
Вот и конец. Я прикрыл на мгновение глаза, представляя. Мне больше не нужно ничего спрашивать про будущее. Его, действительно, не было. Как там говорил Энджи? Пустота. Темнота. Безмолвие…
— И этого ты хотела, Хул?! Ты этого добивалась?! Хозяйка! — заорал я на давно умершую, а в этом времени даже еще не родившуюся подземную кошку. — Ты стала владелицей, но чего?! Рушащегося мира?! Стоило ради этого так напрягаться?!! Столько убивать, стольких предать…
На какое-то мгновение я почувствовал… нет, не жалость. Сожаление. Неплохой был мирок. Уютный. Я привык к нему, а глупая, безродная демоница все разрушила и погибла сама.