В то время, пытаясь постичь себя, я прочел много литературы на интересующую меня тему. Как мифический оборотень, я часто разрывал горло и съедал немного плоти, преимущественно тогда, когда особенно мучила жажда. В остальное время я казался вполне достойным человеком, что также соответствовало легендам об оборотнях. С другой стороны, серебро не имело надо мной власти, как и волчья отрава. Я не умел видоизменять свой облик, и у меня не отрастала шерсть. С вампиром меня роднило то, что я мог выходить на улицу только ночью. К тому же мне казалось, что я жаждал крови, но не плоти. Спал я в кровати, а не в гробу, сотни раз пересекал текущую воду, культовые предметы не беспокоили меня.
Месяц за месяцем меня продолжала посещать красная жажда. Те ночи были исполнены ужасного торжества, Эбнер. Забирая чужую жизнь, я жил, как никогда. Потом наступало отрезвление, и тогда я чувствовал омерзение к тому, кем стал. Я убивал преимущественно молодых и невинных. Они как будто обладали внутренним светом, от которого жажда разгоралась так, как ее не могли разжечь старики и больные.
Я отчаянно старался изменить себя. Увы, моя воля, такая сильная в обычные дни, пропадала вовсе, когда наступала красная жажда.
Я с надеждой обратился к религии. Как-то, почувствовав приближение красной жажды, я пошел в церковь и признался во всем священнику. Он не поверил мне, но согласился посидеть со мной и помолиться. С крестом на шее я опустился перед алтарем на колени и страстно молился. Меня окружали свечи, иконы, статуи святых. В доме Господа я как будто был в безопасности. Рядом со мной находился один из его пастырей. Но не прошло и трех часов, как я бросился на него и убил, прямо там, в церкви. Город был в шоке, когда на Другой день в церкви обнаружили труп.
Тогда я призадумался. Раз религия бессильна помочь, значит, то, что движет мной, не является чем-то сверхъестественным. Я убивал вместо людей животных. Я воровал человеческую кровь из медицинских учреждений. Я врывался в морги, когда знал, что туда подвезли свежий труп. Все это оказывало действие и немного утоляло жажду, однако не насыщало меня полностью. Лучшая из полумер заключалась в убийстве животного, когда я мог напиться его крови из еще теплого тела.
Так что, кроме крови, как видишь, мне нужна была еще и жизнь.
Вес это время мне приходилось принимать меры предосторожности. Я колесил по Англии, меняя местожительство, чтобы таинственные убийства не происходили в одной местности, и при каждой возможности хоронил тела жертв. Постепенно я начал применять в охоте свой интеллект. Мне было все равно, какой скот резать, так пусть это будет скот состоятельный. Я начал богатеть. Деньги приносили деньги. Получив начальный капитал, я начал зарабатывать деньги законным путем. К тому времени я довольно свободно говорил по-английски. Я снова сменил имя и начал одеваться как джентльмен. В Шотландии, в болотистой местности, где мое поведение могло оставаться незамеченным, я купил себе одиноко стоявший дом, нанял несколько преданных слуг. Раз в месяц я уезжал по делам и на другую ночь всегда возвращался. Ни одна из моих жертв не жила по соседству. Слуги ни о чем не подозревали.
Наконец я нашел ответ, который в ту пору показался решением моей проблемы. Одна из служанок, прелестная горничная, очень привязалась ко мне. Было похоже, что я ей нравлюсь, и не только как хозяин. Я отвечал ей взаимностью. Она была честной, жизнерадостной и вполне разумной, хотя и необразованной. Я начал думать об этой девушке как о своем друге и в ней видел избавление.
Мысль о том, чтобы приковать себя цепями или заключить в темницу, чтобы переждать красную жажду, уже не раз посещала меня. Однако до дела руки не доходили. Если оставить ключ в пределах досягаемости, я им воспользуюсь, когда жажда станет нестерпимой. Если выбросить его, тогда как потом освободиться? Нет, в этом деле мне требовалась посторонняя помощь, однако я хорошо усвоил предупреждение отца не доверять свой секрет ни одному из вас.
Но тогда я решил пойти на риск. Уволил всех слуг, отослал их прочь и никого взамен не нанял. В доме я построил специальную комнату: маленькое помещение без окон с толстыми каменными стенами и массивной железной дверью, такой, какая была в тюремной камере, куда заперли нас с отцом. Меня можно было закрыть снаружи на три прочных металлических засова. Так что выбраться я не мог. Когда все было готово, я вызвал свою прелестную маленькую горничную и проинструктировал ее. Но доверился ей не настолько, чтобы рассказать всю правду. Я боялся, Эбнер, что если она узнает, кто я на самом деле, то выдаст меня или убежит, и выход, казавшийся таким близким, растает как дым, а вместе с ним мой дом, моя собственность и моя жизнь, построенная с таким трудом. Я сказал девушке, что раз в месяц со мной случаются приступы безумия, похожие на эпилепсию. Во время приступа, сказал я ей, я войду в специальную комнату, где она должна будет запереть меня и продержать в течение трех суток. Еду и питье я собирался взять с собой, включая и живых кур, чтобы хоть немного утолить жажду.
Девушка была ошарашена и озадачена, однако проявила участие. В конце концов она согласилась выполнить все, о чем я ее просил. Думаю, по-своему она любила меня, поэтому была готова выполнить почти любое мое желание. Итак, я вошел в комнату, и она заперла за мной дверь.
Пришла ужасная жажда. Несмотря на то что в комнате окон не было, я чувствовал, когда наступал день и когда его сменяла ночь. Днем, как обычно, я спал, ночи же стали одним сплошным кошмаром. Кур я убил в первую же ночь, всех до одной, и насладился ими. Потом я потребовал, чтобы меня освободили, но моя маленькая преданная горничная отказалась сделать это. Я осыпал ее оскорблениями. Потом просто кричал и издавал нечленораздельные, нечеловеческие звуки. Я кидался на стены и изо всех сил молотил в дверь кулаками так, что они начали кровоточить. Тогда я сел на корточки и жадно принялся сосать собственную кровь. С помощью своих крепких ногтей я пытался разрушить мягкий камень, но выбраться все равно не мог.
На третий день я поумнел. Внешне казалось, что моя лихорадка пошла на убыль. Пик миновал, и я снова стал самим собой. Я чувствовал, что жажда оставляет меня. Я подозвал горничную к двери, сказал, что все закончилось, и попросил выпустить меня. Она отказалась, сославшись на мой приказ: я велел продержать меня в заключении трое суток. Я рассмеялся и вынужден был признать, что это на самом деле так. Однако, сказал я ей, приступ миновал и теперь ожидать его нового прихода раньше чем через месяц не стоит.
И все же девушка не отпирала дверь. Я не сердился на нее. Я сказал, что прекрасно все понимаю, похвалил ее за точное следование приказу. Попросил никуда не уходить и поговорить со мной, так как мне в моей темнице было страшно одиноко. Она согласилась, и мы проговорили почти час. Я вел себя спокойно, четко выражал свои мысли, был очаровательным и даже согласился провести взаперти еще одну ночь. Мы так хорошо поговорили, что вскоре она решила, что я в полном порядке. Я похвалил ее – какая славная девочка, так тщательно выполняет все инструкции. Я значительно преувеличил ее заслуги и свою любовь к ней. Наконец я попросил ее выйти за меня замуж, как только я освобожусь.