– Тогда требуйте от меня чего угодно.
– Чего угодно? Вы сделаете все, что я велю?
– Обещаю.
– Даже если я попрошу вас… убить кого-нибудь?
– Я пойду и убью, – твердо заявил Лавров, уверенный, что именно так и ведет себя настоящий сердцеед. Дамы обожают, когда ради них совершаются безумства.
– Вы это серьезно? – Катя во все глаза уставилась на гостя. В ее зрачках мерцало сомнение.
– Вы мне не верите? – оскорбился он. – Существует единственный способ доказать, что я готов на все! Несите карты.
Разумеется, он не собирался никого убивать. Разумеется, он выиграл. Перед ним сидела не Глория, и поединок был не шахматный. С Глорией, в отличие от Кати, он ни в чем не был уверен.
Одержав победу, Лавров благородно отказался от своей награды. Катя с трудом скрыла разочарование.
– Еще партию? – предложил он.
– Я хочу спать, – отказалась она.
– Рискните, – настаивал он. – Во второй раз повезет вам, а не мне.
Но Катя не решилась испытывать судьбу. Она ощутила смятение и сочла за лучшее вовремя остановиться.
Этого он и ожидал. Катя ляжет в постель, но не сможет уснуть, воображая несостоявшийся поцелуй и свои несостоявшиеся ощущения. Это не даст ей покоя если не до утра… то до полуночи.
Она покраснела, потом побледнела. Ее голос дрогнул, когда она встала из-за стола и пожелала гостю доброй ночи.
Довольный произведенным эффектом, Лавров бросил на нее взгляд, исполненный страсти. Катя поспешила удалиться.
Горничная пришла убирать посуду, и он попросил еще кофе. Ему тоже не помешает взбодриться…
Поднявшись в спальню, он переоделся в спортивный костюм, потушил свет и прилег на кровать. Что-то принесет ему эта первая ночь в «Дубраве»?
Лавров расслабился, задремал. Сквозь сон ему послышался стук в дверь. Он очнулся и привстал. Стук повторился, на сей раз более настойчивый и панический.
– Кто там? – негромко спросил он.
– Простите, это я…
Он узнал голос Кати и опешил. Такой скорый результат нарушал его планы. Он переусердствовал.
«Как будешь выкручиваться, Рома? – хихикал внутренний голос. – Доведешь барышню до греха? Или поостережешься?»
Роман встал, подошел к двери и сказал:
– Что-то случилось?
– Откройте! – простонала Катя.
Он не решался впустить ее, но и держать женщину за дверью было по меньшей мере невежливо.
– Минуточку, я не одет, – пробормотал он и дал себе время подумать.
В доме было тихо. Горничная закончила свою работу и отправилась во флигель, а хозяин, похоже, коротает ночь в лаборатории.
«С Федором! – подсказал ему голос. – Удивительно крепкая мужская дружба!»
С этой мыслью он приоткрыл дверь и увидел бледную и дрожащую Катю в коротком шелковом халатике. Хорошо, хоть не в ночной сорочке.
– Помогите…
– Что с вами? – прошептал он. – Вам плохо?
Если она притворялась, то довольно искусно. На ней лица не было, зубы стучали от страха.
– И… и-идемте… со мной… – выдавила она, цепляясь за его руку.
Лавров пошел за ней по коридору. Что еще ему оставалось делать?
– Куда вы меня ведете?
Вопрос был лишним. И так ясно, что Катя направляется к супружеской спальне. Все спальни в этом доме, как успел заметить гость, располагались на втором этаже.
Дверь в комнату, где спали хозяева, была открыта, там горела настольная лампа. Лавров не спешил заходить внутрь.
– Что случилось? – повторил он вопрос, на который Катя до сих пор не ответила.
– Смотрите…
Хозяйка топталась на пороге спальни, в ее глазах застыл страх. Она протянула руку, указывая в полумрак комнаты.
– Да что там такое? – не выдержал Лавров и шагнул вперед. Катя напряженно дышала за его плечом.
На женском туалетном столике стояла лампа с красным абажуром, освещая просторную спальню. Главное место в ней занимала широкая кровать, расстеленная, но не смятая. Видимо, Катя еще не ложилась.
– Где ваш муж?
– Он… он… с Федором, вероятно… а я… принимала ванну… потом…
– Ладно, не важно. Зачем вы меня позвали?
Он ляпнул бестактность, но слова уже вылетели. Зачем женщина заманивает мужчину в спальню в отсутствие супруга? Разве не ясно?
– Вот… – выдавила Катя, делая жест в сторону лампы.
Лавров не сразу понял, куда она показывает. Над столиком висело овальное зеркало. На его поверхности, начертанная размашистыми мазками, темнела перевернутая пентаграмма. Проще говоря, звезда, но не в привычном положении, а «рогами вверх».
– Позвольте-ка, – пробормотал гость, подходя к зеркалу. Он коснулся пальцами жирной линии и взглянул на краску поближе. Помада!
Лавров невольно улыбнулся этому наивному трюку, растиражированному в зарубежных «ужастиках». Катя могла бы придумать что-нибудь получше.
Он решил не подавать виду, что раскрыл ее хитрость.
– Чего вы испугались?
– Кто это… нарисовал?
– Тот, кто имеет доступ в вашу спальню.
– Горничная? – вздрогнула Катя. – Она бы не посмела. Я немедленно уволю ее! Мне страшно, Роман!
– Не торопитесь с выводами. Звезду мог начертить кто угодно.
Катя проявила осведомленность в символах, почерпнутую из телевизионных сериалов, и возразила:
– Это не обычная звезда. Это… дурной знак… – у нее перехватило дыхание, и она прижала руки к груди. – Это…
– Успокойтесь, – мягко произнес Лавров. – Это всего лишь помада, размазанная по зеркалу. Ваша помада.
– Моя?!
В подтверждение своих слов гость взял со столика тюбик дорогой помады и раскрыл его. Помада оказалась поврежденной грубым нажатием на стекло.
– Видите? Кто-то использовал вашу помаду вместо карандаша. Хотел подшутить над вами.
Катя задышала ровнее. Гримаса ужаса на ее лице разгладилась.
– Значит… это шутка? – неуверенно вымолвила она.
– Что же еще?
Она опомнилась, пришла в себя. Ей стало неловко за свою несдержанность. Что подумает о ней гость? Он примет ее за истеричку. Как стыдно.
– Извините, Роман. Я… у меня нервы сдали. Не понимаю, что на меня нашло. Простите…
– Дайте салфетку, – попросил он. – Я вытру зеркало.
Катя колебалась. Лавров выдвинул ящик туалетного столика и увидел вскрытую упаковку косметических салфеток. Подойдет. Нужно быстрее покончить с этим и вернуться к себе.