– Я бы сказала, звучит чуть истеричнее, – заметила Мама.

– Давай прослушаем их одну за другой, – предложил Джон, буквально на секунду нажав клавишу обратной перемотки. Карл отмотал пленку назад, вручную вращая катушки. По знаку Джона он снова прокрутил фразу: «Вам нужен адрес?», а потом Джон прокрутил на кассетнике: «Вам нужен адрес?» Джон обвел присутствующих вопросительным взглядом.

Лесли глубоко вздохнула и повторила еще более уверенно:

– Мы нашли ее. Карл потряс головой:

– Никаких сомнений. Это она. Мама кивнула:

– На этот раз девушка не так нервничала, но... это она. Тот же голос.

Джон пока воздержался от окончательного суждения.

– Проверим еще раз. Давай найдем на пленке место, где она говорит «Хиллари».

Джон отыскал на кассете единственное место, где девушка произносит имя, а Карл нашел единственную «Хиллари» на своей пленке. Они прокрутили записи одну за другой.

– То же самое, – сказала Лесли.

– Это она, – сказал Карл. – Теперь я более чем уверен. Мама подняла руку и сказала:

– Хвала Господу, это она.

Джон медленно обвел взглядом всех по очереди, а потом вынес свое суждение:

– Мы нашли ее! Лесли разволновалась:

– Но как, собственно, мы собираемся добраться до нее? Как мы заставим ее говорить?

– Мы будем молиться! – воскликнула мама.

– Да, но... помимо этого?

Джон был еще новичком в деле веры и молитвы, но он учился.

– Нет, ты хочешь сказать: после этого. Если Бог на нашей стороне, мы должны включить Его в наш план действий. Мама совершенно права – давайте помолимся.

Лесли улыбнулась:

– Конечно, много времени утекло, но, полагаю, даже заблудший баптист может помолиться. Это не повредит. Карл напряженно наблюдал за Джоном:

– Ты действительно считаешь, что это поможет? Джон постарался быть честным:

– Сынок, я признаю, что все еще плохо разбираюсь во многих вещах, но одно я знаю наверняка: Бог существует, и Он может говорить и слушать, и если мы делаем правое дело, которого Он ждет от нас, думаю, Он нам поможет. – Затем Джон задал сыну встречный вопрос: – А ты? Как ты считаешь?

Карл немного подумал.

– Если ты будешь молиться, я тоже буду.

– Что ж, значит, все мы пришли к согласию, – заключила Мама.

И вот они попробовали молиться – еще несколько неуклюже, но с сердцами, исполненными веры, – и хотя они не могли доказать это с помощью лакмусовой бумажки, все они точно знали, что вступили в связь с Создателем к тому времени, когда Мама произнесла заключительное «аминь».

24

Шэннон Дюплиес, девятнадцатилетняя студентка-отличница, сидела на краю своей постели в комнате общежития и резкими движениями водила щеткой по длинным каштановым волосам, безжалостно их выдирая; лицо девушки хранило мрачное выражение, а сердце яростно спорило с рассудком. На столе лежало домашнее задание, почти законченное, но брошенное после звонка женщины с Шестого канала – звонка, который воскресил призрак прошлого, чтобы он мог вернуться и преследовать ее.

Воскресил? Да неужели? Продолжая расчесывать волосы и напряженно размышлять, Шэннон внезапно поняла, что призрак этот никогда не умирал и никуда не исчезал, но всегда жил и здравствовал. Он последовал за ней в университет и, конечно же, собирался сопровождать ее до конца жизни. Да, входе первых нескольких недель занятий она пыталась повернуться к нему спиной, но сейчас этот телефонный звонок глубоко потряс ее, заставил резко обернуться и увидеть, что страшный призрак по-прежнему рядом и все так же безжалостно запускает пальцы в ее сердце, вызывая нестерпимые муки боли и раскаяния.

Кроме того, была еще незримая тонкая нить, связывавшая события прошлого с университетским настоящим. Никто не упоминал об этой нити – вернее, этой привязи, – когда Шэннон присудили стипендию, но и она сама никогда не заговаривала о ней. Соглашение, подразумевающее деньги в обмен на ее молчание, было заключено без всяких слов и теперь действовало – подобно петле на шее, которая время от времени затягивалась чуть туже и едва не задушила ее до смерти, когда позвонила та женщина с Шестого канала.

Она была заперта в клетке со своей ужасной тайной – с заткнутым ртом, не в силах закричать.

Телефон зазвонил снова. Было десять сорок пять. Кто может звонить в такой час?

– Алло!

– Алло, Шэннон? Мартин Дэвин беспокоит. Как поживаешь?

Привязь! Петля на шее! Шэннон чувствовала ее всякий раз, когда звонил Мартин Дэвин, чтобы высказать ей добрые пожелания и узнать, как дела, другими словами, разведать ее настроение. Сегодня, особенно после звонка с Шестого канала, Шэннон буквально физически ощутила, как эта петля затягивается на ее шее с небывалой силой – не дает вздохнуть, рывком ставит на место, постоянно напоминает о своем присутствии. Сейчас ей предстоит получить еще один небольшой урок от своего покровителя и воспитателя Мартина Дэвина. Он будет щелкать кнутом и бросать ей угрозы, а она будет бегать перед ним на задних лапках.

Или не будет?

– Шэннон? Алло?

Она замялась, сбитая с толку, смущенная новым и неожиданным для нее чувством протеста. Сегодня, сейчас она не испытывала обычного страха. Вместо этого она разозлилась.

Наконец Шэннон ответила:

– Алло.

– Извини за поздний звонок. Я пытался дозвониться раньше, но у тебя было занято. – Он хотел знать, с кем она разговаривала по телефону, он исподволь требовал у нее ответа.

– Угу, – было единственное, что она ответила.

– Вероятно, ты с кем-то мило болтала, да? – Это был уже не намек, а назойливый вопрос.«Не твое собачье дело, проныра!»

– С подругой.

– Так-так. – Потом резкий переход к непринужденному, дружескому тону. Этот парень с такой легкостью переключался на светскую беседу, что было просто противно. – Ну и как идет твоя учеба?

– Хорошо.

– Что ж, замечательно. Мы все внимательно следим за твоими успехами.

– Мне бы хотелось, чтобы иногда звонил губернатор. – Таким образом она давала понять: мне до смерти надоели твои звонки. Она не общалась с губернатором Слэйтером со времени грандиозного представления с вручением ей стипендии, разыгранного для средств массовой информации, но с Мартином Дэвином общалась по телефону чаще, чем с собственными родителями.

– Знаешь, – сказал Дэвин, – губернатор страшно занят избирательной кампанией. Но я передам, что ты ожидаешь его звонка.

– Спасибо.

– Шэннон, я не стану тебя задерживать, по мне надо обсудить с тобой кое-какие очень важные вопросы.