– Джон Баррет – младший?
– Вероятно, отец говорил вам обо мне.
– С телевидения, что ли?
– Да. Шестой канал. Телеведущий программы новостей. Дверь дома напротив с грохотом распахнулась, и
сосед прокричал:
– Эй, Макс, что ты там делаешь? Нож исчез из вида. Макс осторожно вернул Карла в стоячее положение.
– Да ничего особенного не делаю, Хенни! Это друзья.
– Так давай потише, приятель. Я уже собирался вызывать полицию. – Дверь с треском захлопнулась. Макс отпустил Карла.
– Извини, дружище. Я понятия не имел, кто вы такие. Дин! Дверь приоткрылась пошире, и привлекательная женщина лет сорока осторожно высунула голову на улицу.
– У нас гости. – Он махнул Джону рукой. – Давайте, давайте, заходите, пока вас кто-нибудь не увидел. Дин, открой дверь. Пойдемте.
Дин открыла дверь, и Джон с Карлом вошли в дом. Макс последовал за ними и закрыл дверь.
– Садитесь, – сказал он, все еще поигрывая ножом. Джон посмотрел на нож. Такой штукой можно освежевать оленя.
– Вы... э-э... уже успокоились?..
Макс заметил, что до сих пор держит в руке нож.
– О... Да. – Он бросил его в ящик стола. – Думаю, вам не нужны неприятности.
Дин Брювер, хоть и явно потрясенная, постаралась проявить должное гостеприимство.
– Макс, что же ты не представишь мне своих друзей? Макс смерил их оценивающим взглядом, потом попробовал сделать это:
– Дин, это Джон Баррет – младший. Сын Джона. А это... э-э...
– Карл.
– Да, Карл... Внук Джона.
Дин протянула руку, все еще слегка дрожащую, и они обменялись рукопожатиями.
– Может, я принесу вам что-нибудь выпить? – спросила она.
Джон и Карл переглянулись.
– М-м... кофе?
– Хорошо. Садитесь, пожалуйста.
Она посмотрела на Макса, и он повторил:
– Да. Садитесь. Садитесь.
В маленькой гостиной стоял единственный диван, так что они на нем и устроились. Макс сел на краешек потрепанного мягкого кресла. Дин ушла на кухню, крохотный закуток, отгороженный от гостиной обеденным столом и шестью разнокалиберными стульями.
– Папочка... – послышался из коридора робкий голосок.
– Все нормально, детка. Зайди, поздоровайся. В глубине коридора открылись две двери. Из одной вышел мальчик лет десяти. Из другой – на ней висел плакат с Майклом Джексоном – вышли две девочки, лет двенадцати и пятнадцати на вид. Они робко двинулись по коридору к гостиной. Макс поманил их рукой.
– Входите, входите, все в порядке. Ничего страшного... Это друзья.
Дети вошли в гостиную и стали в ряд, словно ноты на нотном стане: десять двенадцать и пятнадцать.
Макс представил их:
– Это Джордж. – Кроме «здрасьте», Джордж ничего не пожелал сказать. Он робел и стеснялся. – Он любит гоночные машины. А это Виктория. Двенадцатилетнгя девчушка просто легко помахала гостям рукой и принялась разглядывать их, потирая ступней одной ноги икру другой. – Она танцовщица.
– Папа, я манекенщица, – возразила она. Макс рассмеялся.
– 0'кей, детка. По мне, так это все одно. А это Ребекка. Она – художница.
– Здравствуйте. Приятно познакомиться.
Это были прелестные дети, хотя и явно напуганные.
– А теперь идите. Нам надо поговорить. Займитесь уроками.
Они стайкой побежали по коридору, заметно успокоенные. Макс проводил их взглядом и некоторое время задумчиво смотрел в глубину коридора уже после того, как они скрылись в своих комнатах. Потом он кивком указал па ящик стола, куда положил нож.
– Я любого убью за них. Да, можете не сомневаться. Джон сглотнул и осмелился произнести первую связную фразу, раз уж они стали гостями.
– Нам ужасно жаль, что мы потревожили вас. Макс улыбнулся зловещей улыбкой.
– Как вам понравилась моя засада?
– Колоссально, – сказал Карл.
– Неплохо получилось, а? Выключил свет, прокрался вокруг дома и накрыл вас. Раз – и все дела! Карл поднял руки, сдаваясь.
– Не хотел бы я быть вашим врагом.
– Да, а враги у меня есть, и я думал, вы из их числа. – Он в упор взглянул на Джона и добавил: – Я думал, вы те самые люди, что убили вашего отца.
Джон невольно посмотрел на Карла. Вероятно, сам он сидел с точно таким же выражением лица – ошеломленным и не доверчивым.
– Э-э... повторите, пожалуйста. Макс пояснил:
– Ну, понимаете, вы звоните мне и представляетесь Джоном Барретом. А ведь всем известно, что Джон Баррет умер, вот я и решил, что вы – это они и пытаетесь запугать меня.
– Они? Кто они?
– Люди, которые убили его. Я решил, что теперь они охотятся за мной. Они убили мою Энни, потом убили Джона. Поэтому я подумал, что теперь моя очередь.
– О... – Джон совершенно растерялся и не знал, с чего начать. – Ваш номер телефона дала нам одна девушка по имени Рэйчел Франклин. Она работает официанткой в ресторане Хадсона. Очень милая девушка.
– Я знаю, кто она такая. Но не видел ее с самой смерти Энни. Я думал, что обошел всех их, всех подруг Энни. Я не особо удачно справился с этим делом.
– Ага. Рэйчел сказала, что вы расспрашивали всех, пытаясь выяснить, делала ли Энни... аборт. Это правда? – Макс не ответил, лишь свирепо взглянул на Джона. – Послушайте, мы ничего об этом не знаем. Я никогда не знал, что вы с Папой были друзьями...
– А я никогда не видел вас раньше. Похоже, вы с отцом проводили вместе не очень много времени.
– Да, полагаю, вы правы, – признал Джон. – В общем... я просто ничего не знал о вас и ничего не знал об Энни.
Макс прошел к книжному стеллажу в углу и взял с полки фотографию в рамке. Он протянул ее Джону, который принялся разглядывать снимок вместе с Карлом.
– Это Энни, – сказал Макс. – Фотография сделана незадолго до выпуска.
Девушка очень походила на свою мать: милое, привлекательное лицо, обаятельная улыбка.
– Ей было семнадцать, – сказал Макс. – Выпускница школы Джефферсона. Самая прелестная девушка на свете. – Он замолчал, сдерживая подступившие слезы. Потом посмотрел в сторону кухни. – Кофе готов, детка?
– Сию минуту, – ответила жена.
Макс снова посмотрел на Джона с Карлом и вытер глаза.
– Мне следует быть поосторожней в выражениях.
– Мне очень жаль, мистер Брювер.
– Зовите меня просто Макс.
– Макс.
– Энни умерла в мае... 26 мая, в воскресенье. Я никогда не забуду тот день. Мы ничего не знали о том, что с ней случилось. В пятницу она вернулась из школы больная и легла в постель. Мы подумали, что у нее грипп или что-то вроде этого, а она нас не переубеждала. Мы положили ее в комнате Джорджа, а Джорджа положили сюда, на диван, чтобы Энни оставалась в комнате одна. Мы не хотели, чтобы другие дети подхватили заразу. Всю ночь ей становилось все хуже и хуже, она горела как в огне и жаловалась на боль в животе – поэтому мы отвезли ее к врачу в субботу, и он дал ей какие-то порошки от гриппа, но они не помогли. В конце концов в воскресенье мы снова отвезли ее к врачу, и он сказал: «Отправляйте ее в больницу». Мы так и сделали, но... – Он не мог продолжать. Вошла Дин с кофе и сказала: