Он понял! Она просто готовит еще одну программу! Посвященную лично ему! Ведь даже кадры активации сейда, то самое, ради чего он и настаивал на ее приезде в Мурманск, она не показала! Близнецы, бесноватые эзотерики, их безумные бредни о седьмой расе и немного теории. Да, красиво, да, жутко, да, сенсационно. Но. После этой программы никто не только не станет обсуждать вопрос объявления сейдового плато охранной зоной, а и говорить всерьез об историческом значении Арктиды не будет. Там, где побуйствовали оккультисты, серьезным ученым делать нечего. То есть он опять оказался у нулевой отметки. И значит, надо начинать все сначала. И заставить Славину сделать вторую программу. Только не о нем, злодее Рощине, а о сейдах как достоверных следах могучей протоцивилизации, с которой началось человечество.
Так… А почему Славина вообще оказалась здесь? Неужели первый канал отказался от ТАКОЙ программы? Не может быть. Ведь завтра о ней будет говорить весь Питер! Нет, здесь что-то не то. И эти, в джипе, которые привезли Славину с вокзала, и тот странный, подслушанный им разговор.
Черт возьми, что же происходит вокруг этой программы, Славиной и его сейдов? Неужели «друзья» из «Туле» развили такую бурную деятельность? Выходит — так. Иного варианта просто нет.
Все. Хватит рассусоливать. Надо идти к ней. И решать вопрос. Любым способом.
* * *
— А как же ваш товарищ? — спросила Мари. — Он не станет с нами ужинать? Фестус накрыл стол на четверых.
— Он не в настроении, приболел, — объяснил Барт. И сделал большой глоток горького местного пива.
Девчонки о чем-то весело переговаривались с Фестусом, который изгибался и вихлялся, как подтаявшая шоколадная плитка, норовя оказаться то бедром, то коленом поближе к симпатичным гостьям.
Макс, прихлебывая мигом согревшийся напиток, думал о своем, молчаливо наблюдая за попытками нигерийца понравиться студенткам.
Адам, Адам…И в самых дурных мыслях он не смог бы предположить такую встречу с лучшим другом юности…
Где-то совсем рядом затарахтела машина. По усиливающемуся жутковатому вою было ясно, что автомобиль передвигается без глушителя.
Моду? Конечно! Кому еще взбредет на ум на ночь глядя тащиться в горы?
Неразличимого цвета джип лихо ввалился на темную площадь, крутнулся на месте, вздыбив бурунчики не просохшей еще грязи. Рев смолк, хлопнула дверца.
— Фестус, — крикнули из машины по-французски, — мы за вещами!
Макс, подавшийся было к джипу, вернулся на место. Фестус же засуетился, кинулся внутрь «отеля».
— Всем привет! — выскочил из машины смуглый худощавый европеец. — Я — Жан.
— Макс, — представился Барт.
Девчонки радостно протянули ладошки земляку.
За следующую минуту выяснилось, что Жан с товарищем, который остался в Дуру, тоже приехал в Бандиагару не случайно — изучает суданскую архитектуру Мали. Вчера они ночевали у Фестуса, поскольку все «отели» в Дуру оказались заняты туристами, и на всякий случай оставили тут свои вещи. Завтра они едут дальше, в Тимбукту. Поэтому решили собраться сегодня.
Француз был очень не прочь полюбезничать с симпатичными землячками, но те, уловив не очень хорошее настроение Барта, вели себя на удивление скромно, опасаясь, видимо, что профессор с удовольствием сбагрит их в первые попавшиеся надежные руки.
Жан же, как истинный француз, не сдавался. В ход пошли витиеватые комплименты и демонстрация глубоких познаний о неизведанных тайнах Африки. Двойняшки слушали, открыв рты. Даже забывая жевать жесткое, перестоявшее на огне мясо, изысканно поданное Фестусом на каких-то темно-зеленых лопухах.
— А вы тут по какому делу? — наконец обратил свое внимание на молчащего Барта словоохотливый француз.
— Я — этнограф, жду друга, должен вот-вот подъехать.
— Тоже француз? Как зовут? Я тут всех знаю!
— Нет, он местный. Моду, — влезла с объяснениями Мари.
— Моду? — заинтересовался Жан. — Ученый? Такой высокий? У него один висок седой?
— Точно, — обрадовался Макс. — Он в Дуру?
— Нет, — уверенно ответил Жан. — В Дуру его точно нет. Моду Матуно — мой старый друг. Мы вместе пол-Африки прошли. Виделись в Бамако неделю назад. Он как раз улетал в Эфиопию, читать лекции. Сказал, что вернется в Мали только в конце ноября. А сюда вообще не собирался.
— В смысле? — не поверил Макс. — Как это не собирался? Я по его звонку прилетел. Значит, просто его планы уже после вашей встречи поменялись. Правда, не понимаю, почему его еще нет.
— Кто-то что-то перепутал! — весело сообщил гость, подмигнув студенткам. — Что гадать? Сейчас мы ему позвоним, да и все!
— Да профессор сто раз звонил, телефон вне зоны, — снова вклинилась Мари.
— Попробуем в сто первый! — доверительно склонился к ней Жан. — Если Моду сюда едет, тогда и мы задержимся на денек. У меня к нему после Мопти пара вопросов появилась.
Несколько секунд он вслушивался в телефонный гудок, а потом радостно завопил:
— Моду, дорогой, это Жан! Мы тут у Фестуса в Бандиагаре. Как это кто — мы? Я, твой друг Макс и две совершенно очаровательные девушки. Какой Макс? Сейчас узнаешь! Передаю трубку!
— Моду, привет, это я. Когда ты подъедешь? Я уж думал, что ты тут, — обрадовался Барт, услышав знакомый голос друга.
— Макс? — далекий голос Моду выражал крайнюю степень изумления. — Ты в Бандиагаре? Откуда?
— Откуда-откуда, прямиком из Турции, с пляжа, можно сказать, — неуверенно проговорил Барт, еще не до конца осознавая, почему Моду так удивился, что он — здесь.
— Решил без меня догонские тайны открыть? — весело поинтересовался Моду.
— Как это без тебя? — Барт, кажется, начал понимать. — Я по твоей смске приехал!
— Но я ничего тебе не посылал, — снова изумился друг. — Я вообще в Эфиопии, у меня тут курс лекций.
— Моду, брось свои шуточки, — попросил Барт. — Где ты? Сколько мне тебя ждать?
— Макс… — приятель замолчал, соображая. — Я не шучу. Я не собирался в Бандиагару и сообщение тебе не отправлял. А что там было?
— Хогон согласен, приезжай, — процитировал Макс.
— Что? — заорал Моду. — Хогон согласен? Правда? Все! Еду!
— Это ты мне так написал.
— Я?
— Ну а кто еще? Твой номер телефона, — Барт на память произнес цифры, поскольку наблюдал их на дисплее за последние сутки раз пятьдесят. — Подпись «Моду».
— Макс, у меня никогда не было такого номера, — оторопел друг. — Судя по префиксу, это Европа, скорее всего, Англия.
— Моду…
— Макс…
— То есть меня кто-то разыграл? — мрачно подытожил Барт.