Дальше Козырю было неинтересно. Он открыл дубовую дверь и вышел на площадку. К нему навстречу по лестнице спускался один из бригадиров Волкодава.
— Из оцепления только что передали: к вам гости, Василий Павлович.
— Гости? — насупился Козырь. — Какие еще гости?
— Ну, не совсем гости, а супруга ваша. Говорит, вы куда-то ехать должны.
Козырь долго молчал, соображая, потом выругался. На скулах у него проступила краска:
— Твою мать. Опять не вовремя!
* * *
В обычном гальюне, каким оборудованы буксиры серии «14», Кутиков с Буфетом не уместились бы, конечно. Там и одному Буфету, парню не мелкому, было бы тесно. Но в модернизированной уборной плавучего бара «Таврида» места хватило всем. Старпом «Тавриды» и бармен были прикованы к водопроводной трубе, ведущей к биде, — именно к биде, а не к унитазу, который здесь также имелся. Предусмотрительный Шнур, поместивший сюда этих двух разгильдяев, помнил, что им с Жердем еще придется отправлять здесь свои естественные надобности, а ссать на живых людей надо по поводу, а не просто так.
Вот Шнур и мочился сейчас в унитаз, любуясь на рожи пленников, которые успели прийти в себя, но сидели тихо и в глаза не смотрели.
— И то правильно, — одобрил он. Хотя примерное поведение свидетелей ничего не меняло — конец у них был один.
Закончив свое дело, застегнувшись и сполоснув руки в умывальнике, он добавил на прощание:
— Это мы пивка у вас одолжились слегонца. Не в обиду.
Покинув гальюн, он спустился в машинное отделение и приладил к цистерне с мазутом компактную магнитную мину с радиовзрывателем. Потом зашел в бар, выложил на плюшевый диван обе свои сумки, раскрыл. Внутри, упакованные в поролон, находились компактное пусковое устройство гранатомета «РПГ-32» «Вампир» и два цилиндрических заряда к нему, чуть меньше метра в длину каждый. Во второй сумке — еще три заряда. Он быстро привел оружие в боевое положение — сноровка у Шнура явно имелась. Подошел к стойке, пробежал глазами по ряду бутылок, словно собирался ради проверки ахнуть из гранатомета по этой красоте. Но нет — взял «Чинзано», свинтил крышку, отпил и поставил на место. Подумал, отпил еще раз. Да, теперь хватит.
Сверху, из рубки, послышался зычный голос Жердя:
— Давай, подходим!
Шнур взвалил гранатомет на плечо, один заряд зажал под мышку, сумку с двумя тяжелыми цилиндрами взял в свободную руку и пошел наверх.
— …Смотри на тот берег, — протянул руку Жердь. — Видишь огни?
— Чего ж не видеть, — степенно ответил Шнур. — Не слепой.
— Значит, расклад такой. Муравей по машинам считал на парковке — человек восемьдесят-сто, не меньше. И там несколько корпусов, втыкаешь? Основная часть в главном корпусе, но там не все, они в разных местах, там пять домиков типа, и в каком из них Козырь окажется — неизвестно…
— Да с двухсот метров я там все на хер разнесу, — спокойно сказал Шнур, разглядывая мигающие в сумерках огни.
Жердь метнул в него быстрый взгляд — не любил он пустой похвальбы, особенно перед самым делом. Но Шнур будто не заметил ничего. Он стоял на палубе, опираясь на грязно-зеленый цилиндр «Вампира», и курил, сдувая пепел под ноги.
— Мне количество не нужно. Мне нужно качество, — проворчал Жердь, косясь на его сигарету. — Смотри, стрелок, сейчас искра упадет на снаряд, уроемся все тут…
— Не уроемся. Его хоть в печку бросай, ничего.
— Все равно. Стоишь тут, светишься, будто гранатометами торгуешь… Вон, катера какие-то идут — убери ты его пока от беды. Нам только спалиться не хватало сейчас.
— Не мельтеши, Жердь, не зуди. — Шнур набрал дыму полные щеки, прополоскал во рту, задумчиво пустил его носом. — Точка возврата — слыхал? Так мы ее прошли, аккурат когда я внизу хлебнул какой-то дряни из красивой бутылки… Теперь не спалимся, не уроемся, и никто нам на всем белом свете теперь не помешает. Вот как вода в унитазе кружится, кружится, а потом падает… только мы уже не кружимся, Жердь, мы падаем. И главное сейчас не думать ни о какой х…не, очиститься от всего лишнего. Только о деле, ни о чем больше…
— Все, закройся, — мрачно оборвал его Жердь. — Ты прав, суетиться поздно. Я пошел наверх, гляну деда, он там уже десять минут капитанит без меня… А ты будь здесь. Подам сигнал, когда пора. Но и сам смотри, твой тромбон — тебе и карты… И не пей больше всякой дряни, лады?
— Я в Урус-Мартане под завалами два дня на таком тромбоне играл. Ну, не совсем таком, конечно, — попроще… Без водки и без дирижера. И без антрактов… — Шнур выплюнул окурок в воду. — Лады, Жердь, не переживай. А деда своего за ширинку держи, чтоб не напакостил.
* * *
— Погоди, Вася. Давай спокойно. Что я должна сказать людям и что должна сказать Земе? И всем остальным? Что у тебя опять аврал на работе? Какой аврал, на какой работе? Это же не мне лапшу вешать! — Полина говорила подчеркнуто ровно и спокойно, даже иронично, как опытный педагог разговаривает со школьным хулиганом.
Вот это спокойствие и ироничность просто выводили Козыря из себя… К тому же он терпеть не мог, когда его называют Васей.
— Да мне плевать на них! — заорал Козырь. — На х…ю их видал! Кто они такие?!
Личный водила Полины, ее охранники из машины сопровождения — все его, Козыревы, люди, бывшие «гвардейцы», — благоразумно удалились с парковки, чтобы не слышать, как босс бранится с супругой. Меньше знаешь — здоровее будешь.
— От братца твоего толку, как от мартышки на свадьбе! Скалится во всю пасть, а сам гадит в тарелку! Что он мне помог в последнее время? Где его помощь? Хоть одного черножопого отсёк, как я просил? Хрена!! «Черные» лезут в город через его кабинет! Через Зему твоего лезут! Они только скалятся! А я сам! Сам разгребаю это говно, своими руками!
— Да ты, Вася, просто делаешь их работу! — с улыбочкой заметила Полина.
У Козыря даже дыхание перехватило. Он буквально за шкирку поймал себя, в последнюю секунду поймал, чтобы не убить ее на этом самом месте. Сучка тупая, она что, не понимает, с кем имеет дело?.. С чем она играет?
— Да, — выдавил он охрипшим голосом, стараясь взять себя в руки. — Я делаю их работу. Очищаю город от всякой мрази. Запомни это раз и навсегда. Поэтому я не собираюсь кататься в твою сраную «Ямайку» и раскланиваться со всякими клоунами картонными. Сама вали туда и развлекай их.
Они стояли на парковочной площадке у третьего корпуса «Рая», под высокими пятиметровыми окнами бассейна. Полина заявилась на двух «Лендроверах», с эскортом, типа Ангела Меркель какая. Раньше она не совалась в «Рай» без предупреждения — да ее бы никто и не пропустил: нету Козыря, и все тут, до свиданья. Но в этот раз все было по-другому, врать не имело смысла. К тому же утром он не отказывался от визита в «Ямайку», он тогда еще не знал про Ермолая, ничего еще не знал. Зато сейчас знает, и уйти западло — ребят бросать, неуважение выказывать… Да московские — человек шесть как минимум — все еще в городе, могут в любой момент объявиться здесь, будет стрельба, будут говенные разборки. По большому счету, Козырь в это не верил — меры приняты, мышь не проскочит, но вероятность есть! Поэтому вряд ли поймут, если он бросит своих гостей и укатит догуливать в «Ямайку». Только сучке этой ничего не объяснишь, она и слушать не станет, у нее своя линия…