Book.

Его губы влажным горячим кольцом обхватили ее со­сок, сжали, а рука скользнула туда, где раньше было бед­ро, — и стало совсем хорошо. Невыносимо хорошо. По­трясающе хорошо.

Нэнси замерла, боясь спугнуть то прекрасное, ни с чем не сравнимое ощущение, которое расцветало внутри, — и, когда оно наконец пришло, закричала, приветствуя его...

Она лежала на животе, уткнувшись лбом в его плечо, и тяжело дышала. Ник чувствовал под рукой покрытую испариной кожу. Ему и самому никак не удавалось успоко­ить дыхание, словно в комнате не хватало кислорода.

Раньше он никогда не задумывался, какие чувства бу­дет испытывать, не в силах получить удовлетворение — но в силах дать его, не испытывая плотского желания — но испытывая другое, которое даже не знал, как назвать. Теперь Ник мог сказать: несмотря ни на что, он чувство­вал себя мужчиной. Хотя бы потому, что женщина, кото­рая пришла в его постель, не уйдет разочарованной.

И, наклонив голову, чтобы дотронуться губами до влаж­ных растрепавшихся волос, он задал извечный вопрос, который мужчины уже сотни лет задают своим подругам, заранее зная ответ и все-таки желая получить его. Вопрос, на который он теперь имел право:

— Тебе было хорошо?

Нэнси медленно кивнула и вдруг тихонько рассмея­лась.

— Ты украл мое слово... — Она повернулась, подсунула руку ему под шею и обняла другой. — Я подумала: «Как хо­рошо», и ты вдруг спрашиваешь то же самое.

Погладила его по лицу — от запястья пахло духами... Как в одной книжке для женщин, которую Ник как-то из любопытства пролистал: «Положено наносить духи на за­пястья, за ушами и между грудей...» Подтянув Нэнси по­ближе, он зарылся лицом ей в волосы, вдохнул — и прав­да, а ухо оказалось маленьким и теплым.

Ник забыл уже, каким оно может быть на вкус, и по­пробовал... и вспомнил... Теперь ладонь его неспешно, по-хозяйски, легла ей на грудь, и пальцы начали описывать сужающиеся круги, очерчивая сосок.

Он хотел перепробовать все, дотронуться, поцело­вать, обласкать каждую частицу Нэнси, каждое местечко, до которого мог дотянуться...

Ведь, черт побери, сегодня действительно была его брачная ночь!

Глава 11

Проснулся Ник в шесть, от звона будильника. Он знал, что одновременно зазвенел будильник и у Бена — и минут через десять тот притащится, позевывая, чтобы начать утренний ритуал.

Ночью он несколько раз просыпался, чтобы убедить­ся, что сон — это там, а Нэнси здесь, наяву. Чувствовал рядом ее тепло, слышал дыхание (как непривычно!..) и снова засыпал...

Но теперь пора было вставать — на десять часов он назначил интернет-совещание с авторами пакета документов, которые еще из-за свадебных хлопот даже не успел толком проглядеть. А ведь сразу после Нового года он должен, разобравшись во всем досконально, принять решение, которое может обойтись ему в кругленькую сумму...

Ник зажег свет и повернул голову. Нэнси лежала спи­ной к нему, укрытая до подбородка одеялом. Он ухватился за поручень над головой и подтянулся поближе, дотро­нувшись губами до уха.

— Нэ-энси! Котенок, пора вставать!

Она застонала, приоткрыла глаза, сонно улыбнулась, потом решительно повернулась к нему, обвила его шею руками и снова зажмурилась.

На вполне понятном Нику языке это означало: «Я не возражаю еще немножко поспать. Вот так, с тобой, в теп­ле и уюте».

Осторожно перегнувшись через нее, он дотянулся до телефона, подтащил его к себе и нажал кнопку.

— Бен! — Наверняка тот удивится, почему шепотом.

— Чего, я иду уже! — раздался из трубки недовольный сонный голос.

— Ты... это, не приходи пока. Минут через пятнадцать... двадцать — я позвоню.

— Тебе что — плохо? — встревожился Бен — за послед­ний год Ник не встал вовремя только один раз, да и то был тогда крепко простужен.

— Мне хорошо. — (И даже очень...) — Я позвоню.

Положил трубку и обнял Нэнси, прижавшись щекой к теплым волосам. Ну может же человек раз в жизни сделать себе такой подарок! Еще несколько минут... всего не­сколько минут...

Ник вспомнил вдруг свои вчерашние мысли... Нет, вот чего-чего, а отвращения к нему Нэнси явно не испытыва­ла. Даже наоборот...

Глаза начали слипаться. Нет, пора вставать!

Погладил ее по голове, поерошил волосы.

— Нэнси, просыпайся! Давай-давай!

Она открыла глаза и уставилась на него.

— Мне вставать пора! А ты иди к себе и поспи еще...

Нэнси обиженно сдвинула брови, явно не желая вы­лезать из-под теплого одеяла.

Ник бы охотно оставил ее досыпать тут, но уж больно не хотелось, чтобы она ненароком увидела, как Бен ворочает его, перетаскивает на коляску и везет мыться, да и... все остальное тоже. После этой ночи... особенно после этой ночи не хотелось выглядеть перед ней беспомощным.

— Встава-ай! — И чтобы не показаться ей жестоким и бесчувственным тираном, он нежно ее поцеловал. — Сей­час Бен придет!

Она вздохнула и зашевелилась. Ник махнул пультом, открывая стенной шкаф.

— Надень мой халат — в коридоре дует!

«А кроме того, там может болтаться Бен, а я не хочу, чтобы он лицезрел тебя в этих интимных кружавчиках!» — добавил про себя.

Нэнси вылезла из-под одеяла, села и оглянулась. Ник с любовью смотрел на нее, пользуясь моментом. Руки сами тянулись погладить ее, но он не был уверен, что это не будет воспринято ею как приглашение вернуться обрат­но (и действительно не станет таким приглашением — от­пускать ее очень не хотелось...).

Она встала, подошла к шкафу и выбрала синий теп­лый халат, надела его, туго подпоясавшись (жаль — Ник был бы не против посмотреть и «вид спереди»), — верну­лась, присела на постель и наклонила набок голову.

— Ну, я пойду?.. — Точь в точь как когда-то, на до­рожке...

— Иди... — Взял ее за руку, потянул к себе — поцеловать напоследок — и отпустил. — Иди...

Нэнси сонно рассмеялась и, подобрав на ходу розо­вые «интимные кружавчики», пошла к выходу. У двери обернулась, улыбнулась — через секунду ее уже не было в комнате.

Перед тем как позвонить Бену, Ник еще немного по­лежал, глядя в потолок и улыбаясь, потом вспомнил про совещание, вздохнул — подушка все еще хранила запах ее волос... — и нажал кнопку.

Судя по всему, Бену хватило пары секунд, чтобы по­нять причину нестандартного поведения своего работодателя. От комментариев и вопросов он, слава богу, воз­держался и даже не слишком удивился. Сказал только:

— Если ты и завтра собираешься... попозже встать, так, может, мне не ставить будильник? Позвонишь, когда надо, и все... чего я буду зазря вскакивать?!

Ник охотно согласился.