К тому времени, как они добрались до места, Нэнси казалось, что в ее теле не осталось ни единой частички, которая бы не ныла от холода. Она почти вбежала в дверь и замерла, наслаждаясь потоком теплого воздуха, который поддувал откуда-то снизу и охватывал ее с ног до головы. Как мало надо человеку для счастья...
— Миссис Райан, с вами все в порядке?
Нэнси открыла глаза и уставилась на появившегося непонятно откуда швейцара — еще секунду назад в коридоре никого не было.
— Да... — попыталась выговорить она — губы все еще слушались плохо. — Просто замерзла очень.
— Да, похолодало сегодня к ночи изрядно, — вежливо подтвердил швейцар, словно для него было обычным делом видеть столь непрезентабельно выглядевших высокопоставленных клиенток. — Вам помочь дойти до лифта? Мистер Райан звонил уже вниз, беспокоился.
Ник, похоже, и впрямь беспокоился изрядно. Стоило Нэнси выйти из лифта, как он вылетел в коридор — босиком и без рубашки.
— Господи, ну куда ты пропала?! Я уж не знал, что и думать!..
Схватил за плечо — словно чтобы убедиться, что она живая.
Почему-то подумалось: «А это уже было...»
— Извини, я заблудилась...
— Пойдем скорей, ты замерзла, наверное. На улице, говорят, жутко холодно.
— Холодно... — машинально согласилась Нэнси.
Она и забыла, какой он здоровенный и мускулистый, — а теперь увидела и вспомнила... И вспомнила, какие мягкие волосы у него на груди...
— Я думал, ты вот-вот придешь, заказал ужин, а тебя все нет и нет.
...И какими твердыми становятся плоские коричневые соски, стоит легонько прикоснуться к ним...
Черт возьми! Вывернувшись из-под его руки, Нэнси устремилась к открытой двери номера. Показалось вдруг, что он может прочесть ее мысли...
Пальцы с холода слушались плохо. Она нетерпеливо дернула затянувшуюся завязку капюшона и снова почувствовала плечом теплое прикосновение.
— Давай куртку! Тебе помочь?
— С собаки ошейник сними, — стряхнула она с запястья петлю поводка и мысленно добавила: «И убери руки… и... и оденься, черт тебя подери!»
— Я не заказал ей ничего из еды. Надо было?
Проклятая завязка наконец поддалась.
— Нет, у нее своя еда есть. Там суп какой-нибудь будет?
— Да, луковый, по-французски.
— Ну вот, я ей пару ложек для вкуса налью — и хватит.
— Можно уже звонить, чтобы везли?
— Да, я только переоденусь.
Всего четверть часа назад Нэнси мечтала попасть в тепло, но теперь ей казалось, что в спальне невыносимо жарко. При мысли о том, что сейчас ей придется сидеть за столом напротив Ника, совсем близко к нему, горело не только лицо, но и все тело, что-то сжималось в животе и сердце колотилось.
Стоя под прохладным душем, Нэнси остервенело, до боли, терла жесткой губкой покрасневшую кожу, повторяя самой себе: «У нас контракт... контракт... больше ничего...», потом сделала воду еще холоднее.
Это помогло... почти. К тому времени, как Нэнси вышла из душа, она чувствовала себя значительно спокойнее — лишь ощущение, что в номере жарко и душно, никак не проходило.
Зеленый пуловер она решила не надевать, представив, как будет париться в нем. Выбрала в шкафу светлое шелковое платье, которое держалось на воротнике-«ошейнике», полностью закрытое спереди, зато оставлявшее открытыми руки, плечи и спину. Надевать под него лифчик не полагалось.
Пожалуй, оно было слишком нарядным для обычного ужина — ну да ничего, зато в нем не жарко. По крайней мере, в таком виде она не будет чувствовать себя бедной родственницей. Теперь поправить прическу... немного косметики — и можно идти.
И, лишь выйдя из спальни и увидев Ника, Нэнси осознала тщательно скрываемую от самой себя правду — что и прихорашивалась, и надела свое самое лучшее платье она для него...
Эта мысль, непонятно почему, взбесила ее — какого черта, у них что тут — свидание?! Тем более что он-то даже не подумал прилично одеться — майку натянул, и все. А теперь сидел, развалившись на диване, и развлекался — кидал Дарре какие-то хрустящие кусочки, которые она с энтузиазмом ловила.
Неправильно истолковав выражение лица Нэнси, Ник безмятежно улыбнулся и объяснил:
— А это не шоколад. Это сухарики для супа, — смерив ее таким откровенно мужским оценивающим взглядом, что к щекам снова прилила кровь.
«Что заслужила — то и получила!» — сердито подумала она, а вслух сказала — получилось тоже сердито:
— Я ее сейчас запру. Чтобы не мешала есть.
— Да чего ты, она не мешает!
— Она будет все время клянчить со стола и не даст спокойно поесть.
Это было черной клеветой на собаку, которая вела себя обычно вполне воспитанно, и Нэнси испытала некоторые угрызения совести, когда Дарра, повинуясь короткой команде «Место!», безропотно (правда, с обиженным видом опустив голову) поплелась в спальню.
Ник уже сидел за столом. Стоило Нэнси подойти, встал, отодвинул ей стул и пояснил:
— Я официанта отпустил. И так целый день с людьми — хоть вечером расслабиться хочется.
На мгновение он оказался совсем близко — так близко, что она почувствовала легкий запах его лосьона. Другого, не того, что раньше...
Стол был весь заставлен; рядом, на сервировочном столике, виднелись еще какие-то блюда, накрытые блестящими крышками.
— Я в последнее время много ем, — откликнулся Ник на ее невысказанные мысли, — с тех пор как на ноги встал. И главное, не толстею совершенно, — провел рукой по плоскому животу, — все как в топке сгорает. Работаю много.
— Ты по-прежнему плаваешь?
— Иногда... когда время есть. Стараюсь каждый день, но не всегда выходит. А ты бегаешь?
— Иногда... Когда время есть, — усмехнулась она.
Не спрашивая, он наполнил ее бокал светло-золотистой, сразу пошедшей мелкими пузырьками ароматной жидкостью. «Дом Периньон», машинально отметила Нэнси, подумав, что кое-какие «аристократические» привычки юности у нее еще остались. Например, умение с одного взгляда определить марку шампанского...
Она думала, что Ник скажет что-нибудь «к случаю», но он только легонько позвенел своим бокалом о ее и поднес к губам. Нэнси тоже приподняла бокал, вдохнула аромат, и, отхлебывая холодную кисловатую жидкость, вдруг вспомнила — так отчетливо, будто это только что прозвучало наяву: «Ну... за нас?»
И голубой камешек, похожий на звездочку, и белое платье, и светящуюся огнями елку, и запах его волос...
— Тебе положить что-нибудь?
— Да, пожалуйста...
Ел он действительно много. Впрочем, неудивительно — такое большое тело и питать нужно как следует. Сама Нэнси лениво ковыряла вилкой ломтик паштета. Спросила, просто чтобы не молчать: