Book.

Подумал: «Черта с два я стану ее обнимать!» И пришел в ярость от мысли, что заставляет себя не делать этого.

Повернулся, обнял — сильно, до боли, будто стре­мясь целиком вобрать, втиснуть ее в себя, — и уткнулся лицом в эти золотистые, щекочущие, сладко пахнущие прядки.

— Нэнс... Нэнс, котенок мой... Пожалуйста, пожа­луйста, Нэнс! — пробормотал он, сам не зная, о чем про­сит, — а руки уже начали свой привычный бег по так легко откликавшемуся на его прикосновения теплому телу...

Мегитабель Вильямс (именно такое аристократиче­ское имя скрывалось под простецким «Мэгги») нервни­чала зря. Вечеринка удалась на славу!

На ярко освещенной лужайке перед домом был раски­нут огромный бело-золотой шатер, в котором стояли сто­лы с изысканными деликатесами. Официанты в таких же бело-золотых смокингах обносили не добравшихся до шатра гостей напитками и закусками.

Со всех сторон слышался смех и приветственные воз­гласы — гости продолжали подъезжать, группами и пооди­ночке. Оркестр наигрывал веселую мелодию из популяр­ного мюзикла; то там, то тут мелькали вспышки фотоаппа­ратов: вслед за прибывшими знаменитостями неизбежно последовали и репортеры.

Словом, Мэгги было чем гордиться — недаром она по­жертвовала Губернаторским балом, лишь бы как следует присмотреть за подготовкой к своему! Она остановилась на минуту, озирая свои владения, — и, увидев Ника с Нэн­си, неторопливо идущих по дорожке из глубины парка, поспешила им навстречу.

— Вы уже пришли! — радостно сообщила она очевид­ное. — Нэнси, дорогая, какое у вас очаровательное оже­релье! Это аквамарины, да?

Сама Мегитабель Вильямс, в серебристо-сером платье и с бриллиантовой тиарой на голове, походила сейчас на королеву из какого-то детского фильма. Ей было уже да­леко за пятьдесят, но выглядела она куда моложе, и седи­на, проступавшая в светлых волосах, не старила ее, а лишь придавала тщательно уложенным в замысловатую приче­ску локонам красивый серебристый оттенок.

— Это голубые топазы, — дотронулась до ожерелья, словно проверяя, на месте ли оно, Нэнси.

— Какая прелесть! А я думала, топазы бывают только желтые! Пойдемте, я вас познакомлю с гостями! Правда, еще не все приехали — у нас обычно собираются только к полуночи.

Любимым выражением Мэгги было «у нас...» — то есть в том единственном и неповторимом, отличном от всего земного шара месте, которое заслуживало внимания: в Гол­ливуде. «У нас» не носят в этом году шафраново-желтый цвет. «У нас» ездят отдыхать в Норвегию: Италия — это пошло и избито! «У нас» вечеринки длятся до самого утра.

— Знаете, с кем я вас сейчас познакомлю?! Со Стиве­ном Кормом! — Мэгги ликующе уставилась на Ника, словно ожидая, что он сейчас упадет в обморок от восторга.

Вместо этого Ник, чуть не заскрежетав зубами — и сюда этого... черт принес! — вежливо ответил:

— Спасибо. Танкред нас уже познакомил сегодня на Гу­бернаторском балу.

Мэгги была явно разочарована: главная сенсация ве­чера не произвела должного эффекта, — но продолжила делиться радостью:

— Он уже час назад приехал, один, и вроде никуда боль­ше ехать не собирается!

— А что, обычно он приезжает с кем-то? — поинтере­совался Ник, покосившись на Нэнси.

Та стояла с легкой светской полуулыбкой на лице, рассеянно разглядывая шатер и держа в руке подхваченный где-то бокал с шам­панским.

— Постоянной подружки у него нет — если вы это име­ете в виду, — беззастенчиво объяснила Мэгги. — Но, сами понимаете, одиночество ему не грозит. — И совсем по-де­вичьи хихикнула: — Любая была бы не прочь...

— А он, случайно, не... не голубой?

Ник продолжал незаметно поглядывать на Нэнси. По­казалось — или при этих словах губы ее чуть дрогнули?

— Нет, ну что вы! Определенно нет! Ходят слухи, что он несколько лет назад даже отказался сниматься у одно­го известного режиссера, — Мэгги понизила голос, — по­тому что тот с ходу предложил ему... ну, сами понимаете...

— Да, конечно, — кивнул Ник и обернулся к Нэнси. — Дай пивнуть!

— Что? — не сразу поняла она.

— Дай пивнуть глоток. В горле пересохло. Детская, дурацкая примета: выпью из твоего бокала — узнаю твои мысли...

— Ну куда запропастились эти официанты! — сердито оглянулась по сторонам Мэгги. — Пойдемте к пруду! Там коктейль-бар, и оттуда лучше будет видно фейерверк — он вот-вот начнется!

Дело было не только в фейерверке — судя по всему, ей хотелось поскорее выполнить основную обязанность хо­зяйки вечера: свести гостей с другими гостями, с которы­ми, по ее мнению, им будет интересно.

Нэнси протянула ему бокал. На ходу Ник сделал гло­ток, покатал по рту приятно пощипывавшую язык кисленькую жидкость. Мыслей новых от этого, увы, не по­явилось.

До большого искусственного пруда с мраморным об­рамлением и плавающими на поверхности листьями кув­инок он добрался уже без Нэнси.

Подлетевший к ним на полпути Вильямс обхватил ее за плечи.

— Ник, я похищаю ненадолго вашу жену — должен же я затанцевать ее до смерти! — хохотнул он от собствен­ной шутки. — Обещаю вернуть в целости и сохранности через четверть часа! Мэгги, ласточка, не ревнуй, я тебя тоже люблю! — Чмокнул жену в щеку и повел Нэнси в ту сторону, откуда доносилась музыка.

Мэгги сопроводила Ника до пруда, представила ему то­щего типа с английским акцентом — случайно затесавшегося в компанию киношников директора конезавода из Анг­лии — и отбыла с чувством выполненного долга.

Завязалась неторопливая беседа: конезаводчик, имену­емый Дерек Скотт (и, в отличие от калифорнийцев, не по­торопившийся сказать: «Зовите меня просто Дерек»), рас­сказал, что купил за семь миллионов фунтов призового же­ребца и что жеребец этот должен окупить свою стоимость за три года — после чего пойдет уже чистая прибыль. Соб­ственно, именно за жеребцом он и приехал в Калифорнию: столь дорогостоящую покупку лучше сопровождать само­му. Ник заинтересовался некоторыми аспектами страхов­ки, и Скотт охотно и подробно начал отвечать.

Ухватив с подноса проходившего мимо официанта кок­тейль, Ник лениво потягивал его и краем глаза наблюдал за кипящим вокруг весельем. Лучи прожекторов, метавшиеся над прудом, делали лица людей то красными, то лиловыми, то зелеными. Отовсюду слышались возбужденные голоса. На противоположной стороне пруда веселая компания за­теяла игру в догонялки, кончившуюся тем, что немолодой и весьма полный человек в смокинге полетел в воду, но ни­чуть не огорчился, а стал манить к себе свою подружку, пока та, с визгом и хохотом, не прыгнула вслед за ним прямо в коротеньком, как рубашонка, блестящем платьице.

Пример оказался заразительным: уже через минуту в пруду барахталась добрая дюжина гостей, а официант, склонившись над бортиком, подавал им прямо туда бока­лы с шампанским.

— Взрослые люди — а ведут себя как дети! — сказал Скотт. — Сколько приезжаю — столько удивляюсь! Мне это дикостью кажется. А вот жена моя отлично в эту компа­нию вписалась!