— Зачем ты? — огорчился Алексей.
— Он может вызвать другую. А ты нет. Кто у тебя еще есть?
Деревья под снегом нарядные.
Притихшие Нинка и Алексей идут обнявшись.
— А хочешь, вместе умрем? — предложила Нинка. — Мне все равно здесь без тебя нечего делать.
— Ты выйдешь замуж. Родишь сына.
— Ты мой муж и сын. Останься со мной.
— Нет. Я хочу умереть один. Как собака.
— Почему как собака, а не как человек?
— Собаки умирают в одиночку. Никому не навязываются. Они деликатнее, чем люди.
— Жить или умереть ты все равно уходишь домой, — обижается Нинка. — Ну и иди. Иди, чего стоишь…
Алексей уходит. Нинка смотрит ему в спину. Он поворачивает обратно.
Дом Нинки. Они лежат на диване, обнявшись. Одетые и в обуви.
— Я знаю, почему выбор пал на меня, — сказал Алексей. — Это всегда не случайно. Потому что я не полезен в круговороте. Что я? Ты правду сказала: какая-то польза должна быть от мужика. А какая от меня польза? У меня даже нет кошелька, потому что у меня никогда нет денег.
— Обезьяна без кармана потеряла кошелек… — проговорила Нинка и заплакала.
— Ты чего?
— Мне тебя жалко.
— Ну правильно. Я жалкий человек. Совместитель. Интеллигент.
— Нет! — кричит Нинка. — Нет! Нет! Нет!!!
Она порывается к нему, падает на грудь со всей силой любви. Алешина хрупкая грудь не выдерживает этой силы. Он летит с дивана. Нинка падает сверху.
Алеша с трудом вылезает из-под Нинки, держится за ушибленный бок.
— Нина, я тебя серьезно прошу. Последняя воля: не приходи ко мне на похороны. Ты и там меня перевернешь.
— А тебе-то что? Ты же все равно не почувствуешь.
— Мне все равно. А вот другим…
— В этом ты весь. Даже на собственных похоронах думаешь о других. Только не обо мне.
— Я думаю о тебе, Нина… Но что я могу сделать? Если бы я мог выдать тебя замуж. Но за кого? Кузнецов пьет. Верченко женат. Никитин дурак. Сплошная пустовщина.
— Не надо меня пристраивать, — обиделась Нинка. — Я и сама себя пристрою.
— Это тебе кажется. Ты знаешь кто? Барахлоулавливатель. Найдешь такое же сокровище, как я, и будет он из тебя душу тянуть.
Звонит телефон.
— Кто это? — ревниво спрашивает Алексей.
— Не представляю. — Нинка поднимает трубку. — Да… А почему вы его здесь ищете? Ну хорошо… Раз уж вы звоните… Иди. — Она протягивает трубку Алеше. — Тебя твой Шеф.
Алексей берет трубку.
— Этот телефон мне дал Никитин, — сообщил Шеф.
Алексей молчит.
— Я весь день думал над вашим заявлением, — продолжал Шеф.
— Над каким заявлением? — не понял Алексей.
— Я — не незаконченное говно. Я вообще не говно. Я продукт своего времени. А ваши Белые города — это сольфеджио.
— В каком смысле?
— Есть такой анекдот: «Слесарь Иванов спрашивает, что такое сольфеджио? Отвечаем: товарищ Иванов, жрать нечего, а вы…» — дальше неприличное слово. Так вот. Людям жить негде, а вы — Белые города. Но я согласен: это моцартовское видение.
— Вам нравится мой проект? — удивился Алексей.
— Он прост, как все гениальное. В вас, несомненно, есть крупицы строительного гения. А во мне крупицы говна. Но только крупицы.
— А может, я вам оставлю свой проект? — предложил Алексей.
— Зачем? — не понял Шеф.
— Доживете до новых времен. Не всегда же будет так.
— Так будет всегда! И вы правильно делаете, что меняете себе Шефа.
— Может быть, увидимся? Прямо сейчас. Я к вам заеду.
— Знаете, я вдовец. У меня, кроме яиц и хлеба, ничего в доме нет.
— Вдовец… — Алексей раздумывает. — Давайте встретимся на нейтральной территории. В ресторане. У меня есть еще одна идея.
— Опять сольфеджио? — напрягается Шеф.
Алексей кладет трубку, оборачивается к Нинке:
— Кажется, я нашел тебе мужа. Хоть он и говно, но все-таки личность. На него можно положиться.
Нинка внимательно смотрит на Алексея.
— Алеша, мне никто не нужен, кроме тебя.
— Меня скоро не будет. А он — будет всегда, Нина! Дай мне спокойно умереть.
Ресторан.
Играет музыка. Перед оркестром танцуют — кто во что горазд: кто шейк, кто цыганочку.
Шеф и Алеша сидят принаряженные за столиком.
— Какая-то, простите, идиотская идея, — сказал Шеф.
— Почему идиотская? — не понял Алексей.
— Потому что мне пятьдесят два года.
— Ну и что. Ведь дальше будет еще больше.
Появляется Нинка — яркая и роскошная. Смотрит по сторонам.
— Вот она! — с гордостью показал Алексей.
— Эта? — ужаснулся Шеф. — Ни в коем случае. Берите обратно ваш проект. — Отодвигает папку.
— Но почему? — не понял Алексей.
— Потому что она молодая и красивая.
Алексей поднялся навстречу Нинке. Нинка села за столик.
Шеф сидел, надувшись, как мышь на крупу.
— Что примолкли? — весело спросила Нинка.
— Познакомься, Нина. Это мой Шеф.
— Комиссаржевский, — представился Шеф.
— Нина. — Нинка протянула свою руку. — А чего вы такой хмурый?
— Он сказал, что не хочет на тебе жениться, — заявил Алексей.
— Да? А почему вы не хотите, позвольте вас спросить?
— Говорит, что ты молодая и красивая, — ответил Алеша за Шефа.
— А вам нужна старая и страшная? — поинтересовалась Нинка.
— Нет… Ну в самом деле… — смутился Шеф. — Какой из меня жених? Я уже старый.
— Мужчина старым не бывает. — Нинка с возросшим интересом глядела на Шефа. — Если бы вы были слесарь-водопроводчик, то, возможно, требования к вам бы повысились. Но если вы Шеф, это меняет дело… А ну-ка… — Она приподняла Шефа за подбородок. Шеф с удовольствием подчинился. — Очень ничего. На Габена похожи. Вас, правда, надо немножко модернизировать.
Нинка достает расческу, причесывает Шефа на свой манер. Челкой вперед.
— Погляди. Совсем другое дело. — Нинка поворачивает лицо Шефа в сторону Алексея.
— Да. Так лучше, — подтверждает Алексей.
— Но учтите, детей я рожать не буду, — предупредила Нинка.