А Женька, разочарованный равнодушием к его подаянию, не удержался от желания еще разок взглянуть на нищенку. «Это она специально не смотрела в коробку, пока мы рядом проходили. Стесняется, наверное», — подумал он, прежде чем резко обернуться назад.
— Ой, — тихонько сказал он, повернувшись обратно и побледнев. В ту самую секунду и родилась его осмысленная вера, которая со временем окрепнет, напитавшись силой от простых земных радостей и скорбей. Кинув порывистый мальчишеский взгляд на крыльцо магазина, он увидел, как с высоты небольшого человеческого роста опадает балахон богомолицы, ложась мягким ворохом рядом с коробкой. Ни одной живой души рядом с магазином в тот момент не было.
Держась за руки, семья Васютиных уходила все дальше, оставляя позади село Осташково, над которым высился бетонный шпиль башни, такой величественный и такой одинокий. Вслед им летел колокольный звон, что рождался в церкви Живоначальной Троицы, где уже больше года день за днем служил чин отпевания оптинский монах отец Алексий, изредка делая пометки в потрепанных святцах.
…Кирилл и Оля почти никогда не говорили о том кошмаре, который настиг их в Останкине. Пройдя сквозь стену, они очутились вовсе не в черте города, а в подмосковном лесу, недалеко от платформы Вялки. Выбросив их живыми, Орн не стал рисковать, даря смертным свидетелей. Да и сам момент их выхода мог попасть в объективы камер или произойти на глазах патруля. Вместо четырех суток, о которых думал Васютин, с момента его входа в фантом прошло больше двух недель.
Кое-как добравшись до дома, они поняли, что у Женьки стремительно развивается тяжелая психическая травма. Сильно рискуя, Васютин со всей осторожностью связался с Малаевым. Увидев Кирилла, вернувшегося с того света слепым, Федя не сразу поверил, что все это происходит наяву. Выслушав историю спасения его семьи и поклявшись молчать, он согласился помочь Кириллу нанять надежного гипнотизера высшего класса.
Через несколько дней такой специалист сидел перед Васютиным. Он оказался спокойным пожилым дагестанцем, который был больше известен как народный целитель. Успокоив его легендой о несчастном случае, после которого ребенок заработал травму, да еще и болезненные фантазии в придачу, Кирилл утроил гонорар гипнолога. И после исчерпывающей консультации решился на необходимое зло. С помощью дагестанца он за несколько дней попросту грубо уничтожил почти полгода из Женькиной памяти. Когда все закончилось, врач заверил перепуганного отца, что ребенок отлично перенес вмешательство. А после предупредил, что самые неожиданные последствия его работы вполне могут проявиться через многие годы.
Справившись с самой главной бедой, им предстояло действовать дальше. Бывший силовик подполковник Васютин даже не помышлял о том, чтобы открыть карты перед спецслужбами, на какое бы правительство они ни работали. Несколько месяцев семья жила в глухом таежном уголке, где-то рядом с Барнаулом, продумывая и прорабатывая свое возвращение. Тщательно выстроенная легенда, центром которой стал фальшивый развод и фальшивый несчастный случай, позволила им осторожно вернуться в Москву. Все заявления об исчезновении его семьи Кирилл осторожно аннулировал, не постеснявшись использовать легенду о том, что жена попросту сбежала от него вместе с сыном. Никто и не подумал искать за этой историей правду, тем более что ложные заявления об останкинских пропажах бывали и раньше.
Но как ни старались Васютины замуровать свое Останкино за толстыми слоями молчания, а все же невероятные события, которые иногда казались Кириллу бредом или сном, не позволяли ему быть прежним. Оля перенесла это проще, ведь не знала и не видела того, что знал и видел он.
Но одно общее жуткое осознание связывало их, день за днем роняя в них крупицы притупленного страха. Они оба знали, что то чувство защищенности и относительной безопасности, которое было с ними в прошлой жизни, лишь иллюзия. Соприкоснувшись с масштабным и могущественным непознанным, что было по другую сторону их жизни, они больше никогда не смогут увидеть в своем доме крепость. Для них на всем свете не было больше крепостей. Другой мир, страшный и непредсказуемый, мог в любую секунду вторгнуться в их жизнь, круша ее и выворачивая наизнанку. И если это произойдет, если потустороннее нечто вторгнется на их территорию, в их город, двор, в их жилище, они смогут только наблюдать за этим, не в силах спасти своего водоплавающего Женьку.
Оля старательно глушила в себе это знание, уверяя себя, что бомба не падает дважды в одну воронку. А вот Кирилл, единственный защитник семьи Васютиных, каждую секунду своего существования не мог смириться с беспомощностью слепца, который один на всей планете ясно видел, с чем могут столкнуться ее пять с половиной миллиардов обитателей.
Все чаще Васютин рывком просыпался среди ночи от ощущения, что к нему снова вернулось то зрение, что было с ним, когда он искал жену и сына с окровавленной тряпкой на глазах. В первые доли секунды бодрствования он видел сотни людей, стоящих на фоне мутно-оранжевых очертаний торгового зала. Они смотрели на него в упор, беззлобно спрашивая: «А как же мы, Кирилл? Кто придет за нами?» С каждым разом видение длилось все дольше и дольше, словно в его пустых глазницах росли новые колдовские глаза. Проще всего было списать все на галлюцинации, но Васютин знал, что это не так. Понимая это, никак не мог себя заставить поразмыслить над тем, когда ему понадобится то зрение и зачем. Он просто жил с этим, с тревогой наблюдая за малейшими нюансами поведения своего сына, и каждый раз молился перед сном, чтобы его мертвые глаза, видевшие в пределах Орна, не разбудили его этой ночью.
Спустя четырнадцать месяцев после эвакуации бетонный забор, утыканный вышками и обмотанный колючей проволокой, все так же, как и раньше, стискивал мертвой хваткой вымершее Останкино. «Внимание! Закрытая территория! Проход запрещен!» — было написано на нем красными трафаретными буквами. Когда в июле исчезновения прекратились почти на два месяца, самые смелые крикуны призывали власти вернуть район городу. Но природа феномена оставалась загадкой. А потому гарантировать людям безопасность и взять на себя ответственность за сотни, а то и тысячи жизней никто не решился. Несмотря на это, многие очень хотели верить, что все позади.
Водитель пожарной машины, без вести пропавший в конце сентября, положил конец этой полемике. Находясь на дежурстве, бригада пожарных выехала на какие-то технические работы, связанные с системой гидрантов. Стоя рядом с сослуживцами у своей машины, парень просто зашел за нее. И не вышел, больше нигде и никогда не появившись. Спустя три недели в оцепленном районе за неполный час пропали двадцать патрульных. Всю информацию об этом происшествии немедленно засекретили спецслужбы, признав лишь факт исчезновения восемнадцати бойцов и пятерых офицеров. Вскоре солдаты-срочники были отозваны из района, в котором теперь служили только профессионалы, как и в любой горячей точке планеты.
В мировых СМИ стало куда меньше мистическо-истерических статей, но новости о ситуации в Останкине выходили почти ежедневно, словно прогноз погоды. Чаще всего они появлялись в эфире и на бумажных страницах по двум поводам — если в Останкине кто-нибудь пропадал и если там не пропадал никто.