– Нормально, не переживай. Вместо меня Ксанка посидит, Михал Юрич в курсе.
К широкому двору районного УВД они подкатили в начале пятого. Капитан ждал в кабинете. Еще там находился седой полковник, сидел у торца стола.
– Значит, так, граждане Полевые, – сказал капитан почти торжественно. – По сигналу одного нашего участкового, в селе Кашино, в заброшенном доме, недавно объявилась семья. Две женщины, мать с дочерью, и с ними ребенок грудного возраста. Раньше их никто не видел, под ориентировку подходят. С местным населением общаются неохотно. Чтобы их не спугнуть, надо как-то поделикатнее. Посмотреть, ваш ли пацанчик, нет… А уж мы, если надо, вмешаемся. Если виноваты – не уйдут.
Он выразительно поглядел на Андрея с Анной.
– Мы с женой журналисты. Деликатность – неотъемлемая часть нашей работы.
Андрей держал Анну за руку и чувствовал, как та начала дрожать.
– Да, вот еще один деликатный вопрос, – начал полковник.
– Давайте поедем! – Анна рванулась. – Ну, пожалуйста!
– Вот, а вы говорите «деликатность», – мягко, но укоризненно сказал полковник. – Всю операцию нам сорвете.
– Извините. – Анна села и приготовилась заплакать.
– Никуда эти люди не денутся, за ними участковый присматривает, – продолжил полковник. – Но вы ведь вознаграждение назначили за поимку…
Макеев хмыкнул.
– Ну да, за поимку похитителей и возвращение младенца.
– Да, – сухо подтвердил Андрей. – Рассчитывали на содействие населения.
– А какая вам разница, кто вам ребенка вернет? – Полковник внимательно посмотрел на посетителей.
– Нам – никакой! Никакой! – Анна вскочила и только не поволокла всех троих к двери. – Ну, давайте поедем! Вдруг они что-то заподозрят и убегут!
– Вы как, господин Полевой, согласны с супругой? – пристально глядя Андрею в глаза, уточнил полковник.
– Я всегда согласен с супругой.
– Отлично! – Седой с трудом удержался от того, чтобы потереть руки. – Капитан, командуйте своим людям!
Кортеж, состоявший из милицейского уазика с группой захвата, машины и новенького полковничьего «вольво» с московскими номерами, оста новился на окраине деревни, до которой они по каким-то проселкам добирались почти час. Солнце зависло над сизым маревом, скопившимся у горизонта, тени удлинились. Поля, лежавшие по сторонам дороги, давно не обрабатывались, заросли бурьяном в рост человека – лето было сырое.
«В таких дебрях спрятаться не проблема, – прикинул Андрей. – Залечь – и в двух шагах тебя не видно!»
Их поджидал участковый, тощеватый, сутулый парень, на узеньких плечах которого погоны смотрелись фанерными щитами. Андрей и Анна видели, как милиционеры, сбившись в стайку, посовещались, потом Макеев двинулся к их машине.
– Значит, так… Предполагаемые похитители на месте, дитенок тоже там – голос подает, – сказал он, наклонившись к окошку с водительской стороны. – Чтоб ситуацию не нагнетать, участковый начнет отвлекающий разговор, а мамаша подойдет, как бы местная жительница, и попробует опознать ребенка. Так нормально выйдет. Группа захвата будет вне прямой видимости, но в случае необходимости вмешается. Согласны?
– Согласны! – воскликнула Анна, напряженно наблюдавшая за событиями.
Она выбралась из машины, хлопнула дверцей и, не обращая внимания на вялые окрики Макеева, почти побежала по пыльной дороге.
– Ох, наделает она нам! – досадливо покрутил головой Макеев и торопливо пошел за Анной.
Пришлось идти и Андрею, на которого вдруг навалились какая-то тяжело-свинцовая немота и апатия. Ноги двигались неохотно, участкового и Анну Андрей догнал уже на единственной здешней улице.
Деревенька была убогонькая, запустелая. Три окошечка, через которые домики смотрели на мир, были заколочены крест-накрест почерневшими досками. Только у одного дома на скамеечке сидели две старушки. Краем уха Андрей расслышал, как старушки попытались снять с участкового показания о цели визита, и с вялым злорадством понял, что им это не удалось.
Избушка, в которой угнездились потенциальные сороки-воровки, была едва видна с улицы за слонового роста пыльной крапивой, уже вывесившей на дорогу бурые сережки. На дворе было пусто, но вид он имел обитаемый – на веревках сушились какие-то линялые тряпицы, на крыльце стояло новое цинковое ведро. Дощатая дверь дома была приоткрыта.
Андрей и Анна, увидев предостерегающий жест участкового, замедлили шаг. Андрей услышал бормотание Анны: «Ванечка… здесь… в этой дыре? Ванечку моего… здесь держать… ну нет!»
«Ох, не завидую я этим несчастным, если Ванюшка действительно здесь!»
Анна смотрела, не мигая, на дворик, по которому не спеша, даже как-то нерешительно, шел участковый. Ее кулачки с побелевшими костяшками прижались к груди. Участковый еще не дошел до двери, когда на крылечко выскочила, на ходу запахивая халат, немолодая, грузная женщина. В доме заплакал ребенок.
– Это Ванечкин голос… – прошептала Анна, оглядываясь на Андрея. – Это точно Ванечкин голос!
Ванин гундивый, вибрирующий басок было трудно не узнать, но Андрей не успел согласиться, потому что Анна ринулась вперед, грозно ворча, как закипающий чайник. Очень большой и до краев полный кипятка…
Краем глаза Андрей видел, что тетка, встав в проеме двери, не пускает участкового в дом, а он пытается обойти ее то с одной, то с другой стороны. Их беседа переходила на все более высокие ноты, но ни участковый, ни тетка не заметили, как на крылечко взвилась Анна. Она разом смела с пути и милиционера, и опешившую тетку – и исчезла в темноте дверного проема. Потом мимо Андрея пробежали захватчики в бронежилетах и касках, что показалось донельзя комичным – ну, если кому-то чего-то стоит опасаться, так это попасть под горячую руку его разъяренной жены…
Потом был ужасный шум и свалка, хотя, как ни странно, обошлось без стрельбы… В доме что-то звенело и лязгало, падало, стучало, топало… Андрей наблюдал со стороны, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. Надо было бежать в дом, помогать Анне и Ванечке, но он не успел, потому что Анна уже сбегала с крылечка, на ходу сдирая с вопящего ребенка какие-то тряпки.
Осознавать происшедшее Андрей начал на зад нем сиденье машины, рядом с Анной, которая, как-то ужасно по-бабьи, тоненько причитая, утешала испуганно ноющего Ванечку. Да, это был он – его темненькие волосики, прилипшие к вспотевшему от натуги выпуклому лобику, толстенькие ручки, беспорядочно бившие по воздуху.
Андрей машинально глянул на часы приборной панели. Десять минут восьмого. Они что – приехали сюда двадцать минут назад?! И за эти минуты дошли до противоположной окраины деревеньки, разобрались с супостатшами и успели вернуться с ребенком сюда?
«Да, емкие получились минуты, ничего не скажешь».
– Ванечка, не плачь, маленький! Все хорошо, сейчас домой поедем, – уговаривала мальчика Анна. – Андрюшик, может, мы поедем, а? Мне кажется, Ванечка очень голодный. Плачет!..