— О чем ты?
— Расскажи нам, зачем ты понадобился старому колдуну. — И когда Кит ничего не ответил, он продолжил: — Я же пришел тебя спасать, не так ли? Пока он не превратил тебя в такое, что даже кухарка не положит в жаркое.
Кит взглянул на него. Уильям Чабб был коренастым парнем со смуглым цветом лица. Его не интересовали уроки, но он отличался в спорте, особенно в боксе. Они оба поступили в эту школу маленькими мальчиками, обоим было очень одиноко, и они остались друзьями, когда выросли. Но Уилл не понял бы, что предлагает настоятель, а тем более не уразумел бы великий секрет Кита. Но он не оставит Кита в покое, пока тот не скажет.
— Ничего особенного, — в конце концов сказал Кит. — Просто он предложил мне дополнительно позаниматься математикой.
У Уилла отвисла челюсть.
— Еще больше математики? Значит, двадцати часов в неделю им недостаточно? Надеюсь, ты его отшил.
— Я полагаю, это из-за стипендии, — ответил Кит.
— Но ты же не сказал ему, что согласен? — воскликнул старший друг. — Как будто и без этого мало дел: дополнительные занятия хора, дополнительный греческий — как же ты все успеешь? — Тут он подтолкнул Кита. — Я же говорил, что моя девчонка в таверне позаботилась о подружке для тебя.
От необходимости отвечать Кита избавило появление регента, который остановился у входа в церковь и рассеянно озирался.
— Ах, вот и вы, мастер Морли, — сказал он. — Вы заставляете нас ждать. Я вынужден буду доложить, если вы еще раз опоздаете.
Кит поспешил присоединиться к хору на крыльце, в то время как Чабб, у которого уже ломался голос, с самодовольным видом присоединился к другим школьникам, образовавшим очередь у школы.
Хористы гуськом вошли в церковь и уселись за деревянной перегородкой. Пальцы Кита машинально нащупали надпись, которую Уилл вырезал ножом на подлокотнике между двумя сиденьями. «УЛЧ, 1604», — гласила она. Он всегда сидел здесь, рядом с Китом, пока у него не начал ломаться голос, так что он смог уйти из хора.
— Ничего, Кит, — подбодрил он приятеля. — Я уверен, что и у тебя в один прекрасный день начнет ломаться голос.
Чабб был всего на пару месяцев старше Кита, и он всегда дразнил последнего из-за гладкого лица и стройной фигуры. Несмотря на это, Киту не хватало его в хоре: они всегда обменивались записочками и жевали табак, который присылали Чаббу родители. А теперь Киту приходилось сидеть рядом с Чарльзом Ли, братом регента.
Члены церковной коллегии потянулись в церковь за мальчиками и заняли свои места. Последним из всех появился настоятель, Кит отвернулся, но все равно чувствовал на себе его взгляд — казалось, одной щеке вдруг стало жарко. Однако когда он взглянул на настоятеля, оказалось, что тот вообще не смотрит в его сторону. Глаза настоятеля были опущены, как будто он молился.
Кит попытался сосредоточить взгляд на откидных стульях, на которых были вырезаны разные сценки. На одной из них женщина бранила мужчину за то, что тот разбил горшок для стряпни, на другой трое мужчин играли в триктрак. Лиса с большой палкой в лапах учила двух лисят читать, а обезьяна стояла на коленях возле спеленатого младенца. Эта резьба была очень старой, и Кит знал эти картинки на ощупь — он изучил их за то время, что сидел на разных местах за перегородкой для хора. Если он не смотрел на них, то ощущал пальцами биение в них жизни. Мужчина яростно сражался с драконом, охотник вспарывал брюхо оленю, а обезьяны воровали одежду у спящего коробейника.
Церковь была полна, и звериный дух конгрегации проникал даже через перегородку для хора. Новый проповедник из Сэлфорда вел первую службу. Это был низенький, не располагающий к себе мужчина, который не был облачен в рясу священника. Он разгуливал среди конгрегации, и его не было видно. Кит попытался сосредоточиться, потому что завтра его будут опрашивать по этой проповеди, но мысли его перескакивали на предложение настоятеля. Что бы оно могло значить? У него и так уже было несколько дополнительных часов занятий с целью добиться стипендии в Оксфорде; кроме того, были еще и дополнительные уроки по фехтованию, поскольку король издал указ, согласно которому все ученые должны искусно владеть шпагой. Хорошо Чаббу, чьи родители будут платить, но за стипендию Кита школе придется выложить сорок фунтов, так что директор был исполнен решимости, чтобы Кит поступил.
Словно почувствовав, что Кит думает о нем, настоятель встретился с ним взглядом, когда поднялся, чтобы прочитать свою часть службы. В его глазах был иронический блеск, как будто он знал, что у Кита на уме. А когда он направился из алтаря, то слегка наклонил голову, как будто говоря: «Скоро увидимся».
«А вот и нет, если только я замечу тебя первым», — мысленно возразил Кит, хотя если тот пошлет за ним, идти придется.
Наконец началось причащение, и хор тоже поднялся, хотя было известно, что проповедник из Сэлфорда это не одобряет и запретил бы всякое пение в церкви, если бы мог. Если бы этот хор запретили, невелика была бы потеря, подумал Кит: не больно-то они хорошо поют. Амос Тернер, который пел в хоре более шестидесяти лет, оглох и всегда отставал в пении от остальных. Чарльз Ли, крупный сонный человек, совершенно непохожий на своего жилистого брата, по-настоящему храпел, сгорбившись над своей псалтирью.
После причастия конгрегация потянулась из церкви, зазвонили колокола, и прибыла следующая конгрегация. Весь день шла церковная служба. Пламя свечей дрожало в воздухе, как листья в лесу. Время от времени нагар со свечи падал на бронзовый подсвечник, и нота, подобная колокольной, сливалась с завываниями ветра под дальними сводами, а голоса молящихся заглушали эхо. Зеленоватый свет мерцал в окнах, тускло освещая лица собравшихся. От дыхания образовывался пар — совсем как у лошадей в стойле.
Когда закончилась последняя служба, у Кита разболелась голова, и стало как-то беспокойно в животе. Он знал, что это означает, но не с кем было поделиться. Ему удалось ускользнуть от Чабба, и, вернувшись в дортуар, он улегся на свою кровать. Но едва он успел начать читать «Краткое введение в грамматику», как в комнату ворвался Чабб.
— Что ты делаешь? — воскликнул он. — Мы же идем в таверну!
— Ну что же, иди, — сказал Кит. — Я тебя не держу.
— А ты не идешь?
— У меня болит голова, — начал Кит.
— Да — от всего этого чтения! — сказал Чабб. — Пинта эля тебя вылечит.
— У меня нет времени, — возразил Кит. — Мне нужно заниматься. — Он с унылым видом взглянул на Чабба, который мог позволить себе отдохнуть.
— Ну, ничего страшного, если ты пропустишь один вечер, — уговаривал его Чабб. — Что бы там ни говорил этот надутый проповедник — неужели ты слушал его проповедь?
— Знаешь, меня будут опрашивать по ней завтра, — заметил Кит.
— Пошли со мной, — не сдавался Чабб. — Еще успеешь всем этим заняться. — И он довольно похоже изобразил сильный акцент проповедника:
— «Я принес вам благую весть. Возрадуйтесь! Все вы попадете в ад, кроме меня». Да я бы предпочел оказаться в аду, нежели с ним вместе на небесах. Что это ты читаешь? — спросил он, присаживаясь на край кровати Кита, и издал стон, когда Кит показал ему книгу.