Да, горяч мужик! Ему бы побольше ума, думал князь, холодной терпеливой расчетливости, доблестный бы вышел муж, сам смог бы вести за собой дружинников. А то такие горячие да самолюбивые мало что гибнут в первых рядах, еще и людей вслед за собой кладут по горячке. На прытких, известно, хорошо дрова из леса вприпрыжку возить, а ратный муж должен уметь выжидать нужный момент терпеливо, как змея, что сутками охотится на дереве за птенцами.
Вот и сейчас на него посмотреть — красиво движется, спору нет. А взглянуть поглубже — одно мельтешение, улыбался князь про себя, спокойно наблюдая за его кружевами и неторопливо поворачиваясь вслед его стремительным кругам.
Кутря ждал. Много играет все-таки, слишком много… Заигрался малый, распылил будущие удары на бесполезную нязь узоров. Вот, теперь совсем заигрался…
Сделав быстрый, небольшой шаг вперед, Кутря поймал момент и хлестким косым ударом, выворачивающим рукоять из пальцев, выбил у него клинок. Меч, отлетев в сторону, воткнулся в землю, вздрагивая лезвием от неожиданной злобной обиды.
Весеня в запале не сразу понял, что остался с пустыми руками. А сообразив наконец, от отчаяния вдруг часто захлопал себя по бедрам. Точно как курица, у которой уносят яйцо, когда она при этом горестно охлопывает себя крыльями. Родичи, наблюдавшие за поединком, тоже заметили это сходство, засмеялись.
— Да, паря, это тебе не комаров ловить полной горстью, — насмешливо объяснил кто-то.
— Меч — он ведь прыткий, как Аспид, его двумя руками держи — не удержишь, — услышал князь за спиной скороговорку Веленя.
Понятно, ни одна случайная дыра не обойдется без его носа вместо затычки…
Весеня покраснел, как рак, заброшенный в кипяток. Набычился, засопел сердито. Насмешек он не терпел. Но, понимая их справедливость, переживал молча, не отбрехивался, как у него в обычае.
— Как это у тебя получается, князь, ума не могу приложить, — сказал наконец он, отдышавшись и успокоившись.
— Повторить, что ли?
Князь Кутря концом своего меча указал на его оружие. Забирай, мол, чего тянуть, давай сначала.
Весеня обрадованно кинулся за клинком. Выхватил из земли, снова заполоскал по воздуху длинным лезвием, до блеска натертым крупным речным песком. Сек вокруг себя с тугим, быстрым свистом.
— Гляди, гляди, ишь как вымахивает! — оживились родичи.
— Комары да мухи небось от одного испуга смертью полягут, это точно…
— Смотри, паря, деревья вокруг поляны не покроши, пока до князя-то доберешься — снова подал ехидный голосок Велень. — Порубишь на корню все деревья — лесной хозяин-леший к тебе в избу жить перейдет, как с ним уживешься под одной крышей?
Сам он с железом был не мастак. Впрочем, зачем ему? У него язык кованый…
Весеня больше не обращал на зубоскалов внимания. Он опять наступал, свирепея лицом и грозно блестя глазами. На этот раз подходил осторожно, как учили, нападая и одновременно защищаясь клинком.
Но и это не помогло. Когда парень приблизился, Кутря неожиданно метнулся вперед. Тот от неожиданности неловко отпрянул. Но руку потерял, конечно, запутался в собственных руках. От тяжелого княжьего удара его меч снова отлетел в сторону. На этот раз плашмя плюхнулся на траву. Спрятался в ней от стыда подальше, не иначе…
— Э, паря, экий ты неумеха…
— Да что неумеха, неумеха! Ты, дяденька Велень, поди сам так попробуй! — горячо вступилась за парня Веся, задастая девка с тугими, перекатывающимися, словно налитыми игривым соком, грудями, на которую многие родичи точили свой кожаный зуб. Так и хотелось ее пощупать — такая она была вся тугая и складная. И, надо сказать, любила та, когда ее щупали. Аж взвизгивала от удовольствия…
Вот девка! Не сказать чтоб краса необыкновенная, а станешь рядом, и в портах само просыпается зверем, словно искры от нее какие…
Князь и сам бы… Эх, да что говорить попусту!
— А ты, Веся, больно много понимать стала в мужском, ратном деле! Так, что ли? — тут же оборвала ее Окся, грозно нахмурив большие фиалковые глаза.
— В ратном — не знаю, не берусь судить, а в мужском — понимаю побольше многих! — находчиво, с вызовом ответила Веся, гордо вздернув курносый нос. Встряхнула густыми волосами с красивым медным отливом, прихваченными поверху повязкой-оберегом, а понизу оплетенными для красоты бисерными шнурками.
Огонь-девка!
— Ах ты!.. — подбоченилась Окся.
— Да уж я, известно, — не ты! — Веся, нарываясь на лай, нахально прищурила свои серо-зеленые, как тина, гляделки. Сам Кутря не видел, хвала богам, но знал, старики рассказывали — именно таким зеленым взглядом русалки-мавки заманивают молодых мужиков в глубокие омуты.
Еще про Весину мать говорили, что она с самим Водяным Стариком путалась. Купаться любила — удержу никакого не было. Только вольную воду завидит — сразу бултых туда… Вот и нагуляла дочь с глазами цвета яркой тины. А зеленоглазые да рыжие — они всегда самые вредные, у них в породе водяное семя гуляет. Кто про это не знает?
Родичи, слушая перепалку девок, довольно скалились. Ожидали — вот сейчас вцепятся друг другу в волосы, потешат народ.
— А ну, хватит языками молотить! Вот сейчас прогоню обеих! — прикрикнул князь. — Повадились тут…
Весеня тем временем покраснел и надулся еще больше. Даже меч поднимать не стал. Отбежал далеко в сторону, сел под деревом, повернувшись ко всем спиной. Уставился и землю, застыл в тяжелой каменной неподвижности. Родичи окликнули его пару раз, но он не оборачивался. Только судорожно передергивал плечами, как корова, которая, не просыпаясь, отмахивается хвостом от оводов.
Окся сунулась было к нему с голубиной лаской, но он только рыкнул на нее зверем. Та отскочила дикой кошкой, потом опомнилась, отошла, независимо подняв голову.
Веся после нее тоже попробовала утешить парня, нагло стреляя глазами в сторону высокой беловолосой косинки Окси. Впрочем, Весеня и эту послал куда подальше. Нрав у него…
Переживает парень, переглядывались родичи, катает свое самолюбие, как хлебный горячий колобок в ладонях. Понимая, вслух больше не высказывали насмешек, даже Велень попридержал язычок на привязи, хотя и ухмылялся во всю ширь, по всему видно, придумал уже едкую речь.
— Ну, мужики, чего встали? Чего ждем? А вы, девки, кыш отсюда! Смотреть больше нечего! — грозно прикрикнул князь.
Родичи, перекидываясь словами, снова взялись за свое железо и палки…
* * *
Все начиналось как дело малое, просто забава. Три лети назад Кутря решил показать Весене и нескольким другим бойким парням правильную воинскую науку, чтоб, случись чего, не лезли в сече вперед без ума. Слишком много было воспоминаний, как рубились на Илене со свеями, кто как погиб и кто кого победил. Горячие шли разговоры, чуть заново не передрались сами между собой, прежней доблестью похваляясь.