– А как же «Покровитель»?
– А что мне «Покровитель»? – Антон старался казаться спокойным, но спокойствие было ненастоящим. – Что мне «Покровитель»? – повторил он. – Чем он мне может быть интересен?
Павел растерялся.
– При чем тут «интересен»? Нас объединяет одно важное и даже благородное дело, и...
Антон с досадой стукнул вилкой по столу и вздохнул:
– Ты, я вижу, упертый малый. Тебя, как юного пионера, ничем не прошибешь. Ну-ка открой товарищу секрет: что благородного ты разглядел в этом нашем «большом деле»?
– Ты и сам знаешь. Мы спасаем самых лучших людей, и на «Покровителе» им дается новая счастливая жизнь.
Антон с любопытством посмотрел на Павла.
– Сдается мне, ты сам не очень-то веришь в то, что говоришь.
«Пожалуй, он прав», – неожиданно подумал Павел.
– Кстати, ты сам-то много спас хороших людей? – продолжал Антон.
– Я не так часто участвовал в операциях.
– Правильно. Тогда мы еще были детьми и нас использовали в исключительных случаях. Ну а все-таки?
– Однажды я помогал забрать одного человека. Правда, тогда пришлось убить девушку, которая была с ним.
Антон присвистнул.
– Убить? При мне ничего подобного не происходило. Ну, ладно, а еще?
– Еще? Недавно мы забирали нескольких солдат. Совсем молодые пацаны.
– Солдат? – Антон даже подался вперед от возбуждения. – А больше вы ничего не забирали?
Павел вдруг засомневался – стоит ли ему все говорить. Но потом показалось, что сейчас он узнает что-то важное, и Павел все-таки решился.
– Еще там была ракета.
– Так-так-так... – Антон вскочил и начал кружить по кухне. – Я так и знал. Я так и знал!
Он придвинул к Павлу табуретку, сел и заговорил шепотом:
– Я тебе сейчас скажу одну вещь. Только между нами, хорошо? Это государственная тайна.
– Я никому ничего не скажу.
– Несколько месяцев назад в наших кругах началась какая-то кутерьма. Дело касалось утраты какого-то имущества под индексом номер... Ну, номер тебе неинтересно. Я сначала не интересовался – много у нас тут всякого бывает. Но нас стали трясти спецслужбы. Всю армию на уши подняли, нас подключили, космическую разведку. Я решил полюбопытствовать. Оказалось, что этот индекс присвоен стратегическим ракетам. Представляешь – украсть ракету! И не только у нас. Прошла информация, что два таких же случая было в Штатах. Теперь эти ракеты ищут. Ищут, но концов найти не могут. Ни одного свидетеля – половину личного состава обычно находят мертвыми, остальные исчезают. Самое странное, что ракеты забирают без наводящей и пусковой аппаратуры, просто выдирают «с мясом», и все. Даже если предположить, что международные террористы совершают эти нападения, как они собираются их использовать?
У меня-то появлялась мысль, что это отцы наши небесные шалят, но как-то не верилось, что они на такое способны. А оказывается – точно, они! Да еще и ты к этому руку приложил.
– И что? Ты собираешься рассказать об этом своим спецслужбам?
– Ничего я не собираюсь. Я в эти дела не лезу, пусть все без меня образуется. Но, надеюсь, ты понял, что «Покровителю» не нужно никаких наших лучших людей? Оружие им нужно – побольше и помощнее, понял? Ну, что молчишь-то?
Павел бросил еду и уставился перед собой. Он не желал слушать глупую болтовню Антона, не хотел думать над его словами, однако факты были сильнее. Если бы только ракета... Он вспомнил ночь в зимнем лесу, грузовик, ящики с оружием. Неужели в словах Антона кроется истина? Даже если этой истины лишь малая крупица, все равно это новый сокрушительный удар. Не слишком ли много ударов за последние дни?
– Неужели все это правда? – невольно произнес вслух Павел.
– Слушай, неужели ты совсем идиот? – в тон ему ответил Антон. – Неужели так трудно самому догадаться?
– Я как-то не думал...
– Вот именно! Ты даже не потрудился задуматься над тем, что делаешь. Ты как зациклился на своих «благородных целях», так и прешь напролом. Крепко тебе мозги прокалили, нечего сказать.
– Послушай, – Павел все еще пытался держаться за соломинку. – Но оружие тоже может служить благородной цели.
– Павлик! – укоризненно сказал Антон, заглянув ему в глаза. – Нет такой благородной цели, ради которой можно убивать невинных людей и делать из детей зомби. Нет, понимаешь? Ну что ты за упрямый человек!
– Я не упрямый, – тихо ответил Павел. – Просто всю жизнь я жил по законам, которые считал истинными и справедливыми. Но тут появляешься ты, выпиваешь стакан водки и начинаешь поливать мои истины грязью. Как мне быть?
– Не было никаких истинных законов! – почти крикнул Антон. – Все твои идеалы – пустое место. Выдерни из ноги этот чертов приемник – и все идеалы испарятся.
– А ты выдернул? – спросил Павел и сразу заметил, что пыл Антона угас.
– Я? Нет...
– Почему?
– Боюсь, – глухо проговорил Антон.
– Я тебя не понимаю. Если ты боишься, значит, по-прежнему еще веришь. И значит, тоже подчиняешься?
– Ну уж нет! Никогда больше не полезу в ваши дела. Хватит с меня всего, что было.
– Но как ты можешь сопротивляться приказам? Это же невыносимо!
Антон усмехнулся и молча отошел к окну.
– А вот так, – наконец проговорил он и кивнул на недопитый стакан. – Так и сопротивляюсь. Как почую, что началось, выливаю в себя стакан – и в кровать. И никакая зеленая зараза меня не берет.
– Это же не выход.
– Согласен. Но других способов не знаю. Кстати, должен тебя предупредить... Правда, это тоже тайна. Не суйся больше на ракетные точки. Там какие-то секреты устанавливают. Какие, не знаю, но живыми вы оттуда не уйдете...
Некоторое время они молчали. Павел чувствовал, как внутри плавится лед и разливается по телу кипящими потоками. Он поднял на Антона покрасневшие глаза и спросил:
– Послушай... Почему ты со мной обо всем этом говоришь? Ты не боишься, что я...
Павел смущенно замолчал, моментально пожалев о сказанном.
Антон криво усмехнулся.
– А может, мне уже все равно. Ты прав – это невыносимо...
* * *
Чем жарче горит огонь, тем быстрее кончается пожар...
Там, на кухне у Антона, Павлу было очень «жарко». А сейчас, в самолете, лед снова начал замерзать, и все сказанное раньше стало потихоньку терять смысл и значение. Мало ли что наговорит пьяный человек...
Впрочем, не такой уж он был и пьяный. Павел подумал, что зря вообще поддерживал этот разговор. Но что поделаешь, Антон был очень убедителен. Так часто бывает, сидишь с человеком, который тебе симпатичен, киваешь ему, поддакиваешь, даже если не во всем с ним согласен. Просто так, из вежливости. А потом, когда остаешься один, вновь возвращаешься к своему мнению.