– У всех есть интересы, – покачал головой старик.
– Я обещал, мы еще поговорим об этом, – многозначительно произнес Аматис и, словно спохватившись, обернулся к Владу: – Ты свободен. Отдохни внизу, я позову, когда будешь нужен.
Следующий час Влад провел в трактире при гостинице. Хозяин заведения – сгорбленный энеец с печальными глазами – налил ему местного чая и некоторое время многозначительно поглядывал из-за прилавка.
Потом вдруг решился подсесть.
– У твоего редре в гостях большой начальник? – проговорил он, преданно заглядывая Владу в лицо.
– Не знаю, – пожал плечами Влад. – Я его первый раз вижу.
– Это большой начальник, я сразу понял, – сказал энеец. – Передай ему, что не надо запрещать Темное Знание. Без Темного Знания никак. У меня брат дом строит – как камни носить, как их резать? А еще – огород… Передай, что нельзя прогонять ведунов из города. Никак нельзя.
– Я передам, – на всякий случай пообещал Влад.
Потом вдруг в трактир вошел Аматис. Нашел Влада взглядом и присел напротив. Он выглядел очень задумчивым, даже озабоченным.
– Так ты говоришь, проследил за тем стариком-знахарем? – спросил Аматис.
Влад кивнул.
– Это хорошо… Это очень хорошо!
* * *
Подобной депрессии Лисин не испытывал, наверно, со школьных лет. С тех лет, когда его выгоняли из школы за то, что он разбил в учительской два ртутных градусника.
Сделал он это из мести англичанке, из-за которой он оставался летом на дополнительные занятия, и прахом пошли его планы уехать в спортивный лагерь на Кавказ.
В тот раз его заела совесть, и он на следующий же день позвонил в школу и, искажая голос, сообщил о своей диверсии. Вычислили его на раз-два – через милицию и АТС по номеру телефона.
Это было самое ужасное лето, когда, просыпаясь, он надеялся, что история со ртутью окажется страшным сном. Но реальность брала свое. Впрочем, из школы его так и не выгнали, разве что мать заплатила приличный штраф. А еще поставили на учет в детской комнате милиции.
Сейчас было нечто подобное. Или хуже. Каждый день и каждый час сержант чувствовал себя человеческим мусором, брошенным в подвале. Никому не нужный, он целыми днями лежал на своем тряпье, глядя в темный потолок. Как сквозь вату доносились голоса усодов. Они приносили ему съедобные водоросли и еще какую-то пищу, но Лисин почти не ел.
Пока однажды не объявилась Марго.
Она пришла утром, неся в руках небольшую корзину. Она уже была одета как местные женщины – серое платье до колен, под ним еще и длинная юбка с блеклыми узорами, широкий пояс. Голова закутана в большой платок, только глаза видны.
– Нагулялась, тварь! – криво усмехнулся Лисин, приподнимаясь с лежанки.
– Еще нет, Ники, – ледяным голосом ответила Марго. – Я к тебе ненадолго.
– И слава богу. Проваливай, откуда пришла.
– Не так быстро, Ники. Сначала я тебя покормлю. Потом мы поговорим.
Она сняла платок, и Лисин увидел ее новую прическу, похожую на клумбу. Марго выглядела совсем чужой. Чистая инопланетянка.
– Хватит раскисать, Ники, – твердо произнесла она. – Наши дела могут неплохо наладиться, если ты сам этого захочешь.
– А тебе какое дело? Смотрю, твои уже наладились.
– Почти угадал. А теперь подумаем о твоих. Поешь сначала нормальной еды, пока сам не превратился в морскую капусту. – Она придвинула корзину.
Сержант недолго колебался. Из корзины вкусно пахло. Настоящей едой! Запахи были незнакомые, но все равно приятные и аппетитные.
Он начал есть. Там были какие-то овощи, пластинки вареного мяса, что-то вроде хлеба.
После еды настроение вдруг стало куда благодушнее. И ему в самом деле захотелось поговорить с Марго. Правда, теплым разговор мог и не стать.
– Ну, рассказывай, – лениво проговорил сержант. – Как ты устроилась? Выгодно ли нынче торговать собой?
– Я не торгую собой, Ники, – очень спокойно ответила Марго. – Я вышла замуж.
– Что?!! – Лисин выпучил глаза. – Это ты, типа, пошутила? Юмор такой?
– Никакого юмора. Я вышла замуж. Здесь это быстро делается.
– И за кого? За хозяина дома, куда тебя на блядки водили?
– Нет, не за хозяина. За его ближайшего помощника.
– Я не понял… нет, я не понял… – Сержант мотал головой, не в силах поверить в услышанное. – Это что получается – вы с ним… это?.. С каким-то бакланом?
– Это? – демонстративно удивилась Марго. – Что такое «это»? Если «это» – играть в ладушки, то нет. Я его жена, Ники. Не будь ребенком, а?
– Ну… полная овуляция… – с горечью выдохнул сержант.
– Ну а теперь успокойся, Ники. И гадостей мне больше, пожалуйста, не говори. Мне могут голову оторвать, если узнают, что я здесь.
– Ну и?.. Что ты мне еще расскажешь?
Марго протяжно вздохнула, глядя куда-то мимо Лисина. Затем поднялась, отряхнула юбку.
– Давай выйдем на улицу, здесь дышать невозможно.
– Правда, что ли? А я, знаешь ли, дышу…
На побережье дул холодный ветер с моря. Мутные серые волны долбились в кромку пляжа, оставляя комки водорослей. Они шли вдоль линии прибоя, стараясь не попадать под брызги.
– Ники, ты больше не должен здесь гнить заживо, – сказала Марго. – Надо устраиваться в этой жизни, потому что другой пока не предвидится…
– Ну, ты-то уже устроилась… – вставил сержант.
– А ты еще нет. И я хочу тебе помочь.
– Ну-ну! – рассмеялся сержант. – И как? Найдешь мне богатую невесту?
– Нет, Ники, на богатую невесту ты пока не тянешь. Кстати, ты тут помылся хоть раз?
– Не-а. Представляешь, спинку потереть некому. И горячую воду что-то отключили…
Марго снова вздохнула, но решила не обращать внимания на колкости.
– Я буду приходить к тебе, когда смогу. Буду приносить еду и, может быть, какие-то деньги. Начинай понемногу выходить в город и осваиваться. Главное – не бойся! Не бойся ничего. Не бойся сделать что-то не так, тут к этому привыкли. Мы с тобой – всего лишь два чужака, никому не нужные и не интересные. И здесь таких полно – полгорода чужаков, все разные и все со своими прибабахами. Понимаешь меня?
– Ну, не знаю… А осваиваться – это как? В кабаке посидеть, на танцы сходить? Или на учет в паспортном столе встать?
– Как-нибудь, Ники. Просто поброди для начала, посмотри на людей… и не только на людей. Купи что-нибудь. И в трактир тоже можешь зайти. Попробуй с кем-то поговорить… Кстати, нас уже не ищут. Да и не искали толком. Мы чужаки, никому до нас нет дела.
– Смотри, самолет! – воскликнул вдруг Лисин, задрав голову к небу.