* * *
После обеда к Олейнику в вагончик заглянул молодой лейтенант и сказал, что его солдаты из оцепления задержали в лесу двоих подозрительных. Космонавт поднялся и вышел поглядеть на задержанных, пока их вели.
Те и в самом деле выглядели подозрительно. Особенно если учесть, что их задержали в лесу. Оба в длинных черных плащах, наглухо застегнутых белых рубашках да еще с галстуками. И на обоих – шляпы.
Один был худощавый, с длинным тонким носом и в очках. Второй же, напротив, оказался румяным здоровячком с невозмутимыми глазами. Он все время что-то жевал.
Лейтенант поинтересовался, сообщать ли о них в часть, но Олейник попросил не торопиться с этим.
– Для начала их ко мне, – скомандовал он.
– Что вы тут делаете, товарищи? – удивленно спросил Олейник, когда оба незнакомца уже сидели в его вагончике. – Извините, но вы не очень похожи на местных.
– Э-э... М-да... – нервно сказал худощавый. – Я так понимаю, здесь уже целая экспедиция?
– Да, экспедиция, – спокойно кивнул Олейник. – Так вы ответите на мой вопрос?
– Только не говорите, что гуляли, – предупредил лейтенант, который оставался в вагончике из соображений безопасности.
– Э-э-э... Вы начальник экспедиции? – спросил худощавый у Олейника.
– Да, я. Меня зовут...
– Я знаю, как вас зовут, – усмехнулся худощавый. – М-да...
– Личность известная, – добавил его напарник.
– Если вы не станете нас задерживать, – продолжал худощавый, – мы... как сказать? Гм... Мы это безобразие очень быстро прекратим.
– Какое безобразие?
– Ну, вот это... которое здесь творится.
Олейник переглянулся с лейтенантом.
– А вы не хотели бы для начала объясниться? – спросил он. – Кто такие, откуда, зачем?..
– Действительно, зачем? – сухо усмехнулся худощавый. – Зачем это объяснять? Мы здесь по делу.
– Возможно, – пожал плечами Олейник. – Но слабо верится, что вы имеете отношение к нашим делам.
– Имеем, имеем, – негромко ответил здоровяк, не переставая жевать.
– Но только... Гм... – худощавый хмыкнул и почесал лоб.
– Уважаемый, нам нужно поговорить с вами один на один, – пояснил крепыш.
– Это исключено, – задиристо заявил лейтенант, но Олейник успокоил его жестом.
– Ничего страшного, – сказал он. – Выйдите пока, а мы тут пообщаемся с товарищами.
Лейтенант покинул вагончик с выражением недовольства. На улице он кликнул солдат и велел им на всякий случай оцепить вагончик.
– Итак? – Олейник в упор посмотрел на незнакомцев.
– Учтите, – произнес худощавый, – мы с вами разговариваем лишь потому, что... гм... просто знаем вас как личность. Разговор должен остаться между нами. М-да.
– Я не могу этого обещать, – с сомнением покачал головой космонавт.
– Придется пообещать, – вздохнул крепыш. – Сейчас вы поймете, насколько все серьезно, и тогда станете покладистее.
– Ну, хорошо, хорошо... Продолжайте.
– Вас, естественно, интересует, что здесь происходит, – сказал худощавый. – Постараемся объяснить, м-да... Здесь... Гм, как сказать?
– Здесь действует колониальная восстановительная команда, – продолжил крепыш, – автономное биоподразделение.
– Простите... – Олейник удивленно поднял брови.
– Не понимаете? Гм... – проговорил худощавый. – Естественно. Я и сам ума не приложу, как она сюда попала.
– Мне больше интересно, откуда она сюда по-пала, – проговорил Олейник.
– Из далекого космоса, конечно. Я думал, вы догадались...
– Да, мы догадались, что из космоса, – неуверенно кивнул Олейник, – но...
– Ну, хорошо, хорошо... Объясняю. Гм... – Худощавый задумался. – Подобные команды патрулируют в автономном режиме все звездные системы, где есть колонии. В случае крупной аварии они десантируются в виде спорофитных образований – небольших, но очень тяжелых шаров, в которых сконцентрирована программа развертки. Затем разворачиваются в форме, наиболее пригодной для местных условий, и приступают к восстановлению магистралей, энергетических установок, жилых корпусов. Они делают то, что необходимо для выживания колонии, пока не прибудут основные спасательные силы. Вот, собственно... М-да.
– Я не очень хорошо уяснил, о каких колониях вы говорите, – пробормотал Олейник.
– О каких колониях... – усмехнулся крепыш и наконец снял шляпу, бросив ее на стол. – Не о ваших, естественно.
– Мы говорим о колониях, – продолжил худощавый, – основанных... э-э... скажем так, организацией, в которую планета Земля пока не входит. М-да.
– Планета Земля? – переспросил Олейник, промокнув платком вспотевший лоб. – Я не понимаю, вы шутите или издеваетесь?
Здоровяк при этих словах слегка усмехнулся, не переставая жевать.
– Я ничего не собираюсь вам доказывать, – упрямо продолжил худощавый, блеснув очками. – Доказательства – вон они, повсюду гуляют. Я рассказываю только для того, чтобы... э-э... найти ваше понимание. Чтобы вы не мешали нам действовать – вот!
– Ладно, – сказал Олейник, собираясь с мыслями. – Допустим, все так и есть. Но как они здесь оказались? Этот поселок – он что, колония? Даже если так, здесь нет никакой аварии...
– Здесь сто лет сплошная авария, – пробормотал здоровячок.
– Нам тоже удивительно, – сказал худощавый. – Нонсенс! Чтобы прибыла команда, нужен сигнал. Световой, визуальный, волновой – полтора десятка способов его передать. Но сигнал настолько сложен, что его невозможно воспроизвести без специальных знаний...
– Постойте, постойте... – настороженно проговорил Олейник. – А вы-то откуда?..
– Откуда мы это знаем? – худощавый словно запнулся. Он вздохнул и опустил глаза. – Дело в том, что мы... э-э-э... мы представляем ту организацию, о которой...
– Давайте называть ее галактическим союзом, – предложил здоровяк.
– М-да... Именно так. А мы – в некотором роде его представители, скорее даже наблюдатели...
Олейник переводил настороженный взгляд с одного на другого, но ничего не говорил.
– Нам все равно, верите вы или не верите, – заметил крепыш. – Единственный способ убедиться – дать нам возможность действовать. Уберите от нас конвой, и в течение дня мы свернем команду...
Худощавый тронул его за рукав.
– Может быть, надо... э-э... продемонстрировать что-то? Так сказать, доказательства...
– Хорошо, – легко согласился крепыш. – Попробуйте.
Худощавый вдруг напрягся, напыжился, уставившись перед собой. Через минуту дверь вагончика распахнулась. На пороге стояли два шоколадных Гендоса.