– Для вас все просто, – угрюмо сказал он. – А каково мне?
– Что ж... – вздохнул худощавый. – Вы сделали еще один шаг на пути естественного развития человечества. Разве мог единственный шаг сразу что-то дать? Второй, третий тоже могут быть бесплодными.
– И вы будете спокойно смотреть, как мы делаем эти бесплодные, но невероятно тяжелые шаги?
– Да, будем смотреть, – отрезал крепыш. – В деле освоения Вселенной мы вам не помощники. Мы лишь наблюдатели, разве забыли?
Олейник хотел что-то ответить, но не успел. Худощавый вдруг схватил его за рукав.
– Тихо! Слышите? Сейчас, кажется, начнется.
Все присутствующие, в том числе и стоящие неподалеку спецназовцы, прислушались. Каждый смутно почувствовал легкую дрожь, которая шла, казалось, и от земли, и от воздуха.
– Нам лучше немного отойти, – сказал худощавый и повел всех прочь от берега. Но не прошло и полминуты, как мир раскололся.
Ужасный грохот разорвал вечернюю тишину. Все дрогнуло, вода в реке всплеснулась, омочив берега. Олейник на секунду потерял ориентацию, он успел увидеть только, как ошеломленные спецназовцы приседают, валятся на траву, закрывая головы руками.
Еще не разбежалось по далеким холмам эхо первого взрыва, как грохнул второй. Он уже не показался таким громким. И теперь Олейник рассмотрел, что щупальца космического монстра собрались вместе, образовав тугой пучок. И из середины этого пучка вырвалась в небо ревущая белая стрела, на острие которой разгорелась маленькая звездочка.
Олейник в какой-то миг взглянул на наблюдателей – те морщились от грохота, однако были вполне спокойны. Между тем майор, вращая глазами и корча страшные рожи, тянул Олейника за собой.
– Отходим! Быстро отходим! – кричал он. Его бойцы пятились от реки, машинально пригибаясь. – Бегом, бегом!
В ушах звенело. Удары меж тем не прекращались, и земля продолжала вздрагивать. Космонавт позволил отвести себя подальше от берега. Теперь он с расстояния в сотню метров наблюдал, как чудовище стреляет в небо. Затем к нему присоединилось и второе. Они работали, как исполинская спаренная пушка, желающая расколоть вдребезги небесный свод.
– Какие указания, начальник? – прокричал майор.
Олейник лишь покачал головой – в ушах еще звенело. Он не отрываясь следил за стреляющими монстрами. Огненные стрелы уходили за облака и исчезали, сверкнув напоследок крошечной искоркой.
– Они уходят в том же виде, в каком и пришли к вам, – прокричал худощавый на ухо Олейнику. – Небольшие шары-споры, в которых собрана информация и энергия. И где они снова упадут, никому не ведомо.
Уже стреляли три чудища, эхо металось от края до края горизонта. У людей щипало в носу – воздух пропитался раздражающим кислым запахом.
Из поселка понемногу подтягивался напуганный народ. Некоторые с рюкзаками и сумками – им казалось, настал обещанный час для эвакуации. Никто, правда, не бунтовал, не паниковал, не пророчил худого. Приходили и становились меж остальных, завороженно глядя в небо.
– Интересно... – пробормотал Олейник. – Это какая же нужна скорость, чтоб запустить в космос баллистический снаряд! Достаточная, чтоб этот снаряд зарылся в атмосферу и сгорел. У них такой скорости нет.
– Верно, – загадочно улыбнулся худощавый.
– Но ведь не падают! Идут по прямой.
– Не в скорости дело, – проговорил крепыш. – Да вы сейчас не о том думаете, уважаемый.
– А о чем?
Худощавый переглянулся с напарником, скромно потупился и снова не удержал загадочной улыбки.
– Я вам говорил уже, что неведомо, где они упадут. Однако маршрут их проходит вблизи обитаемых миров, колоний и... э-э-э... И так далее. Вы меня понимаете?
– Кажется, начинаю понимать, – зачарованно проговорил Олейник.
– Вам нужно только засечь направление... – Худощавый издал короткий смешок.
Олейник несколько секунд пребывал в оцепенении. Затем подозвал кого-то из своих и отдал распоряжение. Вскоре к нему подбежал взмыленный Сергеич.
– Я связался с центром. Кавказская обсерватория взяла их на пятистах километрах, – сообщил он, теребя бороду. – Пока ведет, но они скоро выйдут из зоны видимости. Минут через двадцать их сможет принять орбитальный радиотелескоп.
– И все?
– Пока все. Остальные пробуют засечь, но...
Канонада стала стихать. Дымные полосы медленно таяли в небе. Да и чудища уже не выглядели огромными и грозными. Они как-то обмякли, пообвисли, накренились. Будто завяли.
– Я думаю, теперь можно подойти, – предложил Олейник.
Поселковые молча смотрели, как небольшая группа ученых по пустому туманному лугу идет к реке, где топорщились останки шагающих чудищ. Четверо бойцов спецкоманды крались впереди, по-прежнему ожидая подвоха.
На берегу стало ясно, что огневая поддержка уже не требуется. Поникшие чудища выглядели жалко и бессильно, как сухие деревья, затопленные рекой. Течение несло прочь отвалившиеся куски, мусор, опавшие щупальца.
– Кончено, – тихо проговорил кто-то.
Через несколько минут на берегу собралась уже половина поселка. Солдаты, хоть из них и пытались образовать оцепление, не очень прилежно ограждали зону аномалии от любопытных. Может, потому, что и сами были не менее любопытны.
Алешка – перепуганный и восторженный одновременно – увидел в толпе Олейника и бородатого Сергеича и подбежал, надеясь, что его узнают.
Его и в самом деле узнали, космонавт даже помог пройти в первые ряды и поглядеть, что осталось от монстров, нагнавших страху на поселок.
– Они умерли? – спросил мальчик.
– Нет, малыш, – покачал головой Олейник. – Они живы. Но они уже не здесь. Они просто ушли.
Где-то вдалеке гулко грохнуло. Люди встрепенулись, завертели головами.
– Вон там! – раздался крик. – Вон, смотрите!
Далеко в небо поднимались еще две огненных стрелы. Потом взметнулись еще три, и ветер донес запоздалый гром.
Майор вытащил из кармана карту, но тут же сунул обратно. Все и так было ясно.
– Из леса долбят, – сказал он.
Худощавый наблюдатель тихонько коснулся плеча старого космонавта.
– Но учтите, я вам ничего не говорил, – произнес он и тихо рассмеялся.
Сергеич принял новое сообщение по рации.
– Ага! – обрадованно воскликнул он. – Орбитальный телескоп взял их и будет держать не меньше пяти часов.
И тут его взгляд упал на Олейника.
– Борис Михайлович, – удивленно сказал он, – а что вы так улыбаетесь?
Олейник действительно улыбался. Он смотрел в небо и улыбался – так легко и радостно, как не приходилось уже много лет. Это была улыбка человека, который только что избавился от самого сокрушительного разочарования в своей жизни.