Кирилл шел в арьергарде. Все знали, что он пострадал в конфликте с Паклей, и оберегали его от опасностей. Рука за ночь перестала болеть, однако боль возвращалась при небольшом напряжении мышц.
Войдя в пределы Промзавода, Гимназия рассеялась по кривым улочкам и принялась прочесывать местность. То тут, то там слышались крики, задорный свист, треск заборов, звон битого стекла и зверские ругательства пойманных мазутников.
Никто толком не знал, по какому поводу объявлена эта военная операция. Большинство только слышало краем уха, что кто-то у кого-то украл деньги и из-за этого пострадал ряд гимназистов — Кирилл, Утя, Брундуляк и еще несколько человек, избитых мазутниками. Тем не менее, гимназисты были энергичны, деловиты, им нравилось, что они тут не просто так дурака валяют, а восстанавливают справедливость.
Кирилл то и дело ловил себя на мысли, что и ему хочется сорваться вместе со стайкой приятелей, нагнать какого-нибудь мазутника, свалить в пыль, слегка попинать… Но сегодня он был в другой роли, он олицетворял попранную пацановскую честь, ему важно было просто присутствовать. Да и поврежденная рука не позволяла резвиться, как в старые добрые времена.
Неожиданно из-под какого-то забора выскользнул Хрящ. Он был взмокший, ошалелый, счастливый. На кончике носа уже краснела свежая царапина.
— Кира! — закричал он. — Быстрей за мной, они все там…
Ничего пока не понимая, Кирилл и еще несколько гимназистов устремились за восьмиклассником. Хрящ провел группу какими-то потайными тропками, и неожиданно все оказались на водокачке.
Два десятка гимназистов прижали в угол нескольких промзаводских, в том числе и Дрына. Дрын единственный выглядел целым, остальные же держались за отбитые бока и вытирали кровь рукавами. Вожака не тронули по неписаному закону о пацановской субординации.
Кирилла выпустили вперед, чтобы он лично расквитался с главными обидчиками.
— Где Поршень? — с ходу спросил Кирилл.
— Нету, — глухо ответил Дрын. — И не будет.
— Где он?! Вы сейчас все здесь ляжете!
— Кира, закуси губу! — крикнул в ответ Дрын. — Сами Поршня ищем. С тебя претензии снимаются…
— Снимаются?! — со злостью выпалил Кирилл. — А это тоже снимается? — он показал на свою разбитую губу. Потом ткнул пальцем в распухшую физиономию Брундуляка, едва не выбив тому глаз. — И это снимается?
— Осядь, Кира, — еще раз попробовал Дрын. — Сейчас другие вопросы. Разберемся по-тихому…
— Сейчас они с вами разберутся, — Кирилл кивнул на своих, которые едва не подпрыгивали от нетерпения. — Я пошел, мне Поршень нужен.
Он повернулся и покинул водокачку. Он даже не обернулся, услышав, какая свалка сразу же образовалась за спиной.
В этот вечер Кирилл так и не нашел Поршня. Зато Гимназия оторвалась на полную катушку. В списке ее подвигов, помимо истерзанных мазутников, числилось неопределенное количество разбитых окон, сломанных заборов, сорванных почтовых ящиков, исцарапанных автомобилей, а также один оскверненный колодец. В колодец несколько самых неугомонных гимназистов торжественно помочились перед тем, как покинуть вражескую территорию.
* * *
Кирилл вернулся домой поздно, но мать еще не спала.
— Кирилл, — произнесла она и как-то странно на него посмотрела. Даже сердце екнуло — не случилось ли чего.
— Кирилл, — сказала мать, — к тебе заходила Маша.
— Маша? Когда? — удивился Кирилл.
— Недавно. Сказала, чтобы ты к ней сегодня зашел.
— Сегодня? Но время-то уже… Мать пожала плечами.
— Сказала, чтобы обязательно сегодня зашел. Сказала, что будет ждать. Что случилось? — — А я знаю? — искренне развел руками Кирилл. — Пойду, спрошу…
Мать посмотрела на него с некоторым подозрением. Однако к Машке она относилась очень хорошо. И могла доверить ей сына даже в это позднее время.
— Поужинаешь?
— Ну… давай, если недолго.
Через пятнадцать минут Кирилл бросил комочек земли в окошко Хряща. Тот вышел почти немедленно, словно ждал.
— Машка зовет, — коротко объяснил Кирилл.
— Сейчас?! От-тана…
Они пошли в сторону реки. Город давно уже был пустой и тихий, только лаяли собаки и гудел где-то ветер. Хрящ начал было вспоминать, как здорово он отличился на Промзаводе. Но Кирилл его в этой радости не поддержал, и восьмиклассник утих.
У Машки в окнах горел свет. Она, одетая в домашний халат, вышла на стук и поманила рукой, чтобы ребята поскорей заходили.
— А тетка? — шепотом спросил Кирилл.
— Да проходи… — поторопила Машка. И Кирилл, и Хрящ впервые оказались в ее комнате. Здесь было много книг и фотографий, стояло пианино, накрытое кружевной салфеткой. Ребята сели на диванчик, чувствуя себя довольно скованно.
Машка устроилась напротив и некоторое время просто молча смотрела на гостей.
— Ну… чего? — пробормотал наконец Хрящ и заерзал на месте.
— Вы правда не боитесь мне помочь? — спросила Машка.
Она могла бы и не спрашивать.
— Паклаков сейчас дома, спит, — сообщила Машка. — Пришел пьяный и сразу уснул. И шлем принес с собой. Я сама это видела.
— Следила, что ли? — хмыкнул Кирилл.
— Да, следила. Что могла — сделала сама. Теперь нужно забрать у него шлем.
— Как? — удивился Хрящ.
— Он спит с открытой форточкой. Нужно влезть туда и взять шлем. Вот и все, — помявшись немного, Машка внесла окончательную ясность. — Я хочу сказать, нужно украсть.
Кирилл и Хрящ изумленно переглянулись. Машка хочет украсть! И в страшном сне такого не привиделось бы…
— Я одна не смогу. Вы мне поможете?
Кирилл смущенно кашлянул, а Хрящ почесал затылок.
— Я сама залезу в дом, — поспешно пояснила Машка. — Но желательно, чтобы ты, Кирилл, был на всякий случай в саду, под окном.
— А я? — встрепенулся Хрящ.
— А ты — на другой улице с мотоциклом. Он еще заводится?
— Ну… как бы да, — с сомнением произнес Хрящ.
— Кирилл, как твоя рука?
— Хорошо, — поспешно соврал тот. — Совсем не болит.
— Понимаешь… шлем нужно обязательно отобрать у Паклакова. Обязательно! Я залезу в комнату и передам его тебе. Сразу беги к мотоциклу и уезжайте. Меня не ждите…
— Мы тебя не бросим, — покачал головой Кирилл.
— Ребята, главное — шлем! За меня не бойтесь. Даже если меня заметят — уходите.
— Я лучше сам полезу в форточку.
— Кирилл, — спокойно сказала Машка, — у тебя, как Я поняла, и так сейчас неприятностей хватает. Верно?