В Оукхилле отец его учил накладывать шины, обрабатывать собственные царапины и оказывать первую помощь друзьям в случае необходимости. Иной раз ему было достаточно посмотреть на человека, чтобы понять, чем тот болен, ставя диагноз по цвету лица и губ, по глазам и даже по состоянию волос!

«Между нами есть кое-что общее», — сказал ему Блейк. Да, сомнений быть не могло: их отцы занимались одним и тем же делом.

Но это было единственное, что ему удалось выяснить о загадочном Джеке Блейке с определенной долей уверенности. Все остальное скрывалось в тумане: кто таков на самом деле этот авантюрист, пират он или нет? И зачем ему понадобилось спасать Фрэнсиса Холфорда, не открывая при этом своего настоящего имени? Сплошные вопросы! Чарли был так заинтригован, что пошел бы за Блейком хоть на край света, чтобы разгадать его секреты. При этом он прекрасно понимал, что может погибнуть. После первого пережитого на борту «Нимфы» сражения и короткого пребывания под артиллерийским и ружейным обстрелом в это можно было легко поверить.

Однако судя по всему, мысли о смерти здесь никого не пугали. Пациенты мнимого доктора Гиллса даже бравировали своими ранениями. Трусость и предательство на пиратском судне были не в чести, над опасностью было принято подшучивать. Чарли незаметно для себя начал проникаться всеобщим презрением и к опасностям, и к смерти.

После «Ричарда» пираты Холфорда ограбили еще два торговых судна, которые сдались без боя и потом были отпущены на свободу. Чарли сопоставил факты и сделал вывод, что пираты весьма непоследовательны в своих желаниях: они любили драться и ценили противников, способных дать отпор, — это относилось не только к морским сражениям, но и к схваткам один на один. Однако врага, который нанес им настоящий урон, не щадили.

— Послушайте, — сказал Чарли одноглазому боцману Джону Барнетту, когда тот явился на камбуз за своей долей пунша, — почему вы милуете трусов, которые сами отдают свои деньги и товары, едва завидев черный флаг, а храбрых моряков стараетесь или перетянуть на свою сторону, или… — Он запнулся, не зная, как моряк расценит следующие слова, но потом все-таки договорил: — Или убиваете, пусть и не всегда собственными руками?

Барнетт вдруг напрягся, и Чарли пожалел о своей бестактности.

— Если я дам тебе гнилое яблоко, ты ведь его выбросишь? — спросил боцман, грозно прищурив единственный глаз. Чарли кивнул. — А если оно будет спелым и красивым, что ты сделаешь тогда?

— Съем, наверное. Или угощу кого-нибудь…

— Правильно, съешь. — Пират пропустил мимо ушей вторую часть ответа. — А огрызок яблока, он тебе нужен?

— Нет, я его выброшу, — ответил Чарли, и Барнетт засиял, как будто услышал именно то, что было нужно.

— Видишь! — воскликнул он. — Ты все понял правильно, малый!

Значит, трусы — это огрызки, а смельчаки — яблоки? Или наоборот? Или все пираты огрызки? Чарли на самом деле не был уверен, что понял Джона правильно, но уточнять не стал. На следующий день после этого разговора «Нимфа» прибыла в Нассау.

3

Только в день прибытия в пиратский порт Холфорд решил поговорить с Рэнсомом и рассказать ему о своем новом плане. Он пригласил квартирмейстера к себе в каюту, посадил за стол напротив себя и налил ему рома. Известие о том, что кроме обычных финансовых дел у них в Нассау намечается встреча в «Королевской розе», Рэнсом принял без особого любопытства. Но сразу переменился в лице, когда капитан назвал имя той, с кем предстояло встретиться.

— Лоретта? — переспросил пират, с грохотом опуская стакан на стол. — Зачем она тебе?

— Хочу познакомить тебя с ее девочками, — фальшивым тоном ответил Холфорд.

— Не морочь мне голову! — Рэнсом раздраженно поморщился. — Борделей в Нассау и без ее «Королевской розы» предостаточно. Ты когда-то говорил, что нога твоя не ступит в ту же самую дыру, которую посещает Гринсейл…

Холфорд посерьезнел:

— Ты прав, ты прав. Но на самом деле мне нужно не в заведение мадам Лоретты, мне нужда сама мадам. Видишь ли, дружище, ты совершенно к месту вспомнил, что она была подругой Ричарда Гринсэйла, пирата-джентльмена. Именно в ее честь он назвал свой корабль «Смуглой принцессой» и…

Рэнсом остановил его нетерпеливым жестом руки.

— Какая разница, в чью честь и как он назвал корабль? — воскликнул он, и вдруг на его лице появилось выражение озарения: — Ты хочешь сказать, что Гринсейл…

Холфорд с самодовольной улыбкой несколько раз утвердительно качнул головой.

— Теперь понимаю. Но с чего ты взял, будто она может что-то знать о нашем деле?

— У меня предчувствие, — коротко ответил Холфорд.

Он решил, что не стоит сейчас, когда «Нимфа» уже стоит на якоре в просторной гавани Нассау, объяснять Рэнсому, в чем заключается это предчувствие. Квартирмейстер, будучи по натуре очень рациональным человеком, ему бы точно не поверил, поэтому капитану расхотелось тратить время впустую.

Он ненадолго закрыл глаза, вспоминая единственную встречу с Ричардом Гринсэйлом и его любимой женщиной — Лореттой. Случилось это через несколько месяцев после мятежа и высадки Руби на Остров Ведьмы. «Смуглая принцесса» догнала «Нимфу» неподалеку от Тортуги и сигналом на мачте предложила лечь в дрейф. Когда Холфорд исполнил эту просьбу, поступила следующая: Гринсэйл приглашал его к себе, чтобы обсудить некий важный вопрос.

Разговор происходил на борту «Смуглой принцессы», в капитанской каюте, которая своей величиной и роскошью вызвала у Холфорда искреннюю зависть.

— Я хочу попросить вас об одолжении, капитан Холфорд, — сказал пират-джентльмен без обиняков. — Ходят слухи, что вы оставили Джона Руби каком-то острове. Мне нужны его координаты.

Холфорд с удовлетворением отметил, что Гринсэйл назвал его капитаном, но тут же напустил на себя важный и слегка оскорбленный вид. Выдавать требуемые сведения он не собирался ни при каких условиях, и капитан «Смуглой принцессы» должен был это понимать.

— Мистер Гринсэйл… Прошу прощения, капитан Гринсэйл, я так понял, что вы и Джон были когда-то друзьями. Мне известны некоторые детали вашего прошлого, и я понимаю, что дружба для вас — нечто весьма серьезное. — Он чуть помедлил перед тем, как завершить фразу. — Ведь вы не из нашего круга.

На лице пирата-джентльмена появилась улыбка, выражающая вежливое недоумение. Он произнес:

— Вот как? А мне всегда казалось, что два офицера ее величества, пусть и бывшие, легко поймут друг друга. Не соблаговолите ли объяснить, что собой представляет ваш круг?

Холфорд объяснил. Он говорил достаточно долго, рассуждая о морской жизни с позиций целесообразности, выгоды и — отчасти! — меньшего зла. О захвате «Нимфы» он упомянул лишь напоследок, после чего перешел к выводам:

— Я не могу позволить вам спасти Руби по трем причинам, капитан Гринсейл. Во-первых, он обязательно захочет мне отомстить. Вы расцениваете произошедшее между нами как дуэль, в которой победитель получил все, но Джон Руби так вовсе не считает… Он обязательно захочет мне отомстить, а я не самоубийца, чтобы собственными руками выпустить на свободу такого опасного врага.