— А что вы за пасьянс раскладываете? — Топо, не научив кота ничему новому, подошел к столу.
— Да вот пытаемся понять смысл этих знаков, — объяснил Андреа.
Рикки нагнулся над столом, опершись о него локтями и положив подбородок на кулаки.
— Это головоломка такая? Нет в ней смысла.
Из расстегнутого ворота его шелковой рубахи выскочил медальон Анны, который Топо всегда носил на шнурке.
— Что это? — Аббат удивленно показал пальцем на медальон. — Ты можешь его снять?
— Да, конечно. Это мне подарили! — Топо осторожно, если не сказать с нежностью, снял медальон и протянул его Марео. Аббат, повернувшись к свету и вытянув руку, чтобы его немолодым глазам было легче разобрать мелкие детали, внимательно осмотрел металлический кружок.
— Вот теперь посмотрите, я своим глазам не верю! — Джанкарло положил медальон посреди круга, образованного обломками.
Совершенно невероятным образом странный узор на медальоне Анны совпадал со знаками на обломках, которые оставлял Змей. Более того, система знаков, которую образовывали разложенные кругом куски дерева, словно отражалась в узоре на металлическом круге.
— Откуда это у тебя, Топо? — Марео словно столкнулся с настоящим чудом, говорил с волнением в голосе. — Мне кажется, это похоже на буквы. Но чего-то все равно не хватает! Что-то ускользает.
— Это подарок маркизы Анны, дочки герцога Модены. Однажды, когда испанские свиньи напали на… — начал рассказ Топо, но аббат остановил его жестом.
— Я должен немедленно снарядить бриг и идти туда. Твоя тайна, Андреа, не может оставаться тайной вечно, — воскликнул Марео.
— Мы тоже должны! — обрадовался Топо. — Я давно говорил, что нам надо в Модену! «Диссект» отремонтирован, и нам просто необходимо испытать его в серьезном походе!
— Ну, вы решили меня убедить большинством голосов? — улыбнулся Андреа. — Только я предлагаю вам, падре, пойти на нашем корабле. Мы ведь толком и не поговорили.
— Выйти лучше вместе, двумя кораблями. Путешествие не близкое, и вдвоем надежнее. Но только если я на «Прегьере» не сделаю вначале визит с докладом в Ватикан, я буду неправильно понят. Так что, боюсь, после Гибралтара нам все равно придется расстаться на некоторое время.
— Но, я думаю, это не страшно, вы же потом придете в Модену? И еще… — Андреа замялся. — Я ведь состою на службе. Без согласия Моргана…
— Брось, мой мальчик. Ты свободный капер, не надо так серьезно относиться к власти Моргана над тобой. Да и мое слово в любом случае кое-что значит.
— Тогда завтра начинаем подготовку к походу! Топо, ты следишь за нашими финансами? Не все спустил на ремонт? — Андреа прекрасно знал, что Рикки не будет экономить чужие деньги.
— А вот здесь я позволю себе снова вмешаться, — сказал Марео. — Не поленитесь принести сюда второй сундук. Нет-нет! Сами, не надо звать негров!
Вдвоем с Топо Андреа с трудом дотащили сундук до середины холла.
— Вот это твое. — Аббат открыл замок и распахнул сундук. Сундук был полон золотых монет. — Это — то самое золото, что было в шлюпке, в которой нашли тебя. Ты можешь им распорядиться по своему усмотрению.
Андреа с замиранием сердца подошел к сундуку. Только сейчас он понял, что всю жизнь его мучил один вопрос, на который он хотел знать ответ больше всего. Кто он? Впервые он мог прикоснуться к разгадке тайны своего рождения. Сундук из мореного дуба был сработан на века. Крышку его украшала резьба — вздыбившийся олень. Андреа провел пальцем по поверхности полустертого рельефа. Сундук был почти полностью заполнен золотыми монетами. Поверх золота лежала сложенная квадратом шелковая голубая ткань. Андреа взял ее в руки и посмотрел вопросительно на аббата.
— Это та самая пеленка, в которую ты был завернут.
Юноша расправил шелк на столе. По краю пеленка была вышита странным узором, скорее орнаментом, из крестообразных стежков, составлявшим сложный геометрический рисунок.
— Видишь, Андреа, тут и вправду нет никаких вензелей. Только вот это шитье, которого не знают в наших местах.
Андреа прижал кусок ткани к лицу, словно пытаясь вспомнить запахи детства.
— Ладно, время откроет все тайны. — Он положил пеленку в сундук. — Будем готовиться к походу. Но сегодня останемся дома. Я устал и хотел бы с вами, падре…
О планах Андреа так и не удалось узнать, доложили о прибытии Травалини. Андреа, который не виделся с врачом с самого возвращения из Америки, очень обрадовался и немедленно представил его аббату Марео. По случаю гостей Топо немедленно потребовал от прислуги ужин, причем торжественный. Барбаросса, понимая, что сейчас самое интересное для него будет происходить на кухне, немедленно убежал туда. Травалини, обрадовавшись земляку, немедленно стал рассказывать о последнем походе, о тех замечательных ботанических открытиях, которые удалось сделать, и о невероятных приключениях, связанных с призраком Монтесумы. С аббатом немедленно завязалась теологическая дискуссия о смысле мистических, а порой и просто фантастических событий в экспедиции.
Потом был ужин, после ужина опять долгая беседа на террасе. Зимнее небо было усыпано мириадами звезд, и прозрачный тропический воздух ни одним дуновением не искажал картину мира. Не стесняясь людей, цикады вели свой концерт. Барри, утомленный дежурством по кухне, мирно спал на коленях Топо, время от времени пытаясь побежать во сне. Рикардо вертел в руках талисман Анны и созерцал ночное небо.
— Топо, расскажи мне об этой девушке, что подарила тебе медальон. Ведь каким-то странным образом она связана со мной. — Андреа сел в кресло, стоявшее рядом с Топо.
— Она такая… — мечтательно произнес Топо.
— Это я уже слыхал.
— Понимаешь, она хорошая…
— Ну, какой ты зануда!
— А как мне не быть занудой? Неужели ты, мой друг, не можешь понять, что такая девушка навсегда останется только в мечтах! Кому нужен безродный пират?
— Какой же ты пират? — искренне удивился Андреа.
— Самый обыкновенный пират. И ты таким станешь скоро.
— Что это ты такое говоришь? Я никогда не стану пиратом!
— Нельзя оставаться все время чистым, когда живешь в грязи. — Топо неожиданно заговорил жестко, как будто его обидели. — И ты поймешь это рано или поздно. Как бы ты себя ни называл — все равно станешь простым пиратом.
— Я не такой!
— Все мы были не такими. Вот ты, Андреа, все-таки жил под каким-то стеклянным колпаком, в придуманном мире. Сначала в монастыре, а потом в этой твоей академии или где там. Все чистенько, аккуратненько, мечтаешь тихо о девочке, которую видел пять минут и десять лет назад. — Топо неожиданно разволновался. — Ты даже в бою ведешь себя так, словно на занятиях по фехтованию в своей академии. У тебя мир делится на черное и белое, и ты уверен, что ты всегда на белой стороне.