Правда, из Порт-Артура пришли ремонтироваться на Балтику два эскадренных броненосца: «Сисой Великий» и «Наварин». Еще раньше покинул Дальний Восток по тем же соображениям броненосец «Николай I». Это, конечно, ослабило наш Тихоокеанский флот. Но ведь как же без ремонта? Без ремонта никак нельзя. А на окраине империи необходимых производственных мощностей не имеется…
И тут, когда Вирениус уже готов был отправиться в плавание, а Федор Карлович продолжить свои усердные труды на благо отечества, поступило распоряжение все остановить и переиграть. Распоряжение исходило лично от императора. От его имени в кабинет Авелана явились адмиралы Макаров, Рожественский и Фелькерзам. Федор Карлович господ этих, безусловно, уважал, а с Дмитрием Густавовичем Фелькерзамом был даже дружен. Но та энергия, которую развили в считаные дни Макаров с Рожественским, совершенно не вязалась со стилем работы Федора Карловича. Да и потом, было совершенно очевидно, что качественно выполнить весь заявленный адмиралами объем работ в установленные сроки вряд ли представляется возможным. Похоже, однако, что эти здравые аргументы Степана Осиповича интересовали мало. Он засел в своем кабинете в Морском министерстве, весь обложился схемами, таблицами, справочниками, ежечасно вызывал начальников всех служб флота, которые после разговора с Макаровым отправлялись выполнять данные адмиралом распоряжения чуть ли не бегом. А Зиновий Петрович и сам нередко носился по коридорам министерства. Его зычный и весьма раздраженный голос был слышен то тут, то там. Фелькерзам никуда не бегал. Успокаивал Федора Карловича, которому начинало казаться, что он вдруг перестал быть у себя в ведомстве хозяином:
– Это дело нужное, полезное. Вы не беспокойтесь.
А потом отбыл к Вирениусу на «Ослябю».
Реализация «нужного и полезного дела» заключалась в следующих мероприятиях. Отряд Вирениуса в составе броненосца «Ослябя», крейсеров «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» переводился в Кронштадт. Им предоставлялся месяц для совершенствования боевой подготовки личного состава, проведения эволюций и стрельб. В течение этого месяца в Петербурге на Балтийском заводе усиленными темпами ремонтировались броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин». В Либаву направлялись броненосец «Николай I», броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Сенявин», а также броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Новые миноносцы производили пробы машин в Финском заливе. Суда в Либаве готовились к походу – проверяли и ремонтировали агрегаты и механизмы, запасались боевыми и жизненными припасами, доукомплектовывались личным составом. В Петербурге форсировали также работы по достройке крейсера 1-го ранга «Олег». Питали надежды управиться с этой задачей в месяц, несмотря на то что все производственные мощности оказались до крайности перегруженными. В Ревеле собирались к дальнему походу также спешно переоборудованные из океанских пароходов во вспомогательные суда новоиспеченные крейсера «Днепр», «Рион», «Кубань» и «Терек». Помимо этого, все русские военные порты и базы в течение августа 1903 года оказались заполнены множеством транспортных судов с океанскими мореходными качествами. На транспорты грузили снаряды, провизию, запасные части узлов и механизмов для новых кораблей. В первых числах августа было официально объявлено о формировании 1-й Дальневосточной эскадры. Она демонстративно собиралась выступить на Дальний Восток для усиления русского Тихоокеанского флота. Командующим эскадрой был назначен контр-адмирал Фелькерзам. Вскоре в Либаве на крейсере «Адмирал Нахимов» поднял свой флаг младший флагман контр-адмирал Вирениус. Выход эскадры в поход предполагался до наступления осени 1903 года.
Организационно эскадра оформлялась в два броненосных и два крейсерских отряда. В первый броненосный отряд, составивший главные силы, вошли эскадренные броненосцы «Ослябя» (под флагом контр-адмирала Фелькерзама), «Сисой Великий», «Наварин» и «Николай I». Во второй броненосный отряд вошли три броненосца береговой обороны – «Апраксин», «Ушаков» и «Сенявин».
Первый крейсерский отряд возглавлял крейсер с гвардейским экипажем «Адмирал Нахимов» (под флагом контр-адмирала Вирениуса). В отряд входили также крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». Второй крейсерский отряд составляли «Аврора», четыре вспомогательных крейсера и, как надеялись оптимисты, успевающий вступить в строй «Олег». К эскадре присоединялись также девять новых миноносцев, транспорты и госпитальное судно «Кострома». При крайнем напряжении всех сил, средств и производственных мощностей это оказался максимум кораблей, который была в состоянии снарядить и отправить Россия на Дальний Восток к концу лета 1903 года.
В середине августа со своими штабами на Дальний Восток выехали адмиралы Макаров и Скрыдлов. Первый – в Порт-Артур, второй – во Владивосток. Следом за адмиралами транзитом через Россию и Сибирь вышли два литерных эшелона, под завязку забитые грузами со складов морского ведомства. Содержимое эшелонов комплектовалось под личным надзором Макарова и Скрыдлова. Двери были опломбированы, на площадках дежурили матросы с винтовками. В каждом эшелоне – вагоны для офицеров и караульной команды.
Непосредственно перед началом мероприятий по подготовке к отправке на Тихий океан 1-й Дальневосточной эскадры в русском МИДе была получена японская дипломатическая нота. В ноте настойчиво предлагалось пересмотреть русско-японские соглашения по Дальневосточному региону, а также договоры с Китаем и Кореей. Японское правительство представило проект соответствующих изменений. Между строк недвусмысленно читалось стремление Японии к полному господству в Корее и к вытеснению России не только из «Страны утренней свежести», но и из Маньчжурии вовсе. Неожиданно в последних числах июля 1903 года суть японских предложений была опубликована в официальной русской прессе. Там же им публично была дана чрезвычайно негативная официальная оценка. Как только стало широко известно о задержке отряда Вирениуса и подготовке к выходу на Дальний Восток целой русской эскадры, в зарубежной прессе прокатилась волна статей о том, что Петербург открыто взял курс на войну с Японией, «бряцает оружием» и «играет мускулами». Реакция России в виде подготовки военных кораблей на Балтике для отправки в Тихий океан последовала настолько мгновенно, а темпы этой подготовки были столь велики, что поначалу опешили все, даже японцы. Потом разглядели, что большинством из балтийских кораблей их уже пугали лет десять назад. Дипломаты очень быстро поняли, что им отведена роль статистов, лишь заполняющих время до наступления часа икс. Международная пресса моментально сделала основной темой стремительное обострение отношений между Россией и Японией. Ожидаемым часом икс, по всеобщему мнению, неизбежно должно было стать начало войны. Очень быстро сориентировавшиеся в обстановке японцы, всегда с ходу учившиеся всему у западной цивилизации, принялись изображать из себя отвергнутых миротворцев. Что не помешало им благополучно приобрести у Аргентины два новейших броненосных крейсера. Под именами «Ниссин» и «Кассуга» их спешно готовились гнать в Японию. Токио и Петербург еще некоторое время обменивались нотами, впрочем, уже достаточно вялыми. Их содержание сводилось к перекидыванию друг другу ничего не значащих по сути формулировок вроде «одна сторона готова обсудить, в случае если…» и, конечно же, это «если» является «принципиальным условием, при соблюдении которого только и может состояться…» Бессодержательность этих нот регулярно освещалось прессой. Отчего практически всем становилось ясно, что на далекий восточный регион надвигается большая война.