На «месте происшествия» не обнаружилось ничего, кроме выпавшего из кармана, скомканного и обмотанного ремешком клочка оленьей шкуры. Семен машинально подобрал его и положил на место. А еще через полминуты понял смысл происшедшего и рассмеялся. Это, конечно, была нервная разрядка, поскольку остановиться он смог нескоро: давно забытый в кармане кусочек шкуры был той самой «губкой», которой Семен когда-то стирал со снаряжения вонючую метку саблезуба.
– Ну, спасибо, котик, – смеялся Семен, – справка твоя оказалась добротной!
Раненый болтом молодой кабанчик пополз почему-то не в кусты, а еще дальше в болото, где и захлебнулся. Это было, конечно, хуже, чем если бы его можно было нормально прирезать, выпустив кровь, зато он никуда не делся, в отличие от бесследно исчезнувшего болта. Оставалось утешать себя тем, что снаряд был хоть и из лучших, но все-таки не «именной».
Мыть тушу было негде. Пришлось оттащить ее в лес и там долго оттирать травой жесткую щетину от болотной грязи. Покидая место кормежки животных, Семен не забыл поинтересоваться, что же они там ели. Поскольку они рылись в грунте, а не объедали побеги, он заподозрил в съедобности именно корешки, а не вершки. Несколько выдранных с корнем растений предъявили в своих основаниях этакие утолщения, напоминающие луковицы. Семен отломал несколько штук, отер об рубаху и засунул в карман – грызть их грязными не хотелось.
Кабанчика Семен выпотрошил, взвалил на плечи и потащил в лагерь. Был он в общем-то не очень тяжелый, но арбалет жутко мешал, занимая то одну, то другую руку. Уже на подходе к лагерю терпение у Семена лопнуло, и он решил нести что-нибудь одно – или мясо, или оружие. Некоторое время он размышлял над проблемой выбора, а потом решил, что на оставленный в лесу арбалет уж точно никто не позарится, и повесил его на сук высоко над землей. Потом осмотрелся, запоминая место, и, вновь взгромоздив на себя несчастного кабанчика, бодро зашагал к дому – есть хотелось все сильнее и сильнее.
Приближаясь к берегу, где стоял вигвам, Семен ощутил некоторое беспокойство и подумал, что пора бы ему уже научиться жить по правилам. То, что дневная норма приключений на сегодня выполнена и перевыполнена, еще ни о чем не говорит – неприятности любят сбиваться в стаи. Опять же, этот странный ночной гость…
Примерно в сотне метров от лагеря Семен сбросил тушу на траву, взял в руки посох и стал… ну, не то чтобы красться, а двигаться с осторожностью. Когда он выбрался из зарослей, то обнаружил, что предчувствие его не обмануло – на глинистой площадке, загороженной вигвамом, шевелилось нечто крупное.
«Этого еще не хватало! – в бессильной злобе подумал Семен. – Нам каждый гость выходит боком, какой бы ни был он земли! Кто там может быть? Медведь? И опять я сам виноват: надо было все-таки развести костер и продымить территорию – ни один нормальный зверь дыма не любит. А теперь что делать? Сесть в сторонке и ждать, когда уйдет? А вот фигушки! Волк я или не Волк?! Тигр или не Тигр?! Гнать, только гнать – в шею! Почему-то мне кажется, что это не хищник…»
Приняв такое решение, Семен стал настраиваться на ментальный контакт неведомо с кем: «Я огромен, свиреп и совершенно непобедим! От меня надо немедленно спасаться!» При этом он размахивал посохом и воображал, будто лупит по бокам средних размеров медведя – не пещерного, конечно. Разминка в общем прошла по плану, только сквозь зыбкий туман самовнушения все время пробивалась мысль, что на самом деле он хочет есть, а не воевать с кем-нибудь.
В конце концов он занял исходную позицию метрах в двадцати от вигвама на границе кустов. Еще раз всмотрелся, почесался, матерно ругнулся, выдохнул, изгоняя из организма остатки страха, вновь набрал в грудь воздуха и, взмахнув посохом, с ревом устремился на штурм собственного лагеря.
Как он успел заметить на бегу, медведей на площадке оказалось не один, а целых два. Только они были какие-то тощие и длиннолапые, и передвигались почему-то на задних. Один метнулся к берегу и исчез – в воду спрыгнул, наверное. Другой кинулся в противоположную сторону, налетел на вигвам и… свалил его!
Тяжело дыша, с занесенным для удара посохом Семен стоял и смотрел, как существо копошится в руинах его жилища. Тренога, вообще-то, конструкция довольно устойчивая, а в данном случае «ног» было не три, а целых шесть, так что существу, чтобы свалить все это, пришлось сломать одну стойку и изрядно порвать покрышку. Больше всего оно напоминало огромную обезьяну мужского пола, только двигалось как-то странно, и никак не удавалось рассмотреть его голову. Семен почувствовал, что существо боится – дико боится, – и решил «поддать жару»: грозно заорал что-то матерное. Существо дернулось туда-сюда, встало на четвереньки и… исчезло.
В полной растерянности Семен опустил посох, протер глаза, посмотрел по сторонам – никого и ничего, только сваленный вигвам.
Раздался глухой стон, Семен вздрогнул, опустил глаза – существо было на месте. Оно пыталось ползти по скомканной покрышке. Вот теперь, наконец, удалось разглядеть его голову. Когда Семен понял, что именно он видит, то оторопел окончательно.
То есть обалдел настолько, что опустился на корточки и начал скрести ногтями собственный затылок.
Дело в том, что вместо головы у существа был горшок.
Любимый Семенов горшок – толстый, кривобокий и закопченный.
Через некоторое время хозяин стоянки сообразил, что горшок все-таки голову не заменяет, а помещается на ней.
Между тем существо сползло с кожаных руин и двинулось в сторону почти отвесного склона, ограждающего площадку с одной стороны. «И куда же, интересно, ты направляешься?» – мысленно поинтересовался Семен. Страха он почему-то не испытывал, хотя существо было, как минимум, вдвое крупнее его.
Как будто прочитав чужие мысли, гость сменил курс и, щупая перед собой дорогу, двинулся в сторону берега. Семен ему не мешал и вскоре понял, что никуда он не денется, поскольку все время забирает вправо от генерального курса – в общем, идет по кругу.
Никакого особого разгрома в лагере не наблюдалось. Возможно потому, что и громить-то было нечего: ну, валяется посуда, но, слава богу, ничего не разбито. Зато всюду на мокром суглинке видны следы – те самые, 62-го размера. Судя по форме безволосых коричневых стоп горшкоголового пришельца, большинство отпечатков ему и принадлежали. Были здесь и другие – в общем-то, похожие, но чуть поуже и покороче. Семен отошел в сторонку и стал наблюдать за перемещениями гостя. «Когда-то в юности была у нас игра: на ровной площадке участники встают по стойке смирно, а тот, кто водит, ходит между ними на четвереньках и с важным видом повторяет: „Я – Луноход-1, я – Луноход-1“. Кто не выдержит и засмеется, сам становится на четвереньки и начинает ползать со словами: „Я – Луноход-2, я – Луноход-2“. Выигрывает тот, кто удержится от смеха дольше всех. Хорошая игра, интеллектуальная, но надеть горшок на голову еще никто не додумывался».
В конце концов существо, кажется, осознало бесплодность своих попыток, распласталось на земле и с глухими стонами стало тыкаться горшком в глину.