Да, «законы» или, точнее, правила классической логики выстроены так, чтобы позволить мысли максимально долго «сохранять равновесие». Абстрактные правила логики — это самые настоящие искусственные орудия, тщательно выстроенные устойчивые мосты над ревущим диалектическим океаном противоречий. И эти мосты имеют для нас непреходящую ценность. Например и сейчас, рассуждая о диалектике, мы пользуемся самой настоящей классической логикой. В этом уже противоречие, но это нормально. Мосты помогают, если их придерживаться. Если же забыть о том, что под ними…
А как же законы языка? Грамматика переходов симметрии Диала и парадоксальные правила превращения противоположностей друг в друга? Законы классической логики, статичные «каменные мосты» являются частью диалектики. Но сама диалектика и ее воплощение (диалектический язык Диал) представляют собой куда более динамичные и гибкие орудия творческой мысли. Они напоминают надежные быстрые суда, способные доставить нас туда, куда мы захотим. Вместо того, чтобы возвышаться над океаном, пытаясь противостоять бушующим валам, они смело режут волны, и отдаваясь им, и покоряя грозные валы одновременно.
Вот посмотрите, все то же простейшее парадоксальное выражение аАа, применяемое в разных контекстах говорящим на Диале, постоянно подспудно подсказывает нашему мышлению: «то, что есть сейчас, неминуемо перейдет в нечто противоположное». Что это? Это первое правило ТРИЗ, эффективнейший алгоритм изобретений, говорящий: «Возьми то что есть и выверни наизнанку — это и будет изобретением». Если аАа — это динамика, временность, то обратное выражение (АаА) выступает как динамическое постоянство, сохранение через возрождение. Это вневременное наличие двух противоположных сторон в одном. И это также важнейшее правило ТРИЗ, источник радикальных, эффективнейших изобретений: «Возьми как одно, так и противоположное, казалось бы, несовместимое — и пусть они соединятся в одном.»
Примеры такого рода можно продолжать и продолжать. Тем более, что Диал вовсе не ограничен подобными простейшими звуками. Нет, красочный мир парадоксов реального мира отображен в Диале не менее красочным фейерверком звуков, фонем, слогов, слов, фраз, мелодики интонаций, ритма и рифмы. И все это подсказывает шепчет человеку на каждом шагу: «Действуй так, поступай парадоксально — это крайне эффективно!». Диал — полноценный звучащий язык огромного потенциала. Закончим наш экскурс коротким четверостишием на упрощенном, наименее музыкальном диалекте Диала:
Я убьЯ окЮм упАар
Охти огааг арра
Уль акрО одюют Убьод.
Я ро окти вю акра.
Перевод в лирическо-бытовом контексте базового словаря будет примерно таким:
«Я задумчиво провожал глазами
тревожные тени проплывавшие
по кисейным занавесям окна.
Мне было грустно и светло.»
(ПРИМЕЧАНИЕ: В соответствии с правилами письма на Диале здесь заглавными обозначены ударные гласные, курсивом — гласные повышенного тона. Жирным шрифтом отмечены гласные низкого тона. Отметим, что такое выделение не обязательно в случаях, когда все понимают, о чем речь. И, напротив, не только такое, но и куда более детальное выделение тонов и ударений разной степени используется в случаях, когда хотят подчеркнуть музыкальную и поэтическую стороны речи на Диале.)
Сверхчеловек — не просто записной былинный красавец с могучими мышцами «а ля Шварценеггер» и острым интеллектом. Рус должен быть истинным сверхчеловеком духа, обладателем железной воли, пассионарием, неуклонно преследующим свои благородные цели.. Глубокое понимание парадоксальности бытия и умение запросто ориентироваться в противоречиях, генерируя радикальные изобретения на каждом шагу и делая эпохальные открытия — вот его черты. И все же, концентрируясь на двойственности всего сущего, очень легко впасть в положение «буриданова осла», то и дело застывающего в нерешительности меж двумя охапками сена. Возможно ли совместить глубокую мудрость, «умножающую скорбь», и оптимистическую, безудержную силу духа, заставляющую мгновенно, интуитивно выбирать из двух направлений одно-единственное и следовать ему до конца? Здесь, как и везде, для руса нет ничего невозможного.
Современная наука полна парадоксов. В ней постоянно совмещается на первый взгляд несовместимое. Самые удивительные открытия, самые фундаментальные теории целиком основаны на парадоксах. В начале прошлого века ученые оказались озадачены поведением элементарных частиц, квантов материи. Каждый квант вел себя то как бесконечная волна, «проходя через множество отверстий одновременно», то как микроскопическая частица, оставлявшая в трековых камерах вполне отчетливые, резко очерченные следы. Устав от тщетных, вполне «буридановых» попыток приписать квантам хоть какие-то определенные, непротиворечивые свойства, ученые встали перед суровым фактом: квант — это ни волна, ни частица. И, в то же время, он и волна и частица в «одном флаконе», некий новый, невиданный еще объект «волна-частица». Так возникла квантовая механика, одна из самых странных и наиболее надежно экспериментально доказанных теорий современности.
Примерно в то же время физики, изучая свет, столкнулись и с еще одним невиданным явлением. Раньше каждый знал: если два человека делают каждый по шагу навстречу друг другу, то они сближаются ровно на два шага. Точно так же вели себя и все остальные вещи в природе, что и было отражено в известном законе сложения скоростей. Свет же отчего-то не желал вести себя подобающим образом. Каждую секунду каждый из лучей света, летящих навстречу друг другу, делал «по шагу» в триста тысяч километров. Расстояние же между этими лучами сокращалось вовсе не на шестьсот тысяч, и даже не на пятьсот или, там, на четыреста тысяч километров. Нет, они сближались все на те же триста тысяч, как будто бы второй луч все это время «топтался на месте». Еще более странным было поведение тех же лучей, когда один шел вдогонку другому. Несмотря на точное равенство их скоростей, они продолжали… сближаться все с той же скоростью в триста тысяч!
Такой парадокс вынудил физиков признать существование еще одного страннейшего и противоречивейшего союза. Союза квинтэссенции изменчивости, неустойчивости всего сущего и полной ее противоположности, полного покоя и неизменности. Иначе говоря, стало фактом полное единство времени и пространства. Этот новый объект природы получил гордое и весьма знаменитое сегодня имя «пространства-времени». Подобно волнам и частицам, время и пространство, как отдельные сущности, перестали существовать.
Появление диалектики а затем и диалектического языка (Диала) поставило человечество перед окончательным фактом полной и безоговорочной парадоксальности Природы. И одним из самых удивительных парадоксов, имеющим далеко идущие последствия, стало признание противоречивого единства знания и веры.
Вера и знание, по видимости, противоположны друг другу — и ничто не способствовало возведению этой противоположности в самую невероятную степень так, как многовековое соперничество между наукой и религией. Вера, это «непосредственное знание», казалось бы, напрочь отметена наукой, поставившей на место веры знание опосредованное, «инструментальное», а на место субъективного авторитета «святой» личности объективный авторитет «инструмента», авторитет опыта.