Скрещивание и отбор были у Америки, что называется, «в крови». Америка скрещивала и отбирала людей задолго до официального появления евгеники на научном горизонте. На этом держался весь институт рабовладельчества, основы экономики южных штатов, и не их лишь одних. Ткацкие фабрики индустриального Севера работали на хлопке рабовладельческого Юга. Несмотря на отмену рабства, укоренившиеся в умах идеи совершенствования человека и общества путем отбора никуда не делись и после Гражданской войны. В 1865, за два десятилетия до Гальтона, влиятельное общество «Онеида» декларировало в своей газете: «Отбор и скрещивание человека есть одно из самых настоятельных требований современности». А уже через несколько лет то же общество приступило и к первому официально зарегистрированному эксперименту по скрещиванию людей, в котором участвовали добровольцы: 53 женщины и 38 мужчин.
В вышедшем в 1891 году памфлете «Быстрое размножение недоразвитых» феминистка Виктория Вудхалл утверждала: «Лучшие умы современности осознали, что размножению подлежат лишь высшие типы человека. Имбецилам же, преступникам, нищим, так же как и всем остальным, так или иначе, нежелательным для общества типам размножение должно быть запрещено». «Самоубийством расы» назвал тогдашнюю политику Америки в области иммиграции директор Бюро переписи населения Фрэнсис Уокер, призвав к резкому ограничению въезда в страну мексиканцев, поляков, евреев и других «расово неполноценных».
В хор ярых сторонников отбора включились и многие известные фигуры. Так, авторитетный деятель в области общественного образования Чарльз Боббит сетовал в своей статье «Практическая евгеника»:
«В былые славные времена кровь расы была чиста как горный источник… Ныне же публичные школы и благотворительность снабжают «костылями» всех умственно и нравственно отсталых, нарушая чистоту наследственности».
Носителями наследственных дефектов считались не только явные больные или инвалиды, но и те, кто просто отклонялся от прямых наследственных линий германского, нордического или англо-саксонского идеала. Боббит четко выразил мысль, что лишь потомки древних тевтонских корней могут претендовать на истинную чистоту расы. Только они не испортят породу.
Убежденная евгенистка Мэдисон Грант в своей приобретшей большую известность книге «Закат великой расы» утверждала просто и без затей: «Нордическая раса была в высшей степени расой белого человека». «Во многих случаях сами родители могут быть вполне нормальны», — утверждала она, — «но их дети родятся с дефектами. Масса подобных неполноценных не только ложится тяжелым бременем на нынешнее поколение, но и создает питательную почву для еще большего числа неполноценных в самом близком будущем». Смешение рас, как утверждалось, есть чистой воды расовое самоубийство: «Помесь белого и индейца есть индеец, помесь белого и негра — негр, а помесь белого и еврея — всегда еврей».
Доктрины расовой чистоты и превосходства белой расы не были просто идеями невежественных, несознательных масс. Это были тщательно выношенные идеи многих их самых респектабельных и высокообразованных людей Америки, каждый из которых был экспертом в своей области и каждый обладал громадным авторитетом. Как только растущему движению потребовались деньги, они появились в изобилии.
Первым финансистом евгеники стал отошедший от дел «стальной король» Эндрю Карнеги. На средства, вырученные от продажи своей стальной империи, шотландец учредил фонд своего имени. Фонд призван был стать одной из авторитетнейших научных организаций мира. Целью фонда было заявлено: «Максимально либеральным образом способствовать научным исследованиям и разработкам в целях совершенствования человечества».
В руководство фонда вошли 24 наиболее уважаемых деятеля науки, финансовых и правительственных организаций Америки. Наряду с такими важными для общества областями, как геофизика, астрономия и агрономия, в число субсидируемых фондом направлений вошла и «негативная» евгеника. Программа, поддерживаемая фондом Карнеги, вскоре прославилась как «набор практических средств уничтожения наследственных дефектов». В их арсенал вошли такие методы, как сегрегация (отдельное проживание и обучение белых и цветных), стерилизация (хирургическое лишение возможности производить потомство) и эвтаназия (безболезненное лишение жизни неполноценных).
19 января 1904 года в уютно-буколическом местечке Колд-Спринг-Харбор, что в часе езды от центра Нью-Йорка, Манхэттена, на деньги Фонда Карнеги был основан Центр экспериментальной эволюции. Его бессменным директором, посвятившим всего себя евгенике, на многие годы стал известный зоолог, выпускник элитного Гарварда — Чарльз Давенпорт. Именно активности и безудержной энергии этого человека американская евгеника обязана многими своими результатами.
Вскоре к миллионам Карнеги прибавились несметные богатства вдовы Гарримана, знаменитого «железнодорожного короля», оставившего ей все свое состояние. Очарованная Давенпортом и его радикальными идеями, вдовушка готова была поставить на карту многое. На хлынувшие мощным потоком финансы было основано Бюро евгенических записей (ERO — Eugenics Record Office). Оно развернуло масштабную работу по выявлению наследственных семейных дефектов и перепись «неполноценных» по всей Америке. Велась перепись и талантов, особых способностей — с тем, чтобы в дальнейшем учредить особые премии всем тем, кто «увеличивает поголовье высшей расы». Довольные развернувшейся широкомасштабной деятельностью евгенических организаций, фонд Карнеги и вдова Гарримана в 1911 году удвоили финансирование. В том же году финансирование евгеники начал и Джон Рокфеллер, помощь которого не сводилась лишь к денежной. Громадную роль в деле продвижения евгеники играло и само имя богатейшего и авторитетнейшего человека планеты.
15 июля 1911 года в престижнейшем манхэттенском Сити-Клаб на 44-й улице под руководством доктора философии Гарри Маклафлина состоялось совместное заседание Бюро евгенических записей, главой которого являлся досточтимый доктор, и Американской ассоциации скотоводов (ABA — American Breeding Association). К этому моменту на многих подобных же заседаниях и конференциях были в подробностях обсуждены и приняты смелые планы «очищения американской крови от разлагающего влияния антисоциальных классов». Было выделено 10 «социально неполноценных» групп общества и разработаны меры по их «устранению». В первую группу вошли умственно отсталые, во вторую нищие, в третью алкоголики, в четвертую преступники всех мастей, включая тех, кто уклонялся от уплаты налогов, в пятую эпилептики, в шестую сумасшедшие, в седьмую физически недоразвитые, в восьмую предрасположенные к заболеваниям, в девятую имеющие явные дефекты строения тела и, наконец, в десятую — лица с нарушением органов чувств: глухие, слепые и немые.
«Устранению» подлежали не только сами неполноценные, но, как носители дурной наследственности, и члены их семей. Последние, по мнению членов авторитетного собрания, были даже более опасны, чем, скажем, явные идиоты, которые, как отмечалось «вряд ли способны произвести на свет потомство».
Сколько же именно людей подлежало «устранению»? Первыми в очереди стояли, понятное дело, те кто уже находился «под рукой» государства: в богадельнях, больницах и тюрьмах. Таких оказалось около миллиона человек. Следом за ними шли те кто «был не менее дефективен, но не находился под опекой государства» — еще около трех миллионов. Наконец, в последнюю, самую многочисленную группу попали, по мнению Маклафлина, «самые опасные», скрытые носители дефектов, родственники неполноценных и прочие — прямая угроза чистоте крови будущих поколений. В сумме набиралось что-то около одиннадцати миллионов. Короче говоря, более 10% тогдашнего населения Америки подлежало немедленному устранению.