Он снова ощутил мощь чужой магии. Малейшая ошибка — и такая мощь раздавит человека как букашку. Любого человека, даже его.
«Силен, — вынужден был признать Чжао-цзы. — Враг очень силен. Силен, как дявол-гуйцзы. Чтобы одолеть такого противника, нужно использовать любое преимущество».
«Ну что, демон, ты по-прежнему считаешь, что сможешь выиграть эту войну без моей помощи?» — неожиданно сбило его с мысли чужое вмешательство.
Чжао-цзы усмехнулся. Голос подавала пленная колдунья. Ведьма или смогла подслушать его размышления, или — что вероятнее — почувствовала его сомнения.
Собственно, это был и не голос как таковой. Язык колдуньи прирос к гортани, и пленница не смогла бы произнести вслух ни слова. Это была безмолвная и понятная обоим магическая речь. Чародеи разных народов, в отличие от простых смертных, умеют общаться без толмачей и без ненужного сотрясения воздуха.
«Нет, я так не считаю, — ответил Чжао-цзы, глядя на полонянку сверху вниз. — Без тебя я могу и не выиграть войну. Мне действительно нужна твоя помощь. И ты мне поможешь».
«Мы снова начинаем торг? — Пленница вывернула голову, стараясь поймать его взгляд. — И что же я получу, если выступлю на твоей стороне?»
Тело колдуньи, сковавшее само себя, нелепо, по-змеиному изогнулось, напряглось. Чжао-цзы скользнул насмешливым взглядом по рукам, вросшим в бока, по ногам, сросшимся одна с другой. Спросил:
«А разве я тебе что-то предлагаю?»
«А разве тебе не нужен союз со мной?»
«Мне нужны твои знания, твоя память и… — он помедлил, — и твоя сила».
Да, она тоже лишней сейчас не будет.
Пленница вымученно улыбнулась:
«Демон, мы ведь уже обсуждали это. Ты смог пленить меня, но тебе не под силу взять то, чего я не желаю отдавать. Я не откроюсь тебе, если не захочу».
«Откроешься». — Чжао-цзы склонился над пленницей и широко улыбнулся.
Белые зубы на желтом лице, глаза-щелочки. Такие улыбки не предвещают ничего хорошего. Такие улыбки пугают.
«Пусть не мне, но ты все равно отдашь то, что знаешь и что умеешь, колдунья. И случится это быстрее, чем ты думаешь. Гораздо быстрее».
* * *
— Все дело в Стене, — хмуро произнес Угрим.
И замолчал.
Огадай и Феодорлих озадаченно переглянулись. Тимофей недоуменно смотрел на князя.
Бельгутая с ними уже не было: нойона отослали к ханской свите. Едва выйдя с Тропы и закрыв за собой колдовской путь, Угрим первым делом тщательно осмотрел Бельгутая. Не обнаружив на нем следов опасного колдовства, князь долго говорил с татарином и внимательно всматривался в глаза нойона, стараясь понять, о чем успел расспросить того чужой маг, что хотел выведать и как намеревался использовать полученные сведения. Видимо, только ради этого Угрим и спас Бельгутаю жизнь. Князь вытянул из кочевника все, что мог, но не выглядел удовлетворенным. Разгадать планы противника ему так и не удалось.
Наверное, поэтому Угрим не спешил прокладывать новую Темную Тропу. Пока он объяснял ситуацию союзникам и, возможно, осмысливал ее сам.
— В Стене все дело, — повторил князь. И умолк опять.
Пауза затягивалась.
— При чем тут стена, урус? — пробормотал Огадай.
— Это очень длинная стена, — отозвался Угрим.
— Мои нукеры брали штурмом разные стены, — пожал плечами хан. — И неважно было, какой они были длины и какой высоты!
— Ее построили в восточных землях, — продолжал князь, не обращая внимания на слова Огадая. — И она не похожа на прочие стены. Она тянется от горизонта до горизонта.
Огадай прищурился:
— Погоди, коназ! Я знаю, о чем ты говоришь! Это Длинная Стена народа хань. Но я никогда не слышал о том, чтобы она была неприступной.
— Хань? — задумчиво пробормотал Угрим. — Значит, Стену обороняет ханьский колдун…
Хань? Ханьский? Тимофей мысленно попробовал на языке незнакомое слово. Раньше он о таком народе не слышал.
— Какая разница, кто ее обороняет? — раздраженно брызнул слюной Огадай. — Эту стену неоднократно преодолевали наши тумены.
— Преодолевали потому, что ее не защищал по-настоящему сильный маг, — процедил Угрим. — Маг, у которого есть две Черные Кости. И который к тому же, умеет использовать силу Стены по своему усмотрению.
— Не понимаю! — прорычал хан. — Какая у стены может быть сила? Как простая стена может помочь колдуну или шаману, коназ?
Угрим вздохнул:
— Не простая, хан, в том-то и дело, что не простая. Длинная Стена ханьцев стоит на костях.
Огадай тряхнул головой:
— На каких еще костях?
— На человеческих, — ответил Угрим. — В стену вмурованы мертвецы, над которыми проведены особые обряды. Древние ритуалы пропитали мертвой силой камни, глину, землю и воздух в Стене, под ней и вокруг нее. Эта сила хранит Длинную Стену и защищает ее. Она позволяет обрезать Темные Тропы, которые тянутся к Стене.
— Это всего лишь стена! — упрямо прохрипел хан.
— Но если на нее восходит опытный маг, владеющий к тому же двумя Костьми, Стена становится чертой, непреодолимой даже для колдовских дорог.
— Такую стену невозможно построить быстро, — негромко заметил молчавший до сих пор Феодорлих.
— Ее и не строили быстро, — невесело усмехнулся Угрим. — Ее возводили веками. И за это время в нее вмуровали сотни тысяч людей.
— Сотни тысяч? — недоверчиво нахмурился Огадай. — Десятки туменов?
— Десятки десятков, — уточнил Угрим.
— Столько народу трудно даже собрать в одном месте! — воскликнул хан. — Не то что убить!
— Время и смерть собирают и не такие полчища, — пожал плечами Угрим. — Просто на нашей памяти никто еще не использовал скрытую в Стене силу. А сейчас ее пробудили. Сейчас у Стены появился хозяин.
Огадай и Феодорлих обменялись многозначительными взглядами и молча отступили в сторону. Зашептались между собой, едва не касаясь друг друга головами.
Император и хан совещаются? Ну-ну… Тимофей мысленно улыбнулся. Небось воображают, что, понизив голос, смогут скрыть свои разговоры от волхва. Что ж, если им от этого будет легче…
Угрим с легкой усмешкой наблюдал за союзниками. Тимофей сохранял серьезное выражение лица. Толмачу не пристало скалиться над ханами и императорами. Но все же… Кто бы подумал, что эти двое недавно были заклятыми врагами.
Да и остаются по большому счету таковыми сейчас. Просто выгодный союз иногда очень сближает. На время, конечно.
Тимофей воспользовался паузой в разговоре.
— Все настолько серьезно, княже? — чуть слышно спросил он. — Стена эта действительно неприступна?