Утро уже успело перейти в ясный день, а потому их сложно было принять за живых: у кого-то не хватало половины черепа, у кого-то руки, у кого-то внутренности вываливались и волочились следом, цепляясь за корни и кусты, у некоторых в груди торчало по нескольку стрел. Так что маргелловские приспешники сразу догадались, кто к ним пожаловал. Но надо отдать им должное — побежали не сразу. Кое-кто попытался было дать нашим неожиданным союзникам отпор, да толку в этом не было — правду говорят в народе, двум смертям не бывать. Мертвецы сражались как звери, молча, с безудержной дикой яростью; не обращая внимания на удары мечей или копий, они валили маргелловцев на землю, душили их, топтали, разрывали на части.

Первыми показали спину рыцари. Ничего удивительного. Мне было хорошо видно, как, побросав свои пожитки, сменных лошадей, оруженосцев, умчался прочь славный ярл Эдрик из Харронвеста, победитель множества турниров, гроза женских сердец. Какие сердца, такие и грозы. Но это к слову. За Эдриком рванули остальные благородные воины. Простые солдаты с наемниками сопротивлялись дольше, но страх взял верх и над ними, тем более что сталь никак не хотела брать нечисть.

Вот тогда-то ярл Реджинард дал команду покинуть форт. Он просто рявкнул:

— Бегите быстрее! — и велел открывать ворота.

Мы побежали. А вокруг мертвецы все также молча расправлялись с отступающим противником. Перепуганные маргелловцы рассеялись по всему лесу. Какие бы там ни были опытные наемники, но с ожившими мертвецами им раньше сталкиваться не приходилось. Тем более что среди этих мертвецов находились их боевые товарищи, может, родные или друзья. Это нас и спасло.

Обратно в крепость я уже не вернулся. Ушел через перевал, скитался по Королевствам, воровал, бродяжничал, потом примкнул к странствующим артистам, стал у них сказочником. Язык-то у меня хорошо подвешен, да и голова вроде бы варит. Через десять лет вновь оказался в родных краях, осел в деревеньке под вымышленным именем, женился, дочурка родилась. Думал, никогда в эти стены не вернусь. Но ошибался. Вот и все, круг замкнулся. Конец истории.

* * *

— Знаешь, старик, — сказал Вольфганг, нарушив затянувшееся молчание. — Ты говорил, что мы отблагодарим тебя за помощь, выслушав сказку. Но сдается мне, от сказки пользы будет больше, чем от сокращения пути.

— Древняя мудрость гласит, — лукаво прищурился Синеус: — не свершения ведут нас вперед, а цена, что мы за них платим. Запомни, рыцарь, тьме не одолеть тебя лишь до тех пор, пока ты готов чем-то жертвовать ради победы.

— Я запомню, старик, обещаю.

— Скоро рассвет. Если выйдете через ворота, то окажетесь на проселочной дороге, которая еще не успела полностью зарасти. Меньше чем за час она выведет вас к тракту, к конюшням Сиплого Ханри. Я подкармливаю там лошадок, но они уже устали в стойле. Выбирайте каких хотите, их хозяин пропал бесследно и вряд ли станет возмущаться. До крепости алхимиков доберетесь к следующему вечеру.

— Серьезно? Лошади?! — Вольфганг вскочил на ноги, подхватил заплечный мешок. — Боги! Я не знаю, как благодарить тебя!

— Просто запомни мою историю, рыцарь.

— Запомню каждое слово! — Вольфганг обернулся к орку и гному. — Друзья! Пора идти!

— Вот уже и друзья, — пряча улыбку в бороду, пробормотал гном. — А спать не хочешь?

— Потом! Потом! Там лошади, вы же слышали… мы сможем догнать эльфиек!

— Хрена с два! Слишком далеко они от нас оторвались, — покачал головой гном. — И у меня есть сомнения, что даже самая могучая лошадь вывезет Рваную Морду.

— Увидим, — прорычал орк, поднимая с земли свой топор. — Я похудел.

— Кстати, подгорный мастер, — сказал Синеус. — Для тебя припасен подарок.

Он протянул гному небольшую бутыль из непрозрачного коричневого стекла.

— Это «Торгорский Эликсир». Удивительная вещь. Тоже нашел среди остатков каравана. Когда ваш благородный молодой вожак начнет падать от усталости, дашь ему глотнуть.

Гном заговорщицки кивнул, втиснул бутыль в сумку на поясе.

Быстро собравшись, путники заторопились к воротам, оставив на вертеле почти не тронутый окорок. Тьма вокруг посерела, осела, разбиваясь на тени, расползаясь по щелям, уступая место сумеречному предчувствию солнечного света. Лес просыпался, готовясь к новому дню.

— Спасибо, старик! — крикнул от ворот Вольфганг. — Огромное спасибо! Я не забуду!

Гном и орк, махнув Синеусу на прощание, скрылись из виду вслед за Паладином.

Сигмунд Синеус, слабо улыбаясь, смотрел им вслед. Потом повернулся к затухающему огню, начал вновь набивать трубку. Ему некуда было торопиться. Жена и дочь звали к себе, но в тлеющих алым углях кострища он видел великое множество еще не рассказанных сказок, историй, легенд. Видел, как они рождаются, вырастая из настоящего, сплетаясь из подвигов и трагедий, маленьких и больших жизней. Наблюдая за искрами угольков, он вглядывался в грядущее, а небытие могло подождать. Оно могло ждать вечно.

Глава V
Буря

Конюшни они на самом деле отыскали быстро. Орк без труда привел их в нужное место, ориентируясь по запаху навоза. Выцветшая вывеска «Завод Громогласного Ханри» подтвердила, что они не ошиблись. В стойлах оказалось пять лошадей, но одна уже издыхала, а у другой оказалось серьезно повреждено копыто.

— Точно для нас, — торжественно объявил Скалогрыз. — Каждому по кобыле.

— Тебе столько не съесть! — серьезно сказал Гром-Шог.

Всего через несколько минут выяснилось, что на конюшне не найти стремян, подходящих для коротких ног гнома. Даже его ногоступы ничем не могли помочь: при упоре они пружинили и вообще выталкивали коротышку из седла.

— Дробливые крысоеды! — ругался Роргар то ли на стремена, то ли на их бывших владельцев. — Гранату вам в нижний тоннель! Ржавый капкан вам в умывальник! Да неужели же нет здесь ни одной нормальной упряжи для детей, что ли? А?

— Откуда? — махнул рукой Вольфганг. — Здешние дети даже без седел ездят… ездили.

— А? — переспросил Скалогрыз, остервенело роясь в куче кожаных ремней. — Чего?

— Ничего. Хватит возиться, поедешь со мной.

— Ну уж нет! Я лучше пешком пойду!

Вольфганг покачал головой:

— Успокойся, друг! Пораскинь мозгами. Ты ведь никогда раньше даже близко к коням не подходил?

— Нет. Я ездил на паровозе, а…

— Верховая езда — занятие не из легких, поэтому лучше доверься мне. Обещаю, никто из твоих собратьев не увидит этого. Можешь не сомневаться.

— Да уж, — гневно пробурчал Скалогрыз. — Какие могут быть сомнения.

Но ковыряться в стременах закончил и, усевшись на устланный соломой пол, принялся сосредоточенно рыться в своем кисете.